Беспечные

— Туда, — коротко ответил я и вскоре мы вышли на тропу.

— Хм-м-м… — задумчиво сказала моя… Всё же пусть будет «девушка», а то не вижу я себя «женатым», хоть ты тресни. — А я об этой тропе не знала.

Когда тропа нас вывела к другой, ведущей к окраине Яренки, моя девушка уже разглядывала меня со смесью подозрения и восторга.

— А откуда ты знал про ту тропу? — всё же спросила она, когда мы уже шли по улице поселения.

— Я не знал, — честно ответил я. — Просто нашёл.

— Это твоя магия так работает?

— Не совсем магия, чутьё просто.

— Хорошо тебе, — вдруг снова грустно сказала она и вздохнула. — Мне б такое.

— А тебе зачем? — поинтересовался я.

— Чтобы знать, где ты, — тихо ответила она и ещё тише добавила: — Когда мне неспокойно бывает.

Я уж было решил пошутить «Следить за мной надумала?», но вовремя осёкся. Пусть следит, мне не жалко, ведь приятно, когда о тебе кто-то думает. Но она бы могла это понять иначе. Вместо этого я решил честно признаться:

— Я тебе подарил частичку своего чутья. Та брошь из Роренска у тебя с собой?

— Нет, — ответила Настенька и остановилась, а её голос дрогнул, как от испуга. — Я всё оставила в Ордене Ниев, когда беж… Уходила.

«Значит, она от чего-то бежала, когда я тогда свалил с Кираном», — похолодело у меня в груди, и я вдруг осознал, что мог тогда её потерять навсегда. Не знаю, кто ей тогда помог, но этому человеку я теперь по гроб обязан.

— Нестрашно, — улыбнулся я, скрывая своё смятение. — Как-нибудь заберём. А пока меня искать тебе не надо — я же рядом.

Я на всякий случай прижал её к себе, чтобы не быть голословным.

— А что она умеет делать? — уже с нотками интереса спросила Настенька, отстраняясь.

«Чёрт! — мысленно наругал я себя. — Теперь придётся сознаться».

Я, конечно, толстошкурый, но не когда дело касается того, чтобы признаться напрямую кому-то, что он для меня дорог и важен. В общем, я собрал всю свою невозмутимость в кулак и всё же выговорил, даже не заикаясь:

— Я записал на неё своё заклинание. Если ты дотронешься до камней броши и подумаешь обо мне, то перед твоим мысленным взором развернётся карта, на которой я буду подсвечен белой точкой. Смотри.

Я оголил запястье правой руки и развернул руку так, чтобы она его видела. Зажёг маленькую шаровую молнию — на внутренней стороне запястья белым контуром проявилось изображение листика с тремя бусинами.

— Этот символ будет всегда загораться, когда ты пытаешься меня найти через брошь. Если с тобой всё хорошо, я буду чувствовать тепло. Если тебе грустно или плохо — холод.

Настенька замерла, завороженно разглядывая моё запястье, а потом резко возмутилась.

— Бли-и-ин! Ма-а-арк! Почему ты мне сразу об этом не сказал?! — начала упрекать она меня, но тут же закусила губу, чтобы не расплакаться.

На нас, стоящих посреди улицы, уже начали глазеть прохожие, и пришлось её отсюда уводить, зная, как местные боятся сплетен.

— Не мог, — кратко ответил я и повёл её дальше по улице. — Идём, дома договорим.

Дома мы были через четверть часа, и она за это время не проронила ни слова, но как только за нами закрылась дверь, так сразу и потёк водопад слёз.

— А ну хватит реветь по любому поводу! — по-доброму возмутился я.

— А то… ты… меня бросишь? — лишь разобрал сквозь всхлипывания.

— Ещё чего! — продолжал возмущаться я. — Поздно уже! Так просто ты от меня теперь не отделаешься.

Настенька слегка улыбнулась, но слёзы от этого течь не перестали.

— Идём, — сказал я и снова спрятал её в своих объятьях, а дальше… Мне сложно было в этом признаться, но я всё же тихо выговорил: — Расскажешь мне, что я ещё сделал не так? Я намёков не понимаю. Уж прости. Прости, что я тебя тогда бросил и ушёл, и не раз… Там, на задании, я был зол и не сдержался. Потом я думал, что нам нужно время, чтобы отдохнуть друг от друга и успокоиться. Снова ушёл. Потом… Потом за мной пришёл Киран и сказал, что это срочно. Я не знал тогда, что с тобой делать. Не знал, что я сделал не так, почему ты меня прогнала, не знал, как тебя вернуть. Решил оставить хотя бы записку, но не знал, что в ней написать. Написал, что вернусь…

Настя перестала всхлипывать и слушала меня, будто затаив дыхание.

Я горько усмехнулся:

— Киран мне потом объяснил, что и записку я неправильную оставил. Уж прости, что я тебе такой безнадежный попался.

А про себя подумал:

«И безответственный».

Из-за этой мысли мне самому стало так невыносимо грустно, хоть плачь. Но рыдать при девушках не входило в мои планы, поэтому я всё же воздержался.

— Значит, ты обо мне тогда подумал? — несмело спросила она. — Когда записку писал.

— Конечно, подумал… Всю ночь о тебе думал, пока не отключился. Думал утром поговорить, но ты исчезла, а тут Киран… В общем, вместо того, чтобы тебя искать, я ушёл с ним. Не мог не уйти, это было выше моих сил ему отказать… Но и тогда я о тебе подумал…

— Ура-а-а!!! — вдруг оттолкнула меня Настенька и убежала в гостиную.

Я не понял, что это было, и пошёл следом, а это взбалмошное чудо уже весело носилось по комнате и приговаривало: «Ты обо мне подумал! Ура-а-а!»

Я вдруг вспомнил Кирана, когда тот завалился ко мне в номер гостиницы и сказал, что сходит с ума. Я решил, что ещё пару дней и с ума точно сойду я. Если она через пять минут снова беспричинно разрыдается, то у меня точно случится нервный припадок. Скорее всего, я буду истерически ржать и биться головой об стенку, а не бросаться на людей, но разгребать последствия этого мне всё же будет не легче.

— А ну иди сюда! — возмутился я и попытался её поймать.

Через несколько минут мне всё же это удалось, да и то только потому, что она не убегала далеко, а всё время давалась «пойматься», игриво уворачиваясь и выскальзывая из объятий, стоило лишь мне её коснуться. Не выскользнула.

— Рассказывай! — скомандовал я. — Сквозь слёзы, сквозь смех, как угодно, но рассказывай всё, что я должен знать.

Настя молчала.

— Прошу, расскажи, — сменил я тактику.

Она задрожала, но всё же ответила:

— Не могу…

— Боишься?

Она кивнула.

Я неприкрыто вздохнул и уткнулся лбом в её шею:

— Я не знаю, как тебе ещё доказать, что я не уйду.

Она меня погладила по шее и по спине и робко спросила:

— Может, мы как-нибудь так? Уживёмся без объяснений?

— Ну уж нет! — возмутился я. — Последний раз это закончилось тем, что я заломил тебе руки. Больше я до такого доводить не хочу.

Настя хихикнула и слегка покраснела.

— А ты порой очень мило заламываешь руки, — игриво сказала она и потянулась ко мне целоваться.