Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

Убыли криминалисты, выполнив свою работу, частично разъехались милицейские наряды – ловить преступников в других районах города.

Оперативники остались, опросили соседей. Прибыл кинолог с собакой. Овчарка попятилась от сгоревшей машины, потрусила обратно, бросая на «воспитателя» виноватые взгляды. Повозилась в крапиве, после чего ненадолго взяла след. Вырвалась из оврага, пробежала мимо пустующих строений, игнорируя местных голосистых дворняжек, вырвалась на асфальтированный простор… и села. Ей так удавались виноватые взгляды! Очевидно, здесь преступник поймал частника. И ведь знал, где ловить! Дворы на эту сторону дороги не выходили, в окрестностях – одинокий пивной ларек, куда сегодня, как назло, пиво не завозили.

Полчаса бродили по району, искали случайных свидетелей. Начинало смеркаться. Опрашивали соседей погибшей Дунчану – не ехать же сюда во второй раз! Молодые парень с девушкой упорно твердили: они ничего не видели, ничего не слышали, сидели в подвале, проводили ревизию прошлогодних солений. Что услышишь из подвала? На любителей выращивать овощи они не походили, да и в огороде росли лишь чеснок и морковь. В манеже грыз палец годовалый бутуз, и этим все объяснялось. Моя хата с краю, ничего не знаю.

Соседка с обратной стороны – любезная Клавдия Семеновна – была туговата на ухо, но слышала, как кричала соседка. Крики были не радостные, она орала, как оглашенная. От греха подальше Клавдия Семеновна спряталась в доме, крикнула соседям, чтобы позвонили в милицию (у самой телефона нет). Когда милиция прибыла, по указанному адресу уже было полно другой милиции. Все это уже откровенно смахивало на какой-то балаган!

Глава одиннадцатая

Утро вторника началось с грандиозной порки. Подполковник Сергеев кричал так, словно у него над душой висел убийца с разводным ключом. Что он скажет декану юридического факультета, который простодушно отправил своего лучшего студента на практику в органы? Как смотреть в глаза его родителям? Чтобы в кратчайшие сроки поставили парня на ноги, и не дай бог он после удара по голове станет дураком!

«Так он уже недалеко», – чуть не сорвалось с языка.

Начальство бушевало: сколько женщин еще должно погибнуть, чтобы милиция взялась за работу?! Хватит, довольно! С этого дня никто домой не уходит, пока преступник не будет пойман! Представление о неполном служебном соответствии – каждому! Премию по итогам года – хрен! Партийных – вон из партии, чтобы не позорили светлый облик коммуниста!

В какой-то момент Алексей просто отключил органы восприятия, стоял посреди «ковра» с покаянной миной.

– И что будем делать, Разин? – исчерпав запас ярости, спросил Сергеев.

– Работать, товарищ подполковник.

– Так иди, работай! Какого хрена ты тут застыл, как монумент вселенскому безделью?

Отыграться на подчиненных было бы логично, но сигарета в коридоре успокоила. В отдел он вошел спокойный как удав, сел на свое место. Личный состав стремительно редел: теперь приходилось работать за двух парней.

– Спокойный ты какой, – подметил на удивление трезвый Крюгер. – Неужели похвалил?

– Нет, разнес в пух и прах. Но вы же не хотите, чтобы я сделал то же самое?

– Нет, конечно, – испугалась Лида, – ты объясни руководству, что работать некогда – мы постоянно ходим по больницам. Один лежит в 1-й больнице «скорой помощи», другой – в 3-й…

– Какие, кстати, вести из больниц? – Алексей сел, открыл первую попавшуюся папку.

– Виктор Павлович стабилен, частично пришел в сознание…

– Частично – это как?

– Еще не ругается, но уже произносит отдельные слова, – Лида смутилась. – Не самые сложные… Прогнозы пессимистичные, рано или поздно Виктор Павлович восстановится, но едва ли вернется на службу. Это у молодых все зарастает, как на собаке, и расшатанные мозги возвращаются на место. Врачи говорят, что есть угроза инсульта, но пока ее купируют.

– Что с практикантом?

– Перелом черепа, – вздохнула сотрудница. – Он так ударился о камень, что удивительно, почему тот уцелел. Содержимое черепа не пострадало, кость срастется, крови потерял немного. Тяжелейшее сотрясение мозга – так мне сказали.

– Теперь либо гением станет, либо наоборот, – проворчал Островой.

– Давайте без цинизма, – поморщилась Лида. – Он все же наш товарищ. Хороший парень, неужели вы еще не поняли? С кучей прибабахов, но все равно хороший. Буду первой голосовать за то, чтобы после учебы он пришел в наш отдел – хотя бы на стажировку. – Лида задумалась – не наговорила ли лишнего? – Пока человеку требуется покой, врачи рекомендуют воздержаться от посещений. Прогноз – оптимистичный. Возможен, конечно, кризис, но это не смертельно. Свой институт Виталик окончит.

– Ладно, всем здоровья, – проворчал Разин. – Присутствующим – тоже, – он поморщился, субботняя молотьба по ребрам еще давала знать. – Что по новой жертве?

– Дунчану Евгения Геннадьевна, 27 лет, урожденная Стриженова, – забормотал Островой. Парень явно метил в заместители начальника отдела. – Пять лет назад окончила филиал института иностранных языков, работала в сибирском отделении «Интуриста» гидом и переводчиком. Больше, конечно, переводчиком, поскольку с иностранными туристами в Сибири туговато – боятся круглогодичной зимы, лагерей и медведей на улицах… Но самые отчаянные приезжают. Контора – на площади Маркса, добиралась на общественном транспорте за тридцать минут. Личный автомобиль отсутствует. Мне кажется, с ней что-то не то, товарищ капитан, с этой Дунчану… Выскочила замуж после института за какого-то прораба из Молдавии. Имела жилье – приличную квартиру в центре. По итогам развода осталась ни с чем, даже квартиры лишилась. Как ей так удалось? Бывший муж угрожал или сама пошла на жертву. При разводе получила халупу в Бронном переулке. Но вроде ее это устраивало, жила. С соседями в меру приветлива, но, если обижали, за словом в карман не лезла. Работала пять дней в неделю, подруги иногда приезжали, выпивали – но тоже в меру. Мужчинами интересовалась – по словам соседки…

– В меру, – хмыкнула Лида.

– Точно, – согласился Михаил. – Пару раз заходили прилично одетые джентльмены, один даже с цветами.

– Одуреть, – фыркнула Лида.

– По словам соседки, Евгении никто не угрожал, жила мирно, дом – работа. Однажды похвасталась, что в следующем году, возможно, переедет «в город», получит престижную должность в своем «Интуристе». В общем, есть над чем работать, товарищ капитан. Работа, связанная с иностранцами, мутные мужики, бывший муж из солнечной Молдавии – похоже, тот еще жук…

– Это не то, – поморщился Алексей. – Причина гибели Дунчану – совсем в другом.

– Ты скоро заговоришь, как наш практикант, – подметила Лида и добавила: – Долгих лет ему, здоровья и вменяемых начальников.

– Отпечатков пальцев на орудии убийства эксперты не нашли, – сказал Шабанов. – Но это и понятно. Ключ, кстати, качественный, хорошо смазан, хорошо сбалансирован, гм… В машине тоже никаких отпечатков. Странно, что их пытались найти в этой груде железа. Автомобиль сгорел полностью. Впрочем, задний знак смогли прочесть. «Жигули» 72-го года выпуска. Машина сутки числилась в угоне. Ее украли из гаражного кооператива на Мостовой. Владелец – пенсионер 1915-го года рождения, ветеран войны, передовик производства и попутно многодетный отец. Очень расстроился, когда узнал, во что превратилась его ласточка. Кто приехал на ней в Бронные переулки, жители не видели. Кто оставил в тупике – тоже…

– Вернулась с работы, переоделась, взялась за хозяйство, – продолжал свой рассказ Островой. – Преступник проник на территорию, когда на дороге никого не было. Евгения увидела его, узнала, с криком побежала в дом…

– Ключевое слово – «узнала», – задумчиво констатировал Разин. – Стала бы она бегать от бывшего мужа или навещавших ее джентльменов? История глубже.

Работать действительно было некогда – больницы находились в разных концах обширного района. Варламов пришел в себя, отвечал на несложные вопросы, но в палату к нему врачи не пускали. И трясти удостоверением было бессмысленно – пусть ты даже из самого КГБ.