Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

– Можете попробовать, – глумливая улыбка сделалась шире. – Но зачем вам это? У вашего отдела и так назревают крупные неприятности, зачем их форсировать? Несправедливы вы, товарищ капитан, к советской журналистике…

«Может, в морду дать, – подумал Алексей, – посмотреть, что будет».

– Всего лишь одно развернутое интервью для нашей популярной газеты и ничего другого, – настаивал Парусов. – Обещаю не полоскать милицию, как бы ни хотелось. Прекрасно понимаю, в каких тяжелых условиях вы трудитесь. Нехватка квалифицированных кадров, недостаток сотрудников, умеющих работать головой… Не рекомендую меня бить, Алексей Егорович. Сдачи не дам, вы все же сотрудник милиции при исполнении, но последствия будут крайне негативные.

За этим парнем определенно кто-то стоял – не мог он по собственной воле забраться в это дерьмо. 37-й год, пусть и в смягченном варианте, никто не отменял. Или блефует, делая вид, что имеет покровителей? Зачем ему это надо? Имеет заказ – потрясти устои, внести разброд и шатание в милицейские ряды? Кто-то хочет тихой сапой заменить районное руководство МВД, поставить своих людей, а для этого можно начать и с дискредитации уголовного розыска? Не может этот тип работать на Светличного, – сделал зарубку Алексей, – он владеет информацией, но в здание даже не заходит. Светличный пасется у Сергеева – лучший друг. Мутит что-то райком. Или ставки выше? Но то, что зреет атака на районное милицейское руководство, Алексей не сомневался. Сеют нервозность, и это пока еще только первые ласточки. Этим людям совершенно невыгодно, чтобы дело закрыли… Соломоново решение не вызревало.

– Хорошо, Ростислав Кириллович, не будем ссориться, давайте, как говорится, жить дружно, – каких же сил стоило произнести ему эту противную фразу! – Я с вами свяжусь, но несколько позднее, договорились? Возможно, мы найдем точки соприкосновения.

Он направился к крыльцу, не попрощавшись. Обернулся, входя в здание. Журналист стоял на аллее и как-то странно смотрел вслед. Вроде ухмылялся, но в глазах поблескивал холодок.

«А что я знаю об этом человеке, которого так интересует ход расследования? – мелькнула интересная мысль. – Надо навести о нем справки».

В отделе царила неразбериха. Возмущались заявители: у одного угнали машину, у другого пропал родственник. А милиция и не думает шевелиться! В первом деле назначают какую-то проверку, во втором нужно выждать двое суток, чтобы человек окончательно пропал! Шумели люди – в форме и штатские, лейтенант милиции вызванивал дежурного по отделу, который куда-то пропал.

Из отдела дознавателей прибежала молодая сотрудница: в половине здания отключили свет! Вчера отключали воду – и два часа правоохранительное учреждение прожило без канализации, сегодня – свет. Что будет завтра? Выведут всех во двор и расстреляют?

«И все-таки наша система самая прочная в мире, – рассуждал капитан, взбираясь по ступеням. – Процветай такой бардак в капитализме – он давно бы развалился». Доложить о домогательствах журналиста следовало. Копали явно под Сергеева (кому, по крупному счету, нужен какой-то капитан Разин?), и его следовало поставить в известность. К подполковнику личный состав относился уважительно, невзирая на его «отдельные недостатки».

Секретарши в приемной не было – к вопросу о бардаке. Пришлось принимать самостоятельное решение. Он постучал, приоткрыл дверь.

– Ну, заходи уж, – проворчал Сергеев, – а то будешь там прятаться и подслушивать.

В кабинете присутствовал товарищ Светличный – ответственный работник райкома партии. Человек выглядел неважно – костюм мятый, рубашка несвежая. Но смотрел он строго, и в глубинах его серых глаз затаилось что-то недоброе. Видимо, подполковник докладывал товарищу о ходе расследования, не сообщив при этом ничего обнадеживающего. На пальце у Светличного блестело обручальное кольцо – крупное и недешевое. В прошлый раз кольца не было, видимо, забыл надеть. Значит, и этим небожителям не чуждо ничто человеческое.

– Что? – проворчал Сергеев.

– Поговорить бы, товарищ подполковник.

– Ладно, Федор Михайлович, я вас выслушал, все понял, – Светличный со выдохом поднялся, протянул руку Сергееву, – работайте, не буду вас задерживать. Рассчитываю на подвижки в деле, должно же оно когда-нибудь сдвинуться с места?

– Разумеется, Игорь Станиславович, все виновные понесут заслуженное наказание, я буду держать вас в курсе, – подполковник все же прогнулся – изобразил подхалимскую улыбочку.

Проходя мимо Разина, партийный деятель одарил его холодным взглядом, при этом не сказал ни слова и вышел из кабинета. Сергеев опустился в кресло, схватил первое, что попалось под руку – стирательную резинку. Вскинул глаза, повторил:

– Что? – при этом посмотрел так, словно уже знал, кто первым понесет заслуженное наказание. – Нашли преступника? Я его знаю?

Ремарка была любопытная, но Алексей предпочел не заострять.

– Работа продолжается, товарищ подполковник, мы обязательно раскроем это дело. Я по другому вопросу.

Он доложил о надоедливом журналисте. Тот подкатывал уже дважды. Персона, в принципе, известная, частенько под статейками в молодежной газете можно было наткнуться на его имя. Не Дюма, но пишет неплохо, в чем-то даже смело. Молодежные газеты подобное допускали – все-таки одними съездами КПСС подрастающее поколение сыто не будет. Смелость была не инициативная – явно с одобрения старших товарищей.

Подполковник слушал, исподлобья уставившись на подчиненного. Тень недовольства легла на морщинистое чело. Возраст товарища Сергеева неуклонно стремился к шестидесяти, но на пенсию в ближайшую пятилетку он не собирался.

– Что за тип? – проворчал Сергеев. – Действительно известный персонаж? Молодежку не читаю – только «Известия», «Советский спорт» и «Советскую милицию».

– Фигура реально существующая, – кивнул Алексей. – Вас ничто не настораживает, товарищ подполковник?

– Еще как настораживает! – Сергеев скрипнул зубами и отвернулся. Он лихорадочно размышлял, кусая губы, потом очнулся, набрал воздух в легкие: – Да уж, интересно, не сам же он все это затеял? Можно снять трубку и позвонить в редакцию, интересно, что ответят? Слушай, – начальник РОВД встрепенулся, – примерь-ка этого пассажира к нашему делу – не получится ли чего?

Идея была неожиданная, Алексей не нашелся что ответить, задумался.

– Ладно, иди работать, – махнул рукой Сергеев. – Разберемся с нашими неприятностями. И это самое, Разин… – он помялся, – спасибо, что сказал.

«Кушайте с булочкой», – чуть не сорвалось с языка.

В отделе царило тягостное траурное молчание. Лидия Александровна украдкой что-то читала, прикрыв папкой, видимо, Солженицына, переписанного от руки. Отвлеклась, уставилась на вошедшего отрешенным взглядом. Островой и Шабанов листали бумаги, делая занятой вид, – первому это шло, второму – решительно нет.

– Понятно, – прокомментировал Разин. – Сидим и ждем, пока наш друг еще кого-нибудь кокнет.

– Не кокнет, Алексей Егорович, – самоуверенно заявил Михаил. – Он выбросил орудие убийства, значит, завершил свою работу.

– Глубокая мысль, – похвалил капитан. – Выходит, дело сделано, можно расслабиться. И в голову не приходит, что от ключа он избавился, не будучи уверенным, что его не схватят в Бронных переулках? Ключ – это так, расходный материал, и ничего символичного.

– Может, и так, – смутился Островой. – Но моя же версия привлекательнее, Алексей Егорович?