Биография Бога: Все, что человечество успело узнать
Шрифт:
Ничтоже сумняшеся, катехизис дает определение трансцендентной реальности, – той самой реальности, которая находится за пределами любых слов и концепций.
Я оставляю Сизифа у подножия его горы! Ноша всегда найдется. Но Сизиф учит высшей верности, которая отвергает богов и двигает камни. Он тоже считает, что все хорошо. Эта вселенная, отныне лишенная властелина, не кажется ему ни бесплодной, ни ничтожной. Каждая крупица камня, каждый отблеск руды на полночной горе составляет для него целый мир. Одной борьбы за вершину достаточно, чтобы заполнить сердце человека. Сизифа следует представлять
К середине ХХ века многие уже не думали, что отказ от Бога принесет счастливое будущее: с безмятежной верой Просвещения в разумность человеческого существования было покончено. И Камю констатирует именно неведение. Он не знает точно, что Бога нет, но лишь делает определенный выбор. Мы должны жить с нашим неведением во вселенной, которая молчит перед лицом наших вопросов.
Однако за десятилетие, прошедшее после смерти Камю, мир сильно изменился. Произошел настоящий бунт против этоса Нового времени. Возникли новые формы как религиозности, так и атеизма, а также пронзительное стремление к ясности (несмотря на кажущуюся неизбывность неведения).
Мы должны жить с нашим неведением во вселенной, которая молчит перед лицом наших вопросов.
Глава 12 Смерть Бога?
Торжество секуляризма – «Христианский атеизм» – Преждевременные похороны религии – Религиозный фундаментализм – Ислам и Запад – Религиозно – политический экстремизм – Секулярный фундаментализм – Авангард «новых атеистов» – Блеск и нищета нового атеизма – Разум и неведение – Границы научного познания – Метарассказы – Новые философские подходы.
В 1960-е годы Европа пережила глубокую утрату веры. Взять хотя бы Англию. Подъем религиозности, который пришелся на первые послевоенные годы, сменился резким спадом: начался беспрецедентный отход людей от церкви, причем далее этот процесс лишь нарастал. [973] Согласно недавнему опросу общественного мнения, лишь 6% британцев регулярно посещают богослужение. А в 1960-е годы европейские и американские социологи возвестили о торжестве секуляризма. В своем бестселлере «Мирской град» (1965) американский теолог Харви Кокс сообщал, что Бог мертв, и религия должна сосредоточиться на человеке, а не трансцендентном Боге; если же христианство не усвоит эти новые ценности, оно погибнет.
Начали обретать голос и освобождение те, кто в Новое время был оттеснен на обочину жизни: женщины, гомосексуалисты, негры, колонизированные народы.
Упадок религии был лишь частью широкомасштабных культурных перемен. Многие институциональные структуры Нового времени рухнули: ослабла цензура, были легализованы аборты и гомосексуальность, легче стала процедура разводов. Возникли широкомасштабные женские движения по борьбе за гендерное равенство. Молодежь восстала против образа жизни своих родителей. Люди призывали к равному и справедливому обществу, протестовали против корыстолюбия правительств, отказывались воевать в национальных войнах и учиться в университетах. Возникли попытки создать «альтернативное общество», пойти против течения.
В новой волне секуляризма некоторые усматривали реализацию рационального этоса Просвещения. Другие же восприняли 1960-е годы как конец Просвещения и начало «постмодерна». [974] Вещи, доныне считавшиеся самоочевидными, оказались под вопросом: христианские учения, подчинение женщин, структуры социальной и нравственной власти. Возник и новый скептицизм относительно роли науки, веры в прогресс и просвещенческий идеал рациональности. Критиковались такие дихотомии, как ум/тело, дух/материя, разум/чувства. Начали обретать голос и освобождение те,
кто в Новое время был оттеснен на обочину жизни: женщины, гомосексуалисты, негры, колонизированные народы.Слово «атеист» уже не воспринималось как оскорбление. Сбылось предсказание Ницше: идея Бога умерла. Впервые атеистами себя стали называть не передовые ученые и философы, а самые простые люди. [975] (Подчеркнем: называть именно себя , а не кого-либо еще!) Они не вдавались в изучение научных и рациональных доводов против бытия Божьего: для многих европейцев Бог стал просто неактуален. Как объясняют политические философы Антонио Негри и Майкл Хардт:
Негативность современности не принадлежит какой-либо трансцендентной сфере, она составляет нашу суровую реальность: великие патриотические сражения Первой и Второй мировых войн, поля смерти под Верденом, печи нацистских концлагерей, мгновенное уничтожение тысяч людей в Хиросиме и Нагасаки, ковровые бомбардировки Вьетнама и Камбоджи, бойни от Сетифа и Соуэто до Сабры и Шатилы, а список все продолжается и продолжается. И нет такого Иова, который мог бы вынести все эти страдания! [976]
Вера стала восприниматься как враг мира. В своей песне Imagine («Представь себе») Джон Леннон мечтал о мире, в котором нет ни рая, ни ада («над нами – только небо»). Возникло ощущение, что устранение Бога избавит мир от множества проблем. Конечно, оно было наивным: многие конфликты, за урегулирование которых боролись миротворцы, были вызваны секулярным национализмом, стремлением к мировому господству или нарушением баланса политических сил. Однако религия и впрямь была причастна ко многим бедам: в Северной Ирландии и на Среднем Востоке она служила как национальный или этнический маркер. К ней апеллировали политики. Да и вообще было очевидно, что спасти мир ей не удалось.
Столкнувшись с «суровой реальностью», небольшая группа американских теологов создала своего рода «христианский атеизм», возвещавший смерть Бога. Томас Элтайзер даже написал книгу под названием «Благовестие христианского атеизма» (1966): по его мнению, люди должны радоваться, ибо избавляются от рабства перед трансцендентным Тираном. Однако Элтайзер высказывался языком мистическим и поэтическим. Он говорил, что понятие «Бог» может снова стать осмысленным, но не ранее, чем мы пройдем через темную ночь души, боль оставленности и молчание. Прежде чем теология возродится, прежние понятия о божестве должны умереть. В книге «Секулярный смысл Евангелия» (1963) Пол ван Бюрен доказывал, что наука и технология аннулировали традиционную мифологию. Даже утонченная теология Бультмана и Тиллиха – явление старого, нежизнеспособного этоса. Следует отказаться от Бога и сосредоточиться на Иисусе из Назарета, освободителе, который «определяет, что значит быть человеком». [977] В книге «Радикальная теология и смерть Бога» (1966) Уильям Гамильтон рассматривал теологию смерти Бога как протестантство на современный лад: как Лютер вышел из затвора в мир, так современные христиане должны выйти из священного места, где некогда пребывал Бог, и обрести человека Иисуса в мире технологии, власти, денег, секса и города. Люди более не нуждаются в Боге; они должны сами решать мировые проблемы.
Как Лютер вышел из затвора в мир, так современные христиане должны выйти из священного места, где некогда пребывал Бог, и обрести человека Иисуса в мире технологии, власти, денег, секса и города.
Движению смерти Бога были присущи свои изъяны. Как-никак создавали ее люди белые, не бедные и к тому же христиане, причем последнее подчас проявлялось в оскорбительной форме. Скажем, Элтайзер, подобно Гегелю, говорил, что христианство отрицает иудейского Бога, который отчуждает нас. Негритянские теологи сомневались, что у белых людей получится утвердить свободу через смерть Бога, когда они порабощали людей во имя Бога. И все-таки при всех ее минусах теология смерти Бога была пророческим гласом: она сокрушала современных идолов, включая современную идею Бога, и призывала шагнуть от знакомых стереотипов в неведомое (что как раз и созвучно духу 60-х годов).