Биомеханический барон

Знать расслабилась, кто-то даже заулыбался, но женские взгляды киборгу совсем не понравились. Так не паства взирает на пастыря, так каторжанки после долгого заключения смотрят на стриптизера.

— Так как нам отсюда выбраться? — спросил Мейер.

— Никак, пока не убьем этих гадин.

— Вы всегда говорите о них во множественном числе, — меланхолично заметил Алабин. — Сколько же их?

— Трое.

Аристократы ахнули и принялись с опаской поглядывать на соседей.

— И как же нам их найти? — спросили из толпы.

— Скоро расскажу, — соврал киборг, чтобы не обострять паранойю сверх меры. — Но знайте, все они маскируются под девушек. Так что держитесь от них подальше — хотя бы временно. Так будет проще сопротивляться чарам. Предупрежден — вооружен.

— Давайте просто запрем их во дворце и проверим каждую! — предложил кто-то.

— Помолчите, уважаемый, — тут же огрызнулись в ответ. — У вас ни жены, ни дочки — вот и несете околесицу. Во дворце запереть! Может, еще на цепь приковать?

Захара уже посещала такая идея, но ему вновь пришлось успокаивать собравшихся.

— Господа, без паники! Сейчас мы все обсудим с кандидатами и что-нибудь придумаем. А пока — молитесь, крепитесь и не смотрите на прелестниц, как бы сильно не хотелось. Ваши светлости, — он обратился к герцогам, — прошу за мной.

Верхушка уезда собралась в трапезной. Мореход набил трубку, сибиряку подали полную кружку меда, а немцу — кофия в чашечке с наперсток, которую тот умудрился цедить на всем протяжении разговора. Хозяин ограничился тушеным мясом, а вот Захар заказал еды за четверых.

У него кусок всегда лез в горло, а отказываться от халявного топлива перед важным боем не входило в его привычки. Но теперь великан добавил к обеду и щедрый десерт, хотя не питал особой страсти к сладкому. Ибо мозг работал за троих и требовал огромного притока глюкозы, и оставлять единственную надежу на спасение на голодном пайке никто не собирался.

— Расскажите подробнее об этих существах, — попросил князь, с легким презрением глядя, как киборг уписывает угощения с двух рук, закусывая печеную курицу яблочным штруделем.

— Это высшие порождения Тьмы. Они сильны и разумны, но их магия — иллюзии и мороки. Изначально они внушали патриархам необходимость проголосовать за Мейера…

— Возмутительно! — в который раз окрысился немец. — Это гнусная клевета! Я никак не связан с Бездной!

— Я и не говорю, что связаны. Просто врагу выгодно, чтобы мы покинули город без сопротивления. Тьма хочет бросить все скопленные силы на прорыв. Чем меньше преград на пути — тем большего она добьется.

— О чем я и твердил! — Сабуров грохнул кулаком по столу — аж тарелки подпрыгнули. — Надо драться, а не бежать!

— Надо, — кивнул Алабин. — Даже если придется сложить голову. Но у нас пока петух не клюнет — никто не пошевелится. А если генерал-губернатор прознает о Прорехе, ему неизбежно придется действовать. И если дадим бой, то сдержим тварей достаточно, чтобы его сиятельство успел собрать войска и купировать угрозу. Эта дрянь — как чума. Расползется по полуострову — и уже не остановишь.

— У меня есть план, как устранить угрозу с минимальными потерями, — сказал Захар.

— И что же задумал Синод? — с недоверием спросил Юсупов.

Но пришельцу такой ход беседы понравился. Одно дело — излагать безумную идею самому, и совсем другое — действовать от лица второй по влиянию организации в империи.

— Если вкратце — спасти Петра.

Бородач с азартом осклабился. Калека хмыкнул и покачал головой. Немец побледнел и разве что слезу не пустил.

— Могу узнать, как именно? — насторожился князь.

— Сейчас — нет, — Захар решил придержать интригу — и чтобы не спугнуть союзников, и чтобы не подслушал противник. — Но нам понадобится помощь всех и каждого. От исхода этого мероприятия зависит не только судьба России, но и целого мира.

— Для начала неплохо бы выбраться из дворца, — проворчал Алабин. — А то пока из нас такие себе борцы с Бездной.

— Вы же нам поможете? — тонкие губы Мейера задрожали. — Синод пришлет подкрепление?

— Я и есть подкрепление, — киборг не сдержался от ухмылки, глядя, как немец едва не обомлел от ужаса. — И помогу вам лишь при одном условии.

— Как неожиданно, — вновь хмыкнул моряк.

— И чего вы хотите? — Феликс Феликсович с вызовом поднял голову. — Больше податей? Служек? Власти?

— Я хочу, чтобы вы вспомнили свою присягу, — Захар откинулся на спинку и устало похлопал по выпирающему животу, что уменьшался прямо на глазах. — И повторили ее — здесь и сейчас.

А затем резко выпрямился, выхватил объятый сияющим туманом клинок и вонзил в центр столешницы. Сабуров глухо рыкнул и потянулся к палашу, Алабин нахмурился, а Мейер подскочил, как ужаленный.

— Узнаете? — парень провел большим пальцем по золоченой гарде. — Кто не узнал — подсказываю. Это — меч Александра Невского, коим меня посвятили в витязи. Пред ним многие поколения дворян клялись в верности России. И я хочу, чтобы это сделали и вы, дабы отринуть все сомнения и подозрения. Я-то не сомневаюсь, — Захар коснулся груди и воздел очи к потолку, — но вот Ему уверенность не помешает. Так что, господа, предлагаю начать по старшинству. И знайте — Он далеко, но видит все.

Князь встал, подрагивая от гнева и усталости, и сжал основание клинка в руке — да с такой силой, что по освященному металлу потекли алые струйки.

— Я, Феликс Феликсович Юсупов, обещаюсь и клянусь пред сим мечом и самим первородным Светом, что буду верой и правдой служить Российской империи, Самодержцу ее и Престолу, не щадя жизни — до последнего вздоха. Обещаюсь и клянусь врагов Его нещадно разить телом и кровью, в поле и крепостях, водою и сушею, в баталиях, партиях, осадах, штурмах и в прочих воинских случаях. И содействовать и способствовать во всем, что может касаться Его Императорского Величества службы и пользы для государства.

Мужчина произнес это на одном дыхании, не сводя с пришельца свирепого взора. А когда закончил, вокруг меча скопилась лужица крови, и от касания магического тумана алая влага мерцала толиками манорода.

— Я — поклялся. А ты, витязь, готов принести присягу?

— А я уже, — киборг поднял ладонь с погасшей стигмой.

— А мы тоже. Но нам повторить несложно. Теперь хотим убедиться и в твоих добрых помыслах.

Захар пожал плечами и стиснул обагренное лезвие:

— Клянусь освободить Петра. Дальше справитесь сами.