Боевой разум

— Нашим первым пунктом назначения будет Тован-Довал, родные солнца Гр’так. Цель этого — проверить, что Сеть намеренно делает двойные звезды, подобные солнцам Гр’так или звездам, подобным Нова Аквила, взрывающимися, а затем каким-то образом использует их для создания звездных врат.

— Сэр! — сказал один из командиров рот с Карю, подняв руку. Его звали Один Йоханссен, и он эмигрировал в Конфедерацию с Локи.

— Что такое, Йоханссен?

— Сэр, по слухам… То есть, мы слышали, что мы уже знали о существовании звездных врат у родной звезды ‘Таккеров. Так что же там проверять?

— Справедливый вопрос, — сказал Вик. — Мы знаем, что там есть звездные врата, потому что мы отправляли зонды, управляемые Нага, через наши Врата к Тован-Довалу и заставляли их разворачиваться и возвращаться. Мы также отправляли некоторые зонды, давая им временное перемещение в дополнение к перемещению через пространство. Мы знаем, что звездные врата есть в Тован-Довале по крайней мере до примерно тысячи лет в будущем.

Последние слова Вика повисли в виртуальной комнате на долгий момент. Послышались первые резкие вдохи — мысленные вздохи изумления, буквально воспроизведенные ИИ, генерирующим изображение, а затем полная тишина.

Йоханссен наконец нарушил молчание. — Да, но я имею в виду, сэр, если зонды уже выяснили эти вещи, зачем мы идем? В чем смысл?

— Мы идем, — сказал образ Дева, — потому что чем дальше в будущее мы проникаем с нашими зондами, тем труднее вернуть эти зонды обратно, и это неважно, идут ли они под управлением ИИ или ими управляют дистанционно отсюда. В точке примерно в тысячу лет в будущем — тысяча лет плюс-минус десять процентов, на самом деле — мы полностью теряем с ними связь. Операторы дистанционного управления на борту Гаусса не могут поддерживать контакт через Звездные врата. Дроны, управляемые ИИ, просто… исчезают.

На этот раз раздался гул разговоров, когда многие из присутствующих начали говорить тихим, настойчивым шепотом.

— Что заставляет кого-либо думать, что мы вернемся? — резко спросила капитан Линн Деверест, еще один из командиров рот Карю.

Образ Дева вышел из толпы и присоединился к Вику в центре. — Возможно, я должен дать краткий инструктаж по физике, — сказал он. В воздухе симуляции материализовалось поле квантовых гиперуравнений.

— Прошу, — сказал Вик с кривой усмешкой. Он кивнул на уравнения. — Я солдат, а не математик. Я не могу разобраться в этой готье. — Слово было старым солдатским сленгом, произошедшим от японского готагота, означающего путаницу.

Дев переместился в центр собрания, в то время как Вик подошел и встал рядом с Карой.

— Прежде всего, — сказал Дев, — позвольте мне сказать, что наш прыжок в будущее в Тован-Довале — это только наш первый шаг. Как только мы разведаем эту систему с помощью наших новых союзников Гр’так, мы планируем использовать эти звездные врата для прыжка… на значительное расстояние в отдаленное будущее. Заявленная оперативная цель — найти возможных союзников против Сети… но более того, мы должны узнать о будущих стратегиях Сети, если возможно. Когда мы вернемся в человеческое пространство и наше собственное настоящее, мы, по сути, будем использовать полученную информацию для изменения будущего.

Последовало еще одно шокированное молчание. Затем из аудитории прозвучало несколько вопросов, за которыми последовал поток мыслей и восклицаний.

— Как мы можем это сделать?

— Это безумие!

— Разве это не как изменение истории? Что происходит с нами?

— А, парадоксы, — сказал адмирал Барнс. — Сердце и душа каждого обсуждения путешествий во времени.

— Что ж, это то, что нам нужно рассмотреть, — сказал Таки. — Кто-то через тысячу лет не захочет нам помогать, если помощь нам приведет к прекращению их существования.

— Позвольте мне попытаться прояснить это, — сказал Дев, подняв руки, пока разговоры не утихли. — Квантовая физика, как мы теперь знаем, является центральным ключом к тому, как работает вселенная. Мы знаем об этом с начала двадцатого века. Многие из наших технологий сегодня, включая квантовые источники энергии, I2C-коммуникации, многофазные компьютеры, даже электроника, восходящая к туннельным диодам шестьсот лет назад, — все зависит от квантовой физики.

— Так вот, классическая квантовая механика говорит нам, что мы не можем точно определить как положение, так и вектор любого данного кванта, квантовой частицы, такой как электрон или фотон. Принцип неопределенности Гейзенберга, вы все о нем слышали. Расширение этой идеи предполагает, что частица, скажем, электрон, каким-то образом находится повсюду в данной зоне вероятности и не может быть закреплена, пока наблюдатель не придет и не посмотрит на нее. Мысленный эксперимент с котом Шредингера предполагает, что если кот в ящике либо жив, либо мертв, и его состояние определяется квантовым эффектом — скажем, распадом радиоактивного изотопа — то один из способов взглянуть на это заключается в том, что кот, который представлен квантовой волновой функцией, каким-то образом и жив, и мертв, пока ящик не открыт и кто-то не заглянет внутрь. Когда это происходит, вступает в силу Эффект Наблюдателя, и волновая функция коллапсирует. В результате у вас остается либо мертвый кот, либо живой.

— Что всегда казалось мне немного жестоким по отношению к котам, — вставила Кара.

Ее отец, стоявший рядом с ней, усмехнулся. — Обсуждение квантовой физики было бы приятнее, если бы Шредингер выбрал… не знаю. Крыс, может быть.

— Крыса Шредингера, — задумчиво сказал адмирал Барнс неподалеку. — Мне нравится.

Дев продолжил: — Эффект Наблюдателя говорит, очень кратко, что мы каким-то образом формируем вселенную, наблюдая за ней. Что приводит ко всевозможным философским дебатам. Что, собственно, представляет собой наблюдатель? Должен ли он быть сознательным? Обладать интеллектом? Может ли собака быть наблюдателем? А как насчет бациллы? Что, если наблюдение осуществляется записывающим устройством, которое изучается людьми спустя долгое время после события?

— Становится еще более запутанно. Были некоторые ученые в двадцатом и двадцать первом веках, включая, кстати, одного из людей, который первым размышлял о звездных вратах, подобных этим, которые использовали Эффект Наблюдателя, чтобы утверждать, что Человечество было единственным разумом во вселенной. Идея заключалась в том, что вселенная настолько узко приспособлена к нашим спецификациям, что если бы она была хоть немного другой — гравитационная постоянная была бы немного выше или ниже, или масса нейтрона была бы немного другой, то жизнь никогда бы не эволюционировала.

— Конечно, теперь мы знаем, что этот аргумент не выдерживает критики. Мы встретили четыре расы до сих пор: Нага, Дал’Рисс, Сеть и Гр’так. Больше, если считать действительно странные вещи, как Коммуны или Майаны, организмы, настолько отличные от нас, что мы даже не можем сказать, разумны ли эти существа или нет. В каждом случае их взгляд на вселенную заметно отличается от нашего. Иногда, как с Нага и, вероятно, с Сетью, он настолько различен, что трудно сказать, есть ли у нас вообще какая-либо общая наблюдательная основа.

— Это была серьезная проблема в нашем понимании других видов на протяжении всего времени, — крикнул Дарен из аудитории. — Говорят, что человек и дикий Нага могли смотреть на что-то, скажем, на дерево, и третья сторона не смогла бы по их описаниям понять, что они смотрят на одну и ту же вещь. Это как старая метафора о трех слепцах и слоне, только хуже. Другие виды не просто смотрят на разные части слона. Их соответствующие системы отсчета совершенно чужды.

— Что такое слон? — спросила Кара отца приглушенным голосом.