Богдан Хмельницкий

guerre civ., 32—35.—Рукой. И. П. Б. разнояз. ист. Р. № 5.—Engel. Gesch. der Ukraine,

150—152.

3)

Relacya Czecbowicza Kron. mmsta Lwowa, 296.

15*

228

Остророг и Вишневецкий остались на несколько дней во Львове. Остророг

подвергался упрекам войска и жителей: «как может,—кричали воины,— оставаться

предводителем такой пан, что убежал от войска!» К нему являлись депутаты от мещан

спрашивать совета: чтб делать. Они получили неутешительный ответ: остается

полозкиться на волю Божию, обороняться, а давать отпор нельзя: нет денег для

содержания военной силы, нет и оружия, покинутого в обозе в добычу неприятелю.

Остается отдаться на милость врага. После такого ответа у мещан было снова собрание

и на нем порешили они защищать до последнего Речь-ИТосполитую и пожертвовать

состоянием на доставление средств ис обороне. Об этом решении известили они

Остророга, находившагося у львовского архиепископа, куда он приехал прямо с

побоища, стыдясь показывать себя на свет божий. Ободряемый мещанами, Остророг

пришел в себя и написал примасу, что, в озкидании нашествия врагов, решается

защищаться во Львове; в то зке время он послал созывать к себе на совет

военачальников, но к нему не поехали. Простые зколнеры все были сильно воорузкепы

против Остророга и не хотели слушать ближайших начальников, когда те показывали

охоту признавать главнокомандующим Остророга. Не так относились к Вишневецкому.

Ииго одного все считали достойным быть полководцем. Сходка военных людей и

обывателей Львова, состоявшаяся в бернардинском монастыре в числе трех тысяч особ,

начала просить его принять начальство пад войском и сделать раснорязкения к защите

Львова. После долгих отговорок, как бы уступая просьбам, князь согласился, лишь бы

это не послузкило к бесчестью Остророга, которого он, принимая предлагаемое

гетманство, приглашал к себе в сотоварищи: этим он избавил его от дальнейших

упреков '). На этой .сходке в бернардинском монастыре назначена была на жителей

контрибуция: ради любви к отечеству, каждый львовянин обязан был, по совести,

объявить о своих и чузких сокровищах; назначенные для того чиновники обирали

зкителей; костелы и монастыри отдавали драгоценные сосуды, кресты; долзкны были

зкертвовать и церкви: все это делалось с тою целью, чтоб снарядить и удерзкать войско

2). Иезуиты дали на 150.000' серебра. Некая пани Слоньонская привезла серебро из

монастыря кармелиток и бросила к ногам Вишневецкого в костеле францискан.

Некоторые купцы, кроме того, чем были обложены, приносили туда зке лишнее из

патриотизма 3). Вишневецкий оставлял во Львове гарнизон, под начальством старого

Христофора Артишевского, отличного артиллериста своего века, который по причине

религиозных несогласий оставил надолго отечество, странствовал по чузким землям,

слузкил голландской республике и завоевал в ИОзкной Америке Рио-Жанейро 4). После

того Вишневецкий, забравши с собою собранные деньги, вместе с войском, над

которым стал избранным начальником, 5-го ноября ушел к Замостыо, а оттуда в

Варшаву под тем благовидным предлогом, что невозможно держаться во Львове и

предавать опасности столицу Варшаву, куда,

1)

Рукон. И. И. Б. раздояз. Ист. F. № 5.

2)

Relacya Czechowicza. Kron. miasta Lw„ 21)7.

3)

Рукон. И. II. Библ. раздояз. F. № 5.

l)

Zbior pam. о clawn. Polsce. Niemcewicz. III.—ffistor. belli cosac. polon., 106.

229

как опасались поляки и как надеялись русские, мог повернуть Хмельницкий с

козацкими и татарскими силами, пользуясь беззащитным в то время положением

шляхетского государства.

Вслед за Вишневецким и другие паны и все военачальники покинули Львов.

Вишневецкий отправил к горожанам ротмистра Цихоцкого с пятидесятые драгунами, с

письмом, в котором извещал о своем отъезде. Затем те из горожан, которые имели

более средств, спешили выбираться с своими семьями и пожитками; иным из них не

посчастливилось: они попали в неволю татарам. Оставшиеся в городе львовяне

жаловались, что паны их обобрали и малодушно покинули на разграбление

неприятелям 1).

Хмельницкий, преследуя врагов, вошел в Константинов и взял его без малейшего

сопротивления. Оттуда он двинулся к Збаражу.

На дороге встретился с ним пан Юрий Немирич. Предки его были русские и

владели большими имениями в Украине. Во время перерождения русского дворянства,

фамилия Немиричей, как и другие, обратилась в католичество; но сам Юрий не

исповедывал уже и католической веры, а был заражен еретическими заблуждениями,

киак говорили тогда в Польше. Немирич принадлежал к тем, которые не только не

признавали святости папы, но осмеливались подвергать сомнению догматы,

признанные, в продолжение веков, существенными основаниями христианской

религии: таких в Польше называли арианами. Выгнанный из маетностей своих в

Украине, он, как и другие, бежал в Польшу, но на сейме в Варшаве его приняли очень

дурно. «Мы,— кричали католики,—много послабления делаем, когда позволяем

сообщаться с нами протестантам; те, по крайней мере, соглашаются с нами в главных

понятиях о Божестве и Св. Троице, но мы ни в каком случае не потерпим безбожников,

подобных пану Немиричу» 2). Немирич, собрав свой отряд вместо того, чтоб идти

против Козаков, пошел через Полесье, а оттуда на Волынь, и близ Збаража соединился

с Хмельницким 3). Вывший в Польше в то время московский гонец Кунаков, называя