Богдан Хмельницкий

кончиться ничем иным, кроме совершенного освобождения Руси от польского

владычества; шляхтичи, хотя и русские, в то время считали возможным, что Русь

может пользоваться независимостью и правами свободной нации не разрывая

окончательно связи с Польшею. Из всех таких советников, кроме Немирича, больше

всех умел убеждать предводителя Иван Выговский, шляхтич русской веры, взятый в

плен при Жовтых Водах. Своею расторопностью, красноречием и здравым умом он

приобрел доверенность Хмельницкого, и его советам в особенности приписывают

поляки ту нерешимость Хмельницкого, которая спасла на этот раз их нацию 3).

Проходя через Броды, Хмельницкий оставил там часть Козаков для осады замка,

очень крепкого, которого никак не могли одолеть, а сам, приблюкаясь ко Львову, послал

вперед с небольшим отрядом Головацкого, шляхтича, вручив ему письмо на имя

городского магистрата.

«Прихолсу к вам,—писал Хмельницкий, — как освободитель русского народа;

прихожу к столичному городу земли червонорусской избавить вас из ляшской неволи;

прихожу по вашему желанию, потому что многие из ваших мещан приглашали меня. У

меня 200.000 войска, кроме многочисленной орды; но это войско идет не на вас, а на

поляков. Поэтому вы лучше всего сделаете, если соединитесь с единоверными вам

козаками и выдадите панов, разбежавшихся из-под Пилявы. Мы утвердим взаимную

нашу любовь взаимными клятвами. Если же пренебрежете нашею приязнью, то

наживете себе беду» 4).

') Истор. о през. бр.—Annal. Polon. Clim., 81.—Histor. pan. Jau. Kaz., 23. a) Истор. о

през. бр.—Woyna dom., I, 36.

3)

Истор. о през. бр.—Histor. panow. Jan. Kaz., I, 23.—Annal. Polon. Clim., I, 81.—

Pam. do pan. Zygm. III, Wlad. IV i Jan. Kaz., II, 29.

4)

Annal. Polon. Clim., I, 82.

232

Львов поступил под власть Польши гораздо прежде Украины и Волыни, а потому

польская стихия здесь была сильнее, чем где-нибудь на Руси. Иезуиты основали здесь

главный притон: ни в одном русском городе не было столько католических монастырей

и костелов; много мещан приняли унию; притом значительная часть городского

народонаселения состояла из иудеев и армян; поэтому и неудивительно, если паны

могли его считать верным для себя убежищем. Город издавна был богатейший в

королевстве; жители занимались промыслами и торговлею: губернатор застращал их, а

особенно иудеев, что козаки приходят разорять их. Испуганные мещане обещали не

сноситься с козаками, а шляхтичи, прибежавшие из околицы, готовились драться; с

ними вместе взялись за оружие бернардины, которых большой монастырь стоял в

оконечности города. Православные хотя чувствовали иначе, но не смели возвысить

голос. Головацкий получил следующий ответ от лица целого города:

«Город Львов не может понять, почему в то время, когда козацкий предводитель

посылает к нам дружелюбные письма, козаки поступают в окрестностях но-

неприятельски. Мы не отвергаем вашей дружбы, если она искренна, но не можем

входить в союз с войском запорожским, пока не окончится избрание короля и все

неудовольствия войска запорожского не прекратятся. Надеемся, что войско

запорожское, которому мы не сделали никакого оскорбления, останется к нам с добрым

расположением. Папы из-под Пилявы хотя приезжали к нам, но уже выехали на сейм; в

городе заперлись мещане и предмещане; в замке оставлен гарнизон Гечи-Посполитой,

над городом и замком начальствует губернаторъ» 1).

Хмельницкий, получив такой ответ, двинулся осаждать город. Передовые отряды

прибыли б-го октября. Гано утром стали появляться группами козаки.,и татары и в

короткое время покрыли как черным облаком высоты, окружающие Львов. С городских

и замковых башен в зрительные трубы можно было их примерно распознавать и

считать. Немного татар замечалось в хорошем вооружении; большая часть их была

одета в коротких тулупах или в белых холстинных одеждах; зато с иным было разом по

десятку лошадей ради добычи: так представлялось осажденным татарское полчище.

Они бросались кучами то в ту, то в иную сторону, ища удобного места прорваться в

предместья. Предмещане отстреливались от них из городских и'замковых башен,

громили их и пушечными выстрелами. Собствепно город Львов в то время был не

велик: в нем считалось 437 таких мест, из которых на каждом мог стоять каменный

дом. Такое место считалось на одпу семью, но обыкновенно два ИЛИ три семейства

занимали один каменный дом в три окна. Все это пространство, занимаемое целым

городом, образовало четвероугольник, обведенный стеною, за которою проведен был

ров, а за рвом насыпан был вал, и напоследок проведена была еще внешняя стена съ'

семнадцатью башнями на небольшом расстоянии от городских строений. Двое ворот

вело в город: первые назывались краковские, вторыя—галицкия. Кроме того, во

внешней стене было еще два меньших выхода, называемые «хвортками» (калитки);

одна называлась иезуитскою, потому

’) Annal. Polon. Clim., I, 82. — Pam, do pan. Zygm. III., Wlad. IY i Jan. Kaz., II, 30.

233

что находилась близ иезуитского костела, другая — босоцкая—близ волоокой

церкви. С полуденной стороны город охранял монастырь бернардинский, с восточной

—кармелитский: оба имели вид сильных крепостей с орудиями в стенах и башнях. На

западной стороне от города тянулось болото, служившее защитой городу, а на северной

стоял нижний замок. Гораздо пространнее и многолюднее самого города были

предместья, расположенные около него. Их было два: краковское и галицкое. Там

промеж холмов и оврагов гнездились летния помещения богатых жителей города, сады,