Богдан Хмельницкий

своего, Захария Хмельницкого, с десятью козаками; у них был универсал, подписанный

рукою гетмана; этот универсал должен был останавливать Козаков, еслиб какая-нибудь

толпа наездников вздумала еще раз беспокоить Львов. Тогда лсители начали роптать и

обвиняли своих депутатов, что они у Хмельницкого более хлопотали о себе, чем об

общих делах. Ожесточение против них дошло до того, что их чуть было не убили, но

их оборонил Артишевский.

23-го октября султан Калга со своею ордою отступил к Каменцу. На другой день,

24-го октября, козаки дали на прощанье залп из пушек, п страшное войско отступило.

Поляки считали особенным чудом неба свое избавление за деньги 2). Только

бернардины ие хотели участвовать в платеже, говорили, что они оружием охранили

монастырь, и гордо указывали на кучу трупов около своей обители 3).

После того козаки уже не беспокоили Львова. Мимо города проходили козацкие

отряды Хмельницкого и не делали опустошений, потому что Хмельницкий строго

запретил им это. «О, если бы у нас в коронном войске была такая дисциплина!»

говорили тогда поляки. Зато и Козаков не трогали по дорогам. Сын Хмельницкого, в

сопровождении небольшего отряда, провез мимо Львова несколько десятков возов,

нагруженных добычею; пикто на него не нападал.

Отступив от Львова, Хмельницкий еще раз хотел-было отложить неприязненные

действия и дожидаться окончания сейма, но козаки, возбуждаемые преимущественно

Чорнотою, подняли ропот и кричали: «Пане гетмане, веди иа Польщу!»

Замосгье, теперь сильнейшая крепость в Царстве Польском, принадлежало тогда

фамилии Замойских, от которой и получило название, и уже в то время было сильною

защитою королевству, как по своему неприступному положению, так и но

искусственным укреплениям; с юга защищал его огромный пруд, с севера и запада—

непроходимые болота, а с востока—ров, чрезвычайно широкий и глубокий,

наполненный водою; над ним возвышалась огромная стена. Поперек всей стены

проведен был толстый выступ, препятствовавший приставлять лестницы; семь круглых

башен защищали стену, а между башнями и самою стеною поставлены были пушки так

искусно, что издали нельзя было приметить. В стене были сделаны отверстия для

стрельбы в разных местах. Сама стена была так толсто наполнена землею, что наверху

её могла свободпо оборачиваться* карета в шесть лошадей. Иеремия Вишневецкий

собрал туда 10.600 человек, в числе которых было 1.500 пехоты собственной команды

коменданта Вайера, славившагося тогда знанием военного дела. Кроме того, в Замостье

было четыре тысячи шляхты бельзского воеводства, шляхтичи воеводств холмского и

волынского, составлявшие резерв, восемьсот человек постоянной стражи и до тысячи

человек мещан, взявших оружие; были там люди раз-

') Rei. Czech. Кг. m. ил., 307. – ) Rei. Grozw. Кг. m. Lw., 317. 3) Kp. истор. о бунт. Хм.,

10.

241

ных наций: армяне, шотландцы, немцы; слуги, хоть и годные к бою, не считались и

числе военных людей. Пороха было довольно; пушек, за исключением поставленных

на местах, оставалось еще большое количество в резерве, а ружей было так много, что,

но уверению современника, на каждое окно приходилось но пяти; притом у многих

дворян они были трехствольные. В случае долговременной осады, крепость и город не

боялись голода: каждый житель обязан был запастись припасами для себя и для

поставленного у него на квартире жолиера на полгода, а кто не мог этого сделать, тот

был высылаем из города; таким образом, в Замостье не было и многолюдства,

пагубного но время облозкения. Оставшиеся в Замостье написали на сейм, что не

могут прибыть в Варшаву но той причине, что долзкны защищать важный пункт в

королевстве. Главным начальником собственно города был Владислав Мышковский,

староста гродецкий. Все эти распоряжения были сделаны Вишневецким, которого

паны и зколнеры избрали предводителем; он сделал все нужное для защиты крепости и

доставил части иилявского ополчения случай стереть с себя стыд бегства. Сам князь

уехал в Варшаву с 400 человек.

Паны, собравшиеся тогда в Замостье, ненавидели королевича Яна Казимира,

которого Хмельницкий хотел видеть королем, и послали на сейм извещение, что если

будет идти дело об избрании кого-нибудь из братьев покойного Владислава, то они

дают голос в пользу старшего брата Карла. Хмельницкий, быть, мозкет, узнал об этом и

решился дерзкать крепость в осаде, чтоб застращать противников и, если нужно, силою

орузкия доставить престол Яну Казимиру, стороны которого дерзкался и канцлер

Оссолинский. Хмельницкий, приближаясь к Замостыо, имел, по сказанию поляков, до

80.000 войска, хотя это число ни в каком случае . нельзя принимать за достоверное, тем

более, что большая часть ополчения русского вела гайдамацкую войну по окрестностям

1).

Проходя от Львова к Замостыо, Хмельницкий был сопровождаем восторгом

русского народа. Православные беэкали к нему на встречу, величали освободителем;

одни приставали к рядам Козаков, другие сносили им запасы,—все клялись в

ненависти к католичеству и племени ляхов. Кто только исповедовал православную

веру, тот считал святым долгом помогать чем бы , то ни было восстанию, хотя

некоторые из русских потерпели тогда не только от татар, но и от своих православных

забияк 2). Местечки, населенные католиками, унитами и зкидами, без милосердия были

истребляемы огнем и мечом. В Нароле русские произвели бесчеловечные убийства; в

числе погибших был владелец, Самуил Лащ, известный забияка. Город Сокал и

местечко Томашевка, откуда успели убежать все поляки и зкиды, приняли с торжеством