Больно только в первый раз
Шрифт:
— Они начали ходить на шахматы, и… у них началось острое соперничество. Причем не только в шахматах. Во всем. Но началось это с шахмат…
— Жаль… — слышу я. — У них была отличная команда…
Знакомый прямолинейный юмор вызывает желание улыбнуться, но не в этот раз.
— Может быть, они это перерастут. — Я продолжаю смотреть в меню.
— Ага. Годам к тридцати должны.
— Не думаю, что ждать так долго.
— Просто поверь.
Я гляжу на знакомые страницы, голодная. Пытаюсь решить, что могу себе сегодня позволить, но мысли слишком сильно бегают. Я поднимаю на
Он смотрит. Беззастенчиво. По-мужски.
— Как дела у твоего отца?
— Он улетел в Китай. У них там что-то вроде корпоратива, — отвечаю я.
— Как тебе работается в прокуратуре?
— Отлично, — говорю, сложив на груди руки. — Я попросила Дениса Рашидовича стать рецензентом моего диплома. Я очень хочу его рецензию, у него всегда… есть свое мнение…
Расул меняет позу.
Ерзает по стулу, выбивает пальцами короткую дробь на столе.
— М-м-м… — тянет он. — Понятно.
Нас прерывает подошедшая официантка. Она помогает мне разобраться с букетом — он действительно большой, и мы решаем опустить его на пол.
Когда я снова сажусь на стул, от этой суеты мне немного жарко.
Глава 44
Полина
Я решаю позволить себе больше, чем салат. Мое тело требует еды. Будто ему нужны калории, чтобы поддерживать огонь эмоций, которые растревожил сидящий напротив дагестанец.
Отправившись в туалет, я мою руки, а когда возвращаюсь, нам уже выставляют посуду.
Я приступаю к вину, как только мне приносят заказанный бокал. Расул цедит воду. Стакан воды перед едой — это его обязательный ритуал. Он очень дисциплинированный. Чертовски.
Я стараюсь смотреть в свой бокал, когда слышу:
— У меня своя квартира. Имею в виду… я снял квартиру. На Проспекте Мира, по-моему, это хороший район. Проверю на собственной шкуре…
Мысли запутываются в рой вопросов. Жужжащий и навязчивый, но и сейчас я их себе не позволяю.
Машина, квартира…
Что все это значит?!
Лишь то, что мое нутро не собирается плавиться только потому, что он бросил якорь.
— Мне посоветовал риелтор, — продолжает он. — А ты что скажешь? Поделись мнением. Как местная, — уточняет Расул.
— Скажу, что это отличный вариант. Один из лучших. — Я пялюсь на свой бокал.
Помимо всего прочего, это недалеко от моей работы. Почти в шаговой доступности. Но связывать между собой эти факты я отказываюсь.
Он смотрит на меня исподлобья, когда поднимаю взгляд.
Официантка появляется у стола вместе с моим супом, так что я принимаюсь за еду, наслаждаясь горячей жидкостью у себя в желудке. Я успеваю приступить к салату, когда Расулу наконец-то приносят его ужин. Когда-то он сказал мне, что всеядный, на самом деле в этом факте есть одно существенное уточнение — он не ест свинину. Баранина на его тарелке выглядит аппетитно. Вместо того, чтобы спросить, нравится ли ему, прикусываю язык.
Мы едим почти молча, если взгляды, которыми обмениваемся, позволяют так оценить ситуацию.
Я отказываюсь от десерта. От чая тоже. Мысли о Матвее скребутся у меня на подкорке, но злость задавлена легкой
усталостью и пресыщенностью после ужина. Тем не менее угли все еще разбросаны у меня под кожей, поэтому я молча смотрю в окно машины, пока Расул везет меня домой.— У меня завтра две тренировки, — говорит он. — Утром и вечером. Хочешь присоединиться? Поработаем над твоим хуком…
То, что он начал такие плотные тренировки, — сигнал. Я кошусь на Расула, понимая, что это может означать лишь одно — старт подготовки. К каким-то соревнованиям. Он как-то обмолвился об апрельском турнире, но это лишь мое предположение. Черт знает, к чему в действительности он начал подготовку.
Не знаю, хочу ли это знать!
— Завтра я занята, — отвечаю ему.
Он отвечает молчанием.
Я покидаю салон машины сразу, как она тормозит перед воротами моего дома. Расул сзади уже через секунду.
— Полина… — произносит он тихо над моей головой, развернув меня к себе.
Расул опускает лицо, почти касаясь им пробора на моей макушке.
Я закрываю глаза, сглатывая слюну.
Наши куртки шуршат, потираясь друг о друга, хотя мы и не двигаемся, кажется.
Перебивая шорох промозглого ветра, я объясняю, хоть и не обязана! Но слова сдавленно покидают горло: — Утром у меня маникюр, а вечером… нас пригласили на мероприятие. Ресторан знакомых отца празднует юбилей. Где ты был… — резко меняю я тему. — Где ты был? Когда… мы расстались. С кем ты был?
— Это не важно совсем… — отзывается он хрипло. — Я с тобой хочу быть. Каждую минуту…
— Скажи, — требую я, отстранившись и подняв к нему лицо.
Я хочу владеть информацией. Хочу понимать!
Его сломанное ухо немного топорщится, и это забавно. Мило! Но точеная челюсть становится напряженной, так что эффект быстро рассеивается.
— Тебя совсем не туда несет, — качает он головой. — Есть вещи важные, а есть неважные.
— Я сама решу, что важно, а что нет.
Никогда не видела, чтобы он вот так кружил вокруг да около. Ни. Разу. Это само по себе красная тряпка, тем более когда он продолжает кружить.
— Вот это важно, — подняв руку, Расул проводит большим пальцем по моей щеке, задевая уголок губ, а затем надавливая на нижнюю.
Вдыхает носом. Смотрит в глаза, даря мне это теплое прикосновение. И горячее желание меня поцеловать во взгляде. Голодное и упрямое.
— Важно доверие.
— Я никогда тебе не врал, — говорит он с напором.
Повторяет то, что уже говорил.
Любую логику у меня вдруг затмевает ревность. Настоящий укол яда в сердце. В мое сердце, где до сих пор живут очень яркие воспоминания!
— Ты ответишь на вопрос? — спрашиваю я.
Запрокинув голову, он делает долгий выдох.
— Есть девушка, с которой я давно знаком, — говорит Расул. — Человек мне не чужой, мы из одного города. Она меня нашла, и я не мог просто проигнорировать. Это было для меня важно.
Важнее меня…
Они из одного города. Близкая...
Она красивая?
Я не могу сдержать обиды. Просто понять! Я хочу его чертовой любви. Слепой! Видеть, чувствовать! Изнутри это прям-таки выжигает, а снаружи становится шипами!