Большая игра

Увидев Йохана, Мирц тут же скорым шагом направился в его сторону, загодя протянув руку для рукопожатия.

– Мэтр Рекский, как я рад встрече!
– воскликнул он, со страстью тряся старческую ладонь.

– Я задержался, простите, мэтр, 'Единения' перекрыли.

– Не стоит извинений, что вы, мэтр. Присядем?
– молодой коммуникатор широким жестом указал в сторону монумента. Йохан же только скривился.

– Боюсь, мои кости не перенесут такого контраста, вы выдернули меня из бани, друг мой. Давайте лучше прогуляемся к набережной. Что заставило вас просить о встрече?

Коммуникаторы - старый и молодой - под руку неторопливо направились прочь от каменного взгляда графа Шими.

– Мэтр Рекский, я... понимаете, я прекрасно помню, сколь много вы сделали для меня еще в мою бытность студентом, и мое нынешнее назначение тоже, как я полагаю, кхм, не случайно. Я просто не могу отплатить вам неблагодарностью после всего этого, если бы не вы...

– Молодым везде у нас дорога, - скупо улыбнулся Рекский. Он действительно проталкивал молодого и, что там говорить, симпатичного ему во всех смыслах студента, им же замеченного в одном из дорогих борделей, сквозь все преграды аттестаций. И он же посодействовал его назначению во внутреннюю связь комиссариата, как самого перспективного из всего потока в пять человек.
– Не стоит, друг мой, не стоит. Я полагаю, у вас что-то действительно важное?

– Мэтр. Йохан, - Мирц понизил голос и на ходу чуть более приблизил свое лицо к уху старшего товарища.
– Вы наверняка знаете, чего это может мне стоить, потому могу я вас просить... снять это?

Пальцем Миллер коснулся одной из многочисленных комуник Йохана. Старик бросил на него несколько удивленный взгляд, но кивнул.

– У набережной. Пока же расскажи о своей жизни, как ты устроился, я слышал, недавно тебя повысили?
– Йохан хитро улыбнулся.

– О! Так и здесь вы, мэтр! Вы мой хранитель и благодетель, если бы я помнил свою мать - у нее наверняка было бы ваше лицо!
– Мирц на мгновение чуть крепче сдавил сжимаемый локоть собеседника.
– Все просто великолепно, справляться с такими объемами я еще не привык, но это придет, полагаю. Отдельный кабинет, денщик и массажист, обеды в офицерском кафе, балы или бильярд в конце каждой недели - но вам ли мне об этом рассказывать! Для вас это все уже давно пройденная рутина, полагаю.

Мирц рассмеялся, но Йохан чутким ухом прекрасно уловил нотки легкой истерии в этих звуках - Мирц чего-то боялся и боялся до одури, все силы пуская на то, чтобы хотя бы частично скрыть страх. Рекский чуть ускорил шаг, решив не затягивать момент, который позволит собеседнику выговориться и, пусть частично, сбросить груз с сердца. Достигнув парапета набережной у неторопливо несущей свои воды Исены, он одну за другой начал вынимать из ушей серьги комуник, складывая их прямо на камень ограждения. Когда небыстрая процедура была завершена, он бросил вопросительный взгляд на ожидавшего в нетерпении Мирца.

– Все.

– А вы?.. о, простите, последнее время вошло в моду дополнять серьги перстнями и кулоном, вас, вижу, это веяние не задело, мэтр, - покраснел Мирц.

– Нет, это обычные в большинстве своем, - Йохан продемонстрировал унизанные тяжелыми перстнями старческие ладони.
– Давайте же к делу, Мирц, я вижу, тебе не терпится выговориться.

– Да-да, время не терпит. Йохан, вы не раз рассказывали мне о столь достойном человеке, как Горий Грызнов, с которым вы служили еще до того, как стали преподавать и, насколько мне известно - вновь служите. И у меня сложилось впечатление, что этот героический мужчина вам неравнодушен, в... в...

– В дружеском смысле, - подсказал коммуникатор младшему товарищу.

– Да-да, - покраснел Мирц, но тут же продолжил.
– Дело в том, что буквально пару часов назад через меня прошел приказ о его физическом устранении!

Йохан вздрогнул и оперся о парапет, переведя обескураженный взгляд на собеседника, тот же продолжал:

– Я сослался на недуг и сложил свои обязанности сменщику и тут же направился разыскивать вас. Что больше всего удивило меня, что приказ проходил по одному из резервных каналов, а оба источника ранее мною не определялись, но приказ шел с территории Комиссариата, вниз. В... в гетто!

– Мирц, соберись, ты не мог бы вспомнить все дословно?

Мирц замялся и снова покраснел

– Вы же знаете, я не вслушиваюсь в общение контактов...

– Как и все мы, но хоть что-то?

– Я среагировал на имя Грызнова. Я не сразу вспомнил кто это, а когда вспомнил - разговор уже закончился, я успел понять только общий смысл. Речь шла о физическом устранении в кратчайшие сроки. Отдельно отдававший приказ настаивал, чтобы смерть выглядела как самоубийство и рекомендовал использовать личное оружие 'объекта'. Его собеседник говорил мало, ругнулся, когда услышал о личном оружии, но не возразил. А! Да - он ругнулся не на халровианском, я не уверен, но, возможно, это был шепот.

– Шепот? Гетто - ифы, логично. Нелогично устранять Гория тем, кто ведет дела с нелюдью, не складывается...
– Йохан было погрузился в размышления, но вздернулся, пробужденный недоуменным взглядом собеседника, отмахнулся, - продолжай, Мирц.

– Это все, - чуть растеряно развел руками молодой.

– Что ж. Мирц, ты сделал большое дело для большого человека, а теперь слушай меня внимательно и не возражай. Прямо сейчас ты берешь бричку и, не заезжая ни домой, ни на работу, ни больше в какое другое место из тех, где тебя когда-либо раньше видели - едешь в порт. Секунду...
– Йохан сжал в кулаке одну из комуник, на несколько мгновений умолк и почти сразу продолжил, отложив серьгу.
– В Сельдий порт. Сейчас там швартуется 'Распутная селки' - китобой с севера. Они возьмут тебя на борт как только услышат мое имя. Дальше положись на них - они знают, что делать в таких случаях. Капитану - Лаврентий Шашня его имя, он веллетайнец - можешь рассказать все, если без подробностей, он мой старый друг.

По мере монолога Йохана глаза Мирца - и без того большие и наивные - все больше округлялись, грозя покинуть орбиты.

– Но... но...

– Мирц. То, что ты сделал - будет стоить тебе карьеры в любом случае. Коммуникатор, не способный гарантировать конфиденциальность связи, не нужен никому и второго шанса тут не дают. А с поправкой на то, какая связь шла через тебя - комиссариат, полагаю, не только о вчерашнем ужине треплется, и с поправкой на то КАКУЮ информацию ты разгласил, тебя просто устранят физически, устроив 'несчастный случай'. И более того, если они узнают, а они узнают рано или поздно, ты ставишь под удар и меня. Потому беги, пока еще у тебя есть время. Мирц, ты слушаешь?!

– Д-да... ехать в порт. Сельдий. Никуда не заезжать. Селки, Шашня. Что же я наделал?..

– Ты, возможно, спас жизнь очень хорошему и очень большому человеку, Мирц. Такое не забывается.

– Мы еще увидимся?

– Обязательно, Мирц, мальчик мой, обязательно. Лаврентий Шашня, запомни, веллетайнец. Все, ступай, - Йохан провел ладонью по щеке друга и легонько оттолкнул его от себя.
– Ступай, времени мало.

Глава четвертая. Александр Горьев, статист.

'Только для белых' - венчала скамейку табличка. Данная надпись исключала очень многих - многие людские расы и народности, такие как: ифы, имриры, селки, уроды-осы, чернокожие племена южного Андрована, смуглые - центрального, кочевников и оседлых жителей Нарры, полукровок, метисов, квартеронов. Конечно же, всю нелюдь: горделивых опытных дельцов и финансистов нигуров; карлов, игнорируя тот факт, что само устройство таза не позволит им комфортно разместиться на ровной поверхности, а огромные ступни займут половину пешеходной дорожки; илванов, буде каким чудом окажись одна из них в человеческом поселении. Да всех, по-сути, кому не 'посчастливилось' родиться с единственно 'верным' цветом кожи на материке Рован.