Бородинское поле

ответила: - Симпатичные. Особенно этот Глеб. Производит

впечатление человека думающего, умного. А другой - тот

попроще.

– Это только кажется, он хитрый, - лениво отозвался

Дмитрий Никанорович, и жена догадалась, что муж не

настроен продолжать разговор о вечере у Олега Остапова. Она

знала, что он погружается в какие-то свои размышления.

Так оно и было. Никулин вспоминал, точно хотел ответить

на вопрос двух генералов: Сталин и градостроительство.

Странный этот Паша Штучко: ведь отлично же знает, как много

внимания Сталин уделял строительству и реконструкции

Москвы. И вдруг при людях высказал сомнения, нарочитые,

преднамеренные! Зачем?

Встречи со Сталиным ярко врезались в память во всех

деталях, со всеми подробностями. И время их не берет.

Многое стерло время, а эти - неподвластны. Первые

послевоенные годы, голодные, тяжелые. Запад страны лежал

в руинах. Нищенские хлебные пайки получали по карточкам. В

деревнях, изрытых землянками и блиндажами, стучали

плотницкие топоры, и солдатские семьи справляли новоселье.

В городах первые бульдозеры расчищали руины, а на

освобожденных от битого кирпича площадках водружались

горделивые краны, торжественно вздымавшие ввысь ажурные

хоботы. Никулин был тогда ведущим архитектором столицы.

Однажды их пригласили на заседание Политбюро -

первого секретаря МГК, председателя Моссовета и его,

Никулина, - по вопросу озеленения Москвы. Да, да, по такому

мелкому, с точки зрения Штучко, вопросу. Они ждали в

приемной, пока Политбюро обсуждало другие вопросы. А их

было много, сложных, острых, требующих безотлагательного

решения. Время было позднее, а их еще не вызывали. Сидя в

приемной, волновались. Секретарь МГК сказал Никулину:

"Докладывать будешь ты". Он все заранее продумал, ночи

перед этим не спал: шутка ли - его будут слушать в верховном

штабе страны!

Пригласили в зал заседаний как-то неожиданно. Сталин

поздоровался кивком головы. Он расхаживал вдоль длинного

стола, за которым сидели члены Политбюро. Дмитрий

Никанорович ожидал увидеть его в погонах генералиссимуса,

строгим и суровым, в ореоле победной славы, а он, вопреки

ожиданию, был одет в свой привычный довоенный серый

китель без всяких погон, простой, домашний и

доброжелательный. Густая седина придавала особую мягкость

его усталому лицу, а мелкие морщинки у пронзительных глаз

несколько сглаживали эту усталость. Как только вошедшие

уселись на стульях, поставленных вдоль стены, Сталин

заговорил негромким и неторопливым голосом:

– Что там у нас дальше? Озеленение Москвы? Хорошо,

Кто будет докладывать?

– Товарищ Никулин, - быстро ответил секретарь МГК.

– Никулин? - Сталин вскинул стремительный взгляд на

Дмитрия Никаноровича, спросил: - Сколько времени вам

потребуется?

– Минут сорок, товарищ Сталин, - стоя ответил Никулин.

Сталин, вынул карманные часы, сказал про себя, но

громко:

– Заметим. Сейчас сорок пять минут.

Именно так и сказал: не "без четверти", а "сорок пять

минут".

Никулин докладывал обстоятельно, избегая мелочей.

Москва была издавна зеленым городом. Ее кольцевые

бульвары, парки, зеленые дворики - это драгоценное наследие.

Но город расширяет свои границы, и вместе с жилыми

массивами должны возникать и зеленые массивы. Речь идет

не только об эстетической стороне, но прежде всего - это

чистый воздух, кислород. В настоящее время стоит вопрос о

сохранении уже имеющихся зеленых насаждений и о новом

озеленении центра Москвы.

Сталин слушал внимательно и не перебивал. Он

медленно ходил взад-вперед, ни на кого не глядя и посасывая

трубку, и только в знак согласия кивал. Эти одобрительные

кивки подбодряли Дмитрия Никаноровича - он говорил

уверенно, четко.

Когда Никулин кончил, Сталин посмотрел на часы и,

улыбаясь, сказал:

– Докладчик не вышел за пределы регламента.
– Затем

он. сделал значительную паузу, обвел присутствующих

внимательным взглядом и начал медленно, неторопливо,

своим глуховатым голосом: - Сегодня мы обсуждаем вопрос

озеленения Москвы - маленькую часть большой проблемы.

Настало время всерьез заняться благоустройством нашей

столицы. Надо иметь в виду историческое значение Москвы.

Это не просто город с многомиллионным населением.

Больших городов в мире много. Москва не просто столица

государства. Столиц в мире много - больших и малых. Москва -

столица первого в истории социалистического государства. К

ней тянутся взоры людей всего мира. В ней - надежда

человечества. Для трудящихся всей планеты Москва - великий

символ свободы и счастья. Это надо помнить всем нам,

разрабатывая планы благоустройства и реконструкции Москвы.

Архитектурный облик нашей столицы должен соответствовать

ее высокому международному положению как центру

прогрессивного человечества. Здесь все должно быть

подчинено строгой, хорошо продуманной гармонии

прекрасного и полезного для простого человека. Здесь не

должно быть места трущобам, тесноте каменных мешков, где

люди задыхаются от нечистот и газов. Американские

небоскребы - типичное детище капиталистического общества,

и они нам не пример. Мы создадим новые проспекты, улицы и

площади, но создадим их по-нашему, по-социалистически.

Он сделал паузу, посмотрел на Никулина долгим,