Брак с правом на счастье

Ярко-синие глаза сверкнули при упоминании имени лорда Себастьяни-старшего. Лорд Фабиано выпрямился, тонкие губы сжались. Но к рассказу он не добавил ни слова.

– Этот факт показался мне подозрительным, - продолжил лорд Сантанильо, - и я взял на себя смелость поворошить старые архивы. Поднял все те же табели успеваемости, ведомости по оплате за обучение и прочие документы. Себастьяни, надеюсь, ты простишь меня за то, что я теперь в курсе твоих невероятных успехов в пении?

Менталист кивнул, словно давая адвокату разрешение на что-то, но вслух сказал другое:

– Только не проси исполнить тебе колыбельную.

Адвокат лишь oтмахнулся.

– В любом случае, интересовал меня вовсе не ты и твои подозрительные успехи на уроках госпожи Бьянки, а твоя сестра. Представьте себе, гордому отцу ни разу не пришлось оплатить ее обучение. И более того, никакой юной леди Элейны Себастьяни вообще никогда не числилось в пансионе Ллойдов. Я не смог обнаружить ни оценок, ни ведомостей, ни отчетов – ничего. Однако есть четкая запись, что спустя четыре года после того, как старый Себастьяни отдал на обучение музыкально одаренного сына, он забрал из пансиона двоих детей – лорда Фабиано и леди Элейну. Не правда ли, странная нестыковка?

– Ты точно ничего не хочешь сказать, Фабиано?
– сощурился Майло.
– Твое молчание уже причинило достаточно страданий тем, кто этого не заслуживал.

Лицо лорда фабиано осталось непроницаемым.

– Кастанелло, прошу тебя, не лезь к Себастьяни, я сам все расскажу, - лорд Сантанильо приcтально посмотрел на напряженно прожигающих друг друга взглядами друзей, а затем махнул рукой, возвращаясь к рассказу. – Так вот, я решил пойти дальше и посмотреть, не пропадал ли в это время кто-нибудь из учеников, работников или приютских детей. И – надо же – нашел единственную подходящую по возрасту девочку. Я немного порасспрашивал работников пансиона и, к своей удаче, отыскал старую кухарку, которую наняли в год основания приюта. Она должна была стать кормилицей для новорожденной девочки, которую только-только доставили в особняк. Человек, принесший ее, велел лорду и леди Ллойд беречь ребенка как зеницу ока, ибо, как позже подслушала женщина, от нее зависело состояние проигравшихся в дым лордов. И эта девочка…

***

– Розельдина Ллойд.

Адвокат открыл было рот, чтобы добавить что-то еще – но грохот и звон разбитого стекла в смежной комнате заглушил его слова. Послышался сдавленный женский вскрик, недовольное восклицание – и все стихло.

– Что случилось? – громко спросил Майло, oбращаясь к человеку, замершему за дверью.

В открытом проеме возникла госпожа Ленс. Вид у нее был взволнованный и виноватый.

– Прощу прощения, милорды, миледи, – сбивчиво пробормотала экономка. – Я хотела принести вам новую порцию чая, но, – она отвела взгляд в сторону, - оступилась и выронила поднос. Подождите, я пришлю кого-нибудь, чтобы убрать осколки.

Она повернулась, явно намереваясь уйти, но лорд Сантанильо oстановил ее.

– Постойте, госпожа Ленс, у нас есть к вам несколько вопросов.

– Милорд, пожалуйста, - она посмотрела на нас с непонятной мольбой во взгляде.
– Нужно убрать стекло.

Адвокат не услышал – или сделал вид, что не услышал.

– Вы подслушивали?
– прямо спросил он.
– Мы не слышали, как вы вошли.

Глаза экономки возмущенно сверкнули.

– Ваши подозрения совершенно беспочвенны, милорд, – чопорно ответила она. – Я никогда не опустилась бы до подобного. Я несколько раз стучалась, но никто из вас не откликнулся.

– И, тем не менее, - лорд Сантанильо был сама любезность, - вы вздрогнули, когда услышали названное миледи имя. Розельдина Ллойд – ведь именно это заставило вас разбить лучший сервиз бедняги Кастанелло. Нет, не отводите глаза, любезная госпожа Ленс. Что вам о ней известно?

Служанка молчала – долго, тяжело.

– Ничего. Девочка по имени Розельдина, которую я знала, давно мертва, милорд, – наконец, проговорила она.
– И она никогда не принадлежала к роду Ллойд.

– И все же это очень интересно, - потер руки адвокат.
– Рассказывайте.

– Ох… это долгая история. Но… есть ли смысл ворошить прошлое, милорд?

– Да, – тихо ответил Майло. – Марта, прошу вас, пожалуйста…

Поняв, что неприятного разговора не избежать, экономка тяжело опустилась в стоящее у дверей креcло.

– Боюсь, милорды, миледи, в этой истории будет мало приятного, - проговорила она.
– И еще: не хочу ни на кого наговаривать, но… двоюродный брат предыдущей хозяйки поместья, леди Оттавии Розельди… ваш отец, милорд Фабиано… сыграл в судьбе маленькой Розельдины роковую роль.

– Не бойтесь, Марта, никто не осудит вас, что бы вы ни поведали нам сейчас.

Она вздохнула.

– Скажите, милорд Майло, вы хорошо знали отца вашей первой жены?

Супруг поморщился.

– Не очень. Я занимал слишком низкое положение среди знатных семейств Аллегранцы, чтобы вызывать интерес у лорда земли – по крайней мере, до помолвки с его дочерью. Да и после свадьбы он предпочитал делать вид, чтo меня не существует. Но, говорят, в те годы его нрав уже смягчился, а вот раньше…

– Так и есть, - кивнула госпожа Ленс. – Уж не знаю как, но единственной дочери удалось повлиять на тяжелый характер отца. Возвращение леди Элейны и лорда Фабиано из пансиона в Фиоренне изменило лорда Джоаккино до неузнаваемости. В те годы я, конечно, уже давнo служила в этом поместье, но старые знакомые из особняка Себастьяни рассказывали, что лорд стал спокойнее и великoдушнее. Возьмите хотя бы Мелию и Лоиссу. Случись такое на десять лет раньше – а оно, поверьте, случалось – никакое укрывательство не помогло бы ей избежать позорного увольнения. И чудо, если бы вместе с ней не уволили ещё и половину прислуги. Но благодаря заступничеству молодой хозяйки этого удалось избежать. Хотя, - она вздохнула, - простите меня за дерзость, милорд, но когда до меня дошли слухи о вашей помолвке с леди Элейной, я уж думала было, что лорд Джоаккино не сумеет обуздать свой гнев и страшная история повторится. Я несказанно рада, что этого не случилось.

– Лорд Джоаккино не препятствовал нашему браку.

Госпожа Ленс едва заметно улыбнулась.

– Наверное, годы и правда изменили его. А может, дело в том, чтo вы чистокровный лорд-иллириец, милорд, пусть и не из самого богатого и знатного рода.

– Чистокровный иллириец? Какое это имеет значение? – напряженно спросил супруг.

– Поверь, огромное, – негромко произнес лорд Себастьяни.

Экономка подняла взгляд, полный затаенной грусти.

– Лорд Джоаккино был… – госпожа Ленс покосилась на лорда Фабиано и, кашлянув, продолжила.
– Понимаете, лорд Джоаккино был… не самым простым человеком…

– Говорите как есть, Марта, - мягко подтолкнул ее лорд Себастьяни.
– Никто из присутствующих не питает сильной любви к моему отцу.

Экономка обреченно кивнула.

– Хорошо, скажу как есть. Лорд Джоаккино всегда был жестоким и мнительным человеком. Презирал тех, кто был ниже его по положению, и не стеснялся демонстрировать это, а слуг и вовсе не считал за людей. Но главным объектом его ненависти были иноземцы, которые в те времена только-только начали появляться в наших землях, далеких от морской границы со странами Залива.