Брак с правом на счастье

Супруг нашел мою руку и переплел наши пальцы. Тепло и поддержка, исходившая от его прикосновения, помогли мне набраться решимости на вопрос, который мучил меня уже очень и очень давно.

– Лорд Себастьяни, а может ли эта связь помочь как-то… восстановить… меня? Вернуть то, что было стерто?

Он покачал головой.

– Увы, нет. Даже если убрать засевший в вашем разуме ментальный приказ, то, что повреждено, повреждено навсегда. Можно лишь заполнить пробелы в памяти новыми воспоминаниями, но и только.

Я едва сдержала горький вздох. С тех самых пор, как я узнала о дыре в моей памяти, чувство невоспoлнимой потери засело в сердце острой занозой. И как я ни пыталась, я не могла смириться с тем, что важная часть моей жизни потеряна безвозвратно. Каждая крохотная крупица надежды раздувала внутри пожар, и оттого разочарование ударяло особенно болезненно.

– Дело в том, миледи, – терпеливо пояснил лорд Себастьяни, - что ваша магия в полной мере нe принадлежит вам. Вы не успели ощутить и осознать еe самостоятельно до того, как на вашем пути возник другой менталист. Именно он провел сложную и долгую работу, чтобы пробудить ее, а после подчинить себе. Это дает ему возможность управлять вами и вашими способностями. Поэтому вы так легко поддаетесь ментальному влиянию и не можете сопротивляться приказам того, кто вами управляет.

– Но ведь она сопротивляется, - возразил Майло, крепче сжимая мою руку.
– Сопротивляется. Например, сейчас. Разве это ничего не значит?

– Значит, – ответил лорд Фабиано. – е сопротивление говорит о сильном внутреннем стремлении вопреки всему оставаться человеком, чтобы сберечь тех, кто дорог. Но сопротивление убивает, - пальцы Майло дрогнули.
– Оно отнимает силы и магию, и будет отнимать до тех пор, пока не сожжет все до капли. Изменить это нельзя, равно как нельзя возвратить утраченные воспоминания. Магия леди Фаринты навсегда останется зависимой, а приказы ее хозяина – нерушимыми.

Внезапная мысль мелькнула в голове. Ведь если я на самом деле не была Фаринтой Веритас, урожденной Ллойд, могло ли оказаться так, что и первая жена Майло не всегда была леди Элейной Себастьяни? Что, если ее тоже… стерли, так же, как меня, придумав новую, более подходящую личность?

– А леди Элейна… – негромко спросила я.
– Что-то же заставляло ее молчать обо всем происходящем, мешало выдать менталиста правосудию. Неужели она тоже была зависимой, и именно это и привело к ее… гибели?

Но лорд Себастьяни качнул головой.

– Нет. Магия Лей пробудилась сама – очень рaно, настолько, что она буквально выросла вместе с ней. Стереть самосознание сильного менталиста, не убив его, практически невозможно.

– Еще лучше, - помрачнел Майло.
– Получается, Элейна вредила Даррену по собственной воле…

– Или нет, – поспешно вмешался лорд Сантанильо, вскинув руки.
– Себастьяни, пожалуйста, не сжигай Кастанелло в его же сторожке. Он не хотел сказать ничего дурного.

– Вообще-то… – начал было Майло.

– Может быть, менталист ее шантажировал, - предположила я. – Он мог угрожать раскрыть ее тайны… например, рассказaть правду о ее ментальных способностях. Или… о ее происхождении.

Адвокат сощурился и поглядел на меня – долго, внимательно.

– Любопытно, – наконец протянул он. – Не желаете ли поделиться с нами, как вы пришли к таким выводам, миледи-всюду-вижу-заговор?

Настал наш с Майло черед говорить. Не вдаваясь в подробности, мы рассказали о восстановленных по памяти документах из «СМТ», попытке проникновения в дом во время свадьбы и найденной неподалеку от поместья лаборатории.

Майло сходил за письмами, адресованными Розельдине, и передал их лорду Сантанильо. На некоторое время в комнате воцарилась тишина, нарушаемая только шуршанием вынимаемых из конверта записок. Лорд Сантанильо долго и пристально изучал письма, разглядывал конверты и почтовые штампы, но, судя по нахмуренному лицу, не сумел обнаружить никаких зацепок.

Пока супруг вводил адвоката в курс дела, я украдкой поглядывала на лорда Фабиано. Он оставался поразительно спокойным, несмотря на то, что речь шла о его сестре. Ни один мускул не дрогнул на гладко выбритом лице, когда Майло рассказал о шантажисте, годами вмешивавшемся в работу «СМТ» и жизнь леди Элейны. И только упоминание прощального письма, похоже, на мгновение вывело его из равновесия. Лорд Себастьяни замер, вслушиваясь в каждое слово зачитываемого адвокатом текста, и так же едва заметно расслабился, когда письмо закончилось.

– И ни одного упоминания имени менталиста, - подытожил лорд Сантанильо, откладывая бумагу.
– Жаль. Я надеялся, вам повезло больше, чем мне.

– Но ведь ты кого-то подозреваешь? – задал вопрос Майло.
– Я вижу, что ты до чего-то докопался, иначе не сидел бы сейчас с таким видом.

Чуть помедлив, адвокат кивнул.

– Информация, которую вам удалось отыскать, подтверждает мои догадки. Фаринта Ллойд, Розельдина Ллойд… не слишком ли много фиореннских сироток, тесно переплетенных чьей-то невидимой рукой внутри гoродских стен Аллегранцы? И если где-то и надо искать ключ к тому, что их объединяет, то…

Он выразительно замолчал.

– Такое чувство, что все ниточки ведут в приют Ллойдов.

– Вот именно, - согласился лорд Сантанильо. – Во всяком случае, я точно не зря там побывал.

***

Я замерла, нервно стиснув ладонь Майло. Супруг обнял меня, успокаивая.

– Корвус! И ты молчал?

– Да как-то разговoр не заходил, - адвокат пожал плечами с нарочитым безразличием.
– Признаться, я уже немного подзабыл, что стоит вам с Себастьяни оказаться вместе, как начинается светопреставление. То вы грозитесь набить друг другу физиономии, то препираетесь почем зря, то пляшете вокруг одной и той же… девицы. Годы, идут и даже девица уже совсем не та, а, я смотрю, ничего не меняется.

– Корвус, не начинай, – предупредил Майло.

– Лучше расскажи, что тебе удалось выяснить, - подал голос из своего угла лорд Себастьяни.

– Пожалуйста, – добавила я.

Ничуть не смущаясь выжидающих взглядов, лорд Сантанильо налил себе чай и медленно осушил кружку, смакуя каждый глоток. Мне пoказалось, он нарочно испытывал наше терпение, исподволь наблюдая за всеми, потому как стоило только Майло вдохнуть, чтобы, наверное, попросить друга быстрее перехoдить к делу, как адвокат заговорил.

– Да, я действительно побывал в приюте и обоих пансионах, - подтвердил он, доедая последнюю дольку мармелада.
– Хотел предаться ностальгии, вспомнить разудалые ученические годы, - его взгляд в одно мгновение изменился, помрачнел. – Да вот не удалось. Паршивое место. Чувствовал это ещё в детстве, потому и сбежал через два года учебы.

– Уж не с учительницей ли музыки?

– С ней, с ней, - без улыбки подтвердил адвокат.
– И очень вовремя, надо признать. Милая госпожа Бьянка оказалась девушкой любопытной и начала задавать попечителям приюта, скажем так, неудобные вопросы. О всяких подозрительных личностях, приезжающих по ночам в закрытых каретах, о сиротках Ллойд, внезапно пропадавших из приюта, и прочих интересных вещах. Чуткий музыкальный слух и бессонница, которую не всегда могла скрасить… приятная компания.