Братчина

— А я не выступаю по ассамблеям, хожу себе на экскурсии.

— В Эрмитаж?

— Эрмитаж завтра, сегодня по Невскому катались.

— И в Летний сад сходили, — сказала Тамара.

— А мне Спас на Крови понравился, — не осталась в стороне Ирина.

Да, у моих коллег напряженная туристическая жизнь. Один я по ассамблеям шляюсь. Отправиться, что ли, с Ириной в парк пить коньяк?

— Наш дворец тоже хороший, — вполголоса сказала Тамара. — Обратили внимание, какие здесь полы?

— Какие?

— Скрипучие. Куда ни пойдешь, обязательно услышат.

— Кто? — спросил Кроликов.

— Ну кто... — пожала плечами Тамара. — Это ведь дворец Кочубея.

— Кого? — удивился я.

— Да, того самого, которого Мазепа предал.

Самое странное, совсем недавно я о Кочубее читал, готовил материал о Петре I. История была драматичная. Кочубей предупредил царя о предательстве его любимца Мазепы, Петр ему не поверил и велел казнить. А потом все открылось. Мазепа убежал к шведам и умер где-то в Молдавии. Раскаявшийся Петр подарил наследникам Кочубея дворец в Петербурге. И вот мы в нем сидим и рассуждаем о скрипучих полах. Паркет рассохся?

— Нет, про этот дворец вообще всякое рассказывают...

Тамара оглянулась по сторонам. Я давно обратил внимание, что за стенами нашей комнаты в газете она становится робкой, что уж говорить о другом городе.

— Боишься? — спросил я.

— Так он же здесь ходит, — прошептала она, округлив глаза.

— Кто?!

— Кочубей.

— Он в этом дворце никогда не был! — громче, чем обычно, сказал я. — Призрак князя Потемкина в Таврическом дворце еще может быть, Кочубей здесь никогда не появится. Как говорил Остап Бендер, это медицинский факт. Алексей Павлович, скажи!

— Про Кочубея ничего не знаю, — сказал Кроликов. — Но лучше не кричать. Еще придет кто-нибудь и выпьет наш коньяк.

— Принести? — спросила Ирина.

— Конечно. Стаканы тоже захвати. И шоколад.

— Не учите меня жить.

Почти все они говорили полушепотом.

Ирина ушла. Мы сидели в полном молчании. Где-то в коридоре раздался звук, похожий на выстрел.

— Слышите?! — с ужасом посмотрела на меня Тамара.

— Мало ли... — Я тоже невольно понизил голос. — Прошел кто-нибудь.

— Он! — схватила меня за руку Тамара.

Рука ее была ледяной. Впечатлительная девушка.

— Мне одна из сотрудниц рассказала, что последний из Кочубеев бежал отсюда в семнадцатом, — прерывистым голосом поведала Тамара. — На столе он оставил записку: «Подаренное возвращаю». А привидение осталось.

— Может, пойдем к себе в номер? — предложил Кроликов.

— Надо Ирину дождаться.

У меня вдруг пробежали по спине мурашки. Определенно петербургских дворцов сегодня для меня было слишком много. Хватило бы и одного Таврического. Он ведь тоже малоросс, этот Григорий. Принял у себя императрицу и умер. Шерше ля фам... Судьба Кочубея, кстати, с женщиной не связана, всего лишь измена.

Появилась Ирина, и сразу стало легче. Я откупорил бутылку, Кроликов разлил коньяк по стаканам, мы их сдвинули. Вот такой и должна быть роль женщины в мужском обществе — созидательная.

— Вы еще не знаете, на что способна настоящая женщина, — сказала мне в ухо Ирина, легким движением бедра отодвинувшая в сторону Тамару.

— Почему же не знаю, почти тридцать лет женат.

— Жена — это совсем другое, — хихикнула она.

Нас уже не пугал треск паркета, раздававшийся то в одном, то в другом коридоре. Они из холла расходились лучами. В этот поздний час людей в коридорах не было, но сейчас нам никто и не был нужен.

— Что тебе все-таки сказал Белкин? — наклонился я к уху Ирины.

— Секрет! — усмехнулась она.

— И для Сережи?

— Сережа сам большой секрет.

— То-то Кроликов с ним шепчется.

— Так вы знаете?! — отшатнулась от меня Ирина.

— Конечно.

Откуда-то я знал, что, столкнувшись с секретом, не следует говорить ничего конкретного. Придет время, сами все скажут.

По номерам мы разошлись далеко за полночь. Паркет в коридорах все так же трещал, но мы на это уже не обращали внимания.

9

В этот раз к Петрову меня пригласил Белкин.

— Надеюсь, вы догадываетесь? — спросил он, сев за стол напротив меня.

— О чем? — посмотрел я на Петрова.

Тот сидел за своим столом и делал вид, что читает верстку.

— О том, что принято решение назначить вас шеф-редактором приложения «Лира».

— А Кроликов?

Я не сводил глаз с Петрова. Тот раздраженно отодвинул от себя верстку и хмуро посмотрел на меня.

— А что Кроликов? — сказал он. — Абсолютно лишний субъект, только деньги на него тратим. Алексей, как теперь будут строиться наши отношения с департаментом?

— Они по договору перечисляют нам деньги, мы оплачиваем расходы строго по калькуляции. Заканчиваем эту лавочку с собственным финансированием.

— Вопрос уже согласован?

— Да, переговоры были непростые. Рыбин, к счастью, ушел, теперь там другой человек. Мы с ним нашли взаимопонимание.

— Тебя не обидим, — сказал Петров. — Будешь получать как зам. И остальные останутся при своих. Убираем одного Зайчикова. — Он снова стал называть Кроликова другими именами.

Мне стало понятно, что, дождавшись ухода Рыбина, Петров тут же устроил передел. В этом он был мастак.

— Остальные сотрудники остаются, уходит один Кроликов? — уточнил я.

— Да, можем еще кого-нибудь убрать, — сказал Белкин. — Или добавить. Теперь вы шеф-редактор.

Итак, вопрос был решен, оставалось самое несущественное: как я буду смотреть в глаза Кроликову? Получается, я его подсидел.

— Не подсидели, а заняли место в плановом порядке, — сказал, ухмыльнувшись, Белкин. — У нас в отделе литературы почти каждый месяц новый заведующий.

— Да, Егорова надо убирать, — произнес, теребя волнистую прядь на лбу, Петров. — Простым сотрудником пусть работает. Ни хрена за юбилеями не следит. Ты, кстати, тоже. Забыл историю с председателем?

Да, это была запоминающаяся история. О юбилее начальника я узнал за день до означенного дня. Пришлось поднапрячься. Выручил, кстати, как раз Егоров. Оперативно созвонился, слетал на интервью, и назавтра я его уже представил на суд начальства. Но Петров все равно узнал и долго проезжался на мой счет на планерках.

— А ты не забывай, — сказал Петров. — Если б не я, у нас ни «Лиры», ни «Братчины» не было бы. Откуда это название?

— Из Древней Руси, — вздохнул я. — Собирались в артели и трудились. В Беларуси была братчина медогонов.