Братчина

А в середине девяностых, во времена великого передела, нашу коммуналку расселили, и я получил однокомнатную квартиру неподалеку от квартиры жены, на Ленинском. Все были довольны — и те, кто съехал, и тот, кто приехал. А им, по неподтвержденным данным, был Борис Березовский. Но кому, как не ему, въезжать в квартиру площадью двести семьдесят пять квадратных метров в самом центре Москвы? Ремонт квартиры и подъезда был сделан быстро, и она встала, что называется, на запасной путь. Во всяком случае, в ней до сих пор не видно признаков жизни, а я раз в месяц прохожу мимо, только сейчас по Поварской, а не Воровского.

Вот и Березовского не стало, а квартира стоит, ждет своего часа.

— Где у вас дача? — перебила мои размышления Тамара.

— Во Внуково.

— Ближе, чем наша Апрелевка!

— Все равно моя дача находится за городом, — сказал я. — А вы городские.

— Да уж! — хмыкнул Кроликов. — Тамара, у тебя вечернее платье есть?

— У нас все есть. Ирка, скажи!

Ирина свела брови в одну линию и ничего не ответила. Да, не позавидую я тому гражданину, кто с ней свяжется.

— Не надо о грустном, — сказал Кроликов. — В Минске ты будешь присутствовать на встрече с руководством Союзного государства. Можешь даже задать вопрос.

— Можно я поеду вместо него? — вмешалась Ирина. — И спрошу, когда мы наконец объединимся?

— Нельзя! — твердо ответил Кроликов. — У нас есть кому задавать вопросы. А ты помой посуду. Видишь, чашки грязные?

Ирина безропотно собрала посуду и унесла ее мыть.

4

На этот раз мы остановились в спортивном комплексе «Кривичи» под Минском.

— Хорошее место, — сказал я Николаю Павловскому, рядом с которым сидел в автобусе. — Ты здесь бывал?

— Не бывал, но слышал, — ответил он. — Курорт, а не база. В прошлом году здесь встречались главы государств.

— Каких государств?

— Наших, — посмотрел на меня Николай. — Немцы или поляки сюда не поехали бы.

— Верно. На горных лыжах катаешься?

— Нет. И тебе не советую.

— Почему? — удивился я.

— Один мой знакомый в Швейцарии покатался, теперь год лечится. Целое состояние оставил в тамошней клинике.

— Швейцарцы большие мастера по этой части, — согласился я.

— Не только швейцарцы — немцы, итальянцы, французы... Где есть горнолыжные курорты, там и специалисты.

Я не был знаком в деталях со спецификой горнолыжного спорта и промолчал. А Николай не успокаивался — видимо, долго молчал в предыдущие дни.

— Но нам и не дадут покататься на лыжах, — просвещал он меня. — Сначала пресс-конференция, потом сауна с бассейном. Сказали, будут лучшие парильщики. Но самое главное — приедет спец по самогону на меду. Пил медовуху?

— Случалось, — сказал я. — Не самогон, правда, медовый бальзам.

— У нас? — удивился Николай.

— В Литве. Там он называется «Жальгирис». Крепкий, зараза.

— Самогон тоже крепкий, под шестьдесят градусов.

— Откуда ты все знаешь?

— Беседовал с нашим куратором. Оттуда человек. — Он кивнул куда-то вверх.

В принципе я знал, что все наши кураторы оттуда. Но что здесь странного? Информационной безопасности власти всегда уделяли повышенное внимание. Как и выявлению лазутчиков.

— В нашей группе журналисты из пула Союзного государства?

— Не только. Вон тот высокий, например, редактор подмосковного журнала. Олимпийский чемпион.

— По какому виду спорта?

— Водное поло.

До сих пор мне не приходилось общаться с ватерполистами. С одной стороны, пловцы, с другой — борцы, без борьбы мячик у соперника не отнимешь. И его еще надо зашвырнуть в ворота. Настоящие олимпийцы.

— Да, редкие люди, — согласился со мной Николай. — Нас и везут на спорткомплекс, чтоб мы прочувствовали и осознали. Будущее должно быть в руках физически крепких людей.

Я с сомнением посмотрел на Павловского. На спортсмена он похож не был. У меня тоже лучшие годы уже далеко позади. Написать мы, конечно, напишем, но подать пример не сможем.

— Еще как сможем! — засмеялся Николай. — Недаром лучшего самогонщика сюда везут.

Да, циники в Древней Греции появились одновременно со спортсменами-олимпийцами. Интересно, совместить эти две ипостаси кому-нибудь удалось?

— Приехали, — сказал Николай. — Надо было сказать куратору, чтобы нас вместе поселили, но там уже все расписано.

Мы вышли из автобуса. Я оказался в одном домике с ватерполистом.

— Какой этаж предпочитаешь — первый или второй? — спросил он.

— Могу на втором, — сказал я.

— Давай, тебе по лестнице легче скакать, чем мне. Меня Володей зовут.

Мы пожали друг другу руки.

— Что у нас раньше — обед или пресс-конференция? — спросил Владимир.

— Наверное, пресс-конференция.

— Логично. Я тут огляделся — хорошее место. На трассу пойдешь?

— Нет.

— И я нет. Прилягу на пять минут. Позовут на мероприятие — разбуди.

Он лег на кровать и сразу уснул.

«Бывалый человек», — с уважением подумал я.

На пресс-конференции тон задавали знаменитости — Ирина Роднина, Александр Медведь, еще кто-то. Ватерполист-олимпионик сидел рядом со мной.

— А вас почему не позвали? — спросил я.

— Здесь я по другой части, — зевнул он. — Да и выступать не мастак. Каждый сверчок знай свой шесток.

Неглупый человек. В журнале, наверное, с ним легко работать.

Владимир задремал, я стал оглядываться по сторонам. Удивило, что среди участников пресс-тура не так много молодых, в основном люди моего возраста, пятьдесят и старше.

Объявили кофе-брейк, все вышли на площадку под куполом. Отсюда открывался хороший вид на горнолыжную трассу. Незаметно для себя я оказался среди молодых людей в хороших костюмах, под галстуком. Все они были рослые, уверенные в себе, улыбчивые. «Ребята из правительственной структуры, — подумал я. — А ты как пенёк среди молодых дубков».

— Алесь! — вдруг услышал я громкий голос. — Здорово!

Сильно тюкая палкой, ко мне направлялся человек, отдаленно напоминавший одного из моих однокашников по университету. Судя по скособоченной фигуре, недавно его стукнул инсульт.