Братья Дуровы

колотыми листами бумаги. Под приглушенные звуки оркестра обра¬

тился к публике:

Уголек замелькал в руке в быстром ритме музыки. Художник

рисует и приговаривает:

Короткая пазуа и неожиданно, почти на крике закончилась

строка куплета:

...жокей!

На листе бумаги появились скачущая лошадь и всадник в жо¬

кейской шапочке. Линии удивительно лаконичны. Моментальный

рисунок полон движения.

Зрители аплодируют. А на мольберте уже новый чистый лист.

Оркестр играет галоп. Можно только поражаться, как рука с

угольком поспевает скользить по бумаге в такт быстрой музыке.

И опять после паузы, звучит последнее слово:

...купчина!

Еще не утих восторг зрителей, а на мольберте опять чистый

лист. Рисуя, художник читает:

Дуров срывает лист и, держа его на вытянутых руках перед

собой, широко улыбаясь, обходит зрителей. Передает рисунок стоя¬

щим в задних рядах, откуда тянутся просящие руки: «Сюда, сюда!»

Возня, шум, короткая свалка прекращаются, лишь когда он вновь

у мольберта.

Последний рисунок и стишок имеют наибольший успех:

Ох, уж этот неизменно любимый персонаж невзыскательной

публики!

По десяти и более раз в день так трудился балаганщик Влади¬

мир Дуров. А сколько раз выходил на балкон в обличье клоуна,

чтобы посмешить публику и пригласить ее в «театр». Балаганные

артисты всегда называли свое заведение театром. Необычайная

сила духа требовалась, чтобы выдержать это испытание.

Велики просторы российские. Где только не кочевали балаганы,

в которых подвизался художник-моменталист Владимир Дуров! До¬

роги его проходили и через степную Малороссию, и знойный Тур¬

кестан, и приволжские города. Случалось, пути перекрещивались

с тем или иным цирком.

Однажды, проездом в Астрахани, Дуров уговорил директора

цирка Безано посмотреть его номер. Безано понравилась работа

художника-моменталиста, он взял его в свою труппу, предложив

исполнять так же обязанности клоуна и дрессировщика. В то время

никто в цирке не ограничивался одним номером.

Огромное счастье охватило Владимира Дурова, когда после до¬

щатого помоста балагана ему довелось наконец ступить на опилки

настоящей арены. С увлечением он рисовал свои моментальные

карикатуры, исполнял комические куплеты, смешил забавными

сценками. Но наибольшего успеха достиг он в дрессировке живот¬

ных и птиц.

Впервые на арене благодаря ему появились дрессированные

пеликаны. Кстати, тут не обошлось без непредвиденных трудностей,

преодоление которых подтвердило удивительное терпение и настой¬

чивость молодого дрессировщика.

Пеликан был не склонен выполнять замысловатые номера перед

публикой. Да и у самого Владимира Дурова еще не было опыта

в обучении всяким трюкам этой величавой птицы. Немало труда

положил он, прежде чем подготовил выступление первого артиста-

пеликана. И вдруг, как раз накануне премьеры, из-за небрежности

служителя, забывшего закрыть клетку, крылатый артист... улетел.

Велико было огорчение дрессировщика, все же он не опустил

рук и вновь взялся за дело. И даже принялся обучать сразу двух

пеликанов. В основу занятий положил их природное умение ловко

раздвигать камешки в поисках пищи. Это навело Дурова на мысль

приучить птицу перелистывать страницы книги.

«Книгу», состоявшую из тонких листов фанеры, с пресерьезным

видом «читал» солидный пеликан, он старательно переворачивал ее

страницы, между которыми была спрятана вкусная приманка —

рыба. Другая птица научилась танцевать вальс, грациозно покачи¬

ваясь на своих перепончатых лапах; она выступала также как

«дирижер» оркестра и тогда так размахивала громадными крылья¬

ми, что подымала ветер, шевеливший перья на шляпах зрительниц.

Номера эти неизменно пользовались успехом и создали Влади¬

миру Дурову репутацию умелого, изобретательного дрессировщика.

И хотя громкой славы он тогда еще не достиг, но уже сделал пер¬

вые шаги по тернистому пути к ней.

В доме гофмейстера Демидова в Новом переулке у Синего моста

начало выступать «Общество скакунов и берейторов под управле¬

нием знаменитого берейтора Швеции Антона Финарди». Сообщение

об этом прозвучало в великосветских кругах столицы как сенсация.

После недавних побед над полчищами Наполеона и триумфаль¬

ного вступления русских войск в Париж, Россия стала центром

внимания всей Европы. С того времени, как Петр Первый «прору¬

бил окно в Европу», пожалуй, еще не было такого притока иностран¬

цев в страну, манившую своим гостеприимством и особенно воз¬

можностью заработать.

Шведский берейтор, с итальянской фамилией Финарди, успешно

развил свою деятельность в столице Российской империи. Вскоре

примеру его последовали немцы Леман и Роббе, открывшие свой

манеж в помещении графини Завадовской на Мойке.

Иностранные наездники и наездницы демонстрировали свое

искусство перед петербургской публикой, получившей возможность

ознакомиться с высшей школой верховой езды и конной акробатиг

кой. Это заметно способствовало развитию конного спорта. Однако

оба манежа еще нельзя было назвать цирками.

Правда, и прежде в Петербурге гастролировали иностранные