Братья Дуровы

элегантных экипажей.

I. Четверка вороных — изящная французская упряжь и экипаж.

II. Четверка бурых — венгерские бурые лошади.

III. Английский тандэм — пара светло-рыжих лошадей, польская

упряжь.

IV. Пара вороных — шведская упряжь».

Наездники, жокеи и вольтижеры показывали чудеса дрессировки

и собственной ловкости. Наездники на полном скаку выполняли

сложные акробатические упражнения, прыгали сквозь обручи,

жонглировали различными предметами, делали сальто-мортале.

Необычайные по сложности, почти балетные номера исполняли

дрессированные лошади в одиночку и целыми группами. В киевском

цирке дрессировщик Петр Крутиков выводил на манеж лошадей,

которые подчинялись его словесным командам без применения хлы¬

ста и шамберьера. Как было не дивиться такой сцене. На манеж

выходили шестнадцать золотистой масти лошадей. По словесной

«просьбе» дрессировщика они проделывали сложные эволюции, а

затем сбивались в кучу на середине манежа. У каждой лошади на

сбруе был номер. И когда дрессировщик приглашал: «Первая, на свое

место!.. Вторая, на свое место!..» — все лошади становились в ряд,

соответственно номерам.

В цирке Чинизелли образцы высшей школы показывал знаме¬

нитый английский наездник Джемс Филлис. Целое исследование

было написано о методах выездки Филлисом его прославленного

коня Поверо. Высокое умение наездника привлекло внимание воен¬

ных кругов, ему поручили трудных для езды лошадей из царской

конюшни, которых он в короткий срок сделал «легкими». Офицеры

гвардейского кавалергардского полка считали за честь брать уроки

у Филлиса. Генерал-инспектор кавалерии поручил наезднику своих

верховых лошадей, в том числе двух гигантского роста, настолько

непослушных, что никто и не пытался их останавливать, когда они

переходили на галоп. Велико было общее изумление при виде того,

как от легкого движения руки тщедушного старичка Филлиса эти

непослушные гиганты с полного галопа замирали как вкопанные.

Джемс Филлис завоевал такой авторитет, что военное министер¬

ство пригласило его участвовать в выработке наставления для кава¬

лерийских частей русской армии.

Какое первостепенное значение имели конные аттракционы в

цирках, говорит примечание к одной программе: «В случае болезни

лошади или артиста дирекция оставляет за собой право заменить

один номер другим».

Не в пример многим московским улицам и переулкам, давным-

давно уже не оправдывающим свои старинные названия, Садовое

кольцо действительно утопает в зелени бульваров и садов. Даже

его булыжная мостовая местами прорастает травой. И совсем не

по-городскому просторно вокруг. Да и дома попадаются тут ни

дать ни взять, будто дачные — деревянные, приземистые, по фасаду

всего в несколько окон.

В одном из таких домов на Садовой-Самотечной, вернее, во

флигеле в глубине двора, обитает человек редкой профессии, о чем

извещает прибитая на воротах дощечка: «Дрессирую всевозможных

животных, специально собак. Владимир Дуров».

Объявление привлекает редких клиентов, и дрессировщик по

большей части пребывает в обществе нескольких подобранных на

улице бродячих собак, козла и горластого, требовательного гусака.

Все они размещаются в единственной большой комнате флигеля,

лишенной всякой меблировки и оборудования, если не считать ко¬

лец в стенах, к которым привязаны цепочки от ошейников четвероно¬

гих учеников.

Учитель пользуется любовью всего класса. Когда он переступил

порог и произнес: «Здравствуйте, господа!», собаки весело залаяли

и приветливо замахали хвостами, козел заблеял, и в его желтых

глазищах вспыхнул живой огонек, а гусак громогласно загоготал.

— Для начала займемся математикой,— говорит учитель.— Ска¬

жи, Бишка, сколько получится, если два помножить на два?

Кудлатый пес Бишка — явно «не дворянского» происхождения,

что не мешает ему служить образцом послушания и сообразительно¬

сти. Уши собаки — лохматые треугольники — сторожко поднялись,

ясные золотистые глаза, не мигая, уставились на хозяина. Секунда

молчания, и пес лает четыре раза.

— Молодец! — хвалит учитель и тут же награждает ученика

кусочком печенья.— А теперь скажи, пожалуйста, сколько будет

три плюс три?

Лохматые треугольники снова напряженно торчат, немигающий

взор до предела сосредоточен. Собака «думает». «Считает»?

— Гав!.. Гав!.. Гав...—ровно шесть раз лает кудлатый матема¬

тик и опять награждается за верный ответ.

— Отлично! Теперь займемся грамотой.— Учитель кладет на

пол детские кубики с буквами.— Сложи, Бишка, слово «мама».

Возьми букву «эм»... Правильно! Теперь бери «а»... Так...

Надо ли объяснять, что собака не знала букв, не умела склады¬

вать и умножать числа? Дрессировщик подавал ей соответствующий

сигнал, и животное, подчиняясь ему, выполняло задание. Но при¬

учить собаку слушать сигнал, а главное — выполнять то, что сигнал

предлагает, дело очень трудное, здесь-то и требуется талант дрес¬

сировщика.

— Очередь за тобой, Порфирий Прохорович! — Дуров открыл

клетку и выпустил из нее гусака.— Покажи-ка нам свое искусство.

Э-ээ, да ты настроен воинственно. Хочешь быть солдатом? И из

пушки ты умеешь стрелять? Эй! Боб, вези пушку!

Резвый фокстерьер только и ждал эту команду, подбежал к

пушечке на высоком лафете. Дуров прицепил сбруйку Боба к