Братья Дуровы

вил себя успокоиться, и все мои шутки вызывали несмолкаемый

смех. И знаешь, в чем был секрет успеха? В труппе, состоящей из

иностранных артистов, я оказался единственным русским. Зрители

понимали каждое мое слово, и этим я особенно нравился. В тот же

вечер Труцци предложил мне контракт на целый год.

Услужающий уже вторично сменил на столе пузатый фарфоро¬

вый чайник с кипятком и поставленным сверху чайничком с креп¬

кой заваркой. Братья продолжали беседу. По-прежнему внешне

очень похожие, они по манере держаться стали еще более различны.

Владимир предпочитал молчать, лишь иногда задавал вопросы и

слушал, будто ища подтверждения какой-то своей мысли. Анатолий,

наоборот, говорил уверенным тоном, видно, обретенным в упорной

борьбе за успех.

— В Воронеже,—продолжал он,—впервые я получил бенефис.

Сбор был полный. Мне подносили подарки. Какой-то сапожник, мой

восхищенный поклонник, вышел на арену и подарил банку с ваксой

своего изготовления. Хохотал весь цирк... С Труцци я побывал в

нескольких городах, но в Саратове мы разошлись...

— Снова повздорил?

— Романтическая история... Наш наездник Луиджи ухаживал

за Эстериной, дочерью Труцци, но она предпочитала англичанина

жокея Орландо. Директор был против брака своей дочери с жокеем.

Тогда они решили повенчаться тайно. Я дружил с ними обоими

и согласился помочь свадьбе. Директор узнал об этом и обрушил

свой гнев на меня. Предложил клоуну Анатолию Дурову покинуть

цирк... Так остался я без работы и денег. Пришлось вернуться в

Москву, просить приюта у крестного. Доброта его известна: встре¬

тил с объятиями. Теперь я с женой под его кровом... Скоро приедет

цирк Шумана, надеюсь получить у него ангажемент.

— Ну, я не могу ничем похвалиться,— заметил Владимир.—

Пока занимаюсь дрессурой свиней, собак, пеликанов...

— И, значит, о клоунаде уже не помышляешь?

— Именно для того и занимаюсь дрессурой. Я пришел к заклю¬

чению, что обязательно надо обновить жанр. Ведь большинство

клоунов повторяют друг друга. Шутки их однообразны, грубы, а

настоящий юмор отсутствует.

— И что же ты надумал?

— Дрессированные животные могут не только украсить номер,

но дать отличный повод для шутки...

Анатолий с интересом взглянул на брата. Теперь пришел его

черед удивляться и задавать вопросы.

— Замысел хорош, только как его осуществить? Кнутом крыс

не выучишь ничему. Разве только собака да свинья могут его по¬

бояться.

— Кнут я вообще стараюсь исключить.

— Ну, это ты, братец, брось! Как же иначе приучить животное

к послушанию?

— Лаской! Только лаской и угощением.

— Ишь ты, что придумал,— рассмеялся Анатолий.— Однако ис¬

пользовать животных в клоунских антре, пожалуй, стоит... Тут что-

то есть интересное.

— Можешь убедиться своими глазами. Приходи ко мне на

Садовую улицу, посмотришь моих зверушек. Из-за них я не живу

в доме крестного. И так мы доставляем ему немало хлопот и волне¬

ний. Непутевые...

— Я таковым себя не считаю...—резко возразил Анатолий.

Владимир ничего не ответил. Разговор оборвался.

Ресторан заполнялся новыми посетителями и уже не вмещал

всех любителей растегаев. И в аллеях сада стали гуще толпы гу¬

ляющих. В знойные летние дни тенистый Александровский сад

особенно привлекал своей прохладой. Няньки с детьми, студенты

из университета, расположенного напротив, мелкие купчики и при¬

казчики из множества складов, лавок и магазинов возле Красной

площади, чиновники казенных присутствий, девицы, ищущие кава¬

леров, прохаживались по дорожкам и отдыхали на скамейках, щед¬

ро расставленных у цветочных клумб.

— Знаешь, что я надумал? — неожиданно нарушил молчание

Анатолий.

— Что?

— Наше внешнее сходство надо использовать в каком-нибудь

номере. Можно сделать занимательный трюк.

— Согласен...— откликнулся Владимир.— Но все же мы очень

различны.

— Не спорю...

Разговор погас. Братья встали из-за стола, вышли из ресторана,

равнодушно, словно чужие, попрощались и каждый направился

в свою сторону.

В своих мемуарах Анатолий Леонидович Дуров не удержался,

чтобы не приписать себе идею применить дрессированных живот¬

ных и птиц для клоунских антре. «Мои дрессированные животные

имели большой успех и породили массу подражателей,— без лишней

скромности писал мемуарист.— Почти все циркисты обзавелись ка¬

кими-либо зверьками и стали их приготовлять к артистическому по¬

прищу, однако моих они не перещеголяли, и я во все время службы

в Москве первенствовал со своими маленькими помощниками.

Мой способ дрессировки никому не был известен, вследствие

чего мои конкуренты не могли достигнуть того внимания публики,

коим я пользовался. Они вызывали послушание животных хлыстом

или того хуже — голодом, я же, наоборот, терпением и лаской... Мои

животные постоянно веселы и слушаются меня без малейших угроз,

тогда как конкуренты во время представления не выпускают кнута

из рук и до такой степени запугивают своих зверят, что те рабо¬

тают, трясясь от страха, и так жалобно поглядывают на своих учи¬

телей, что возбуждают в публике понятное сострадание. Я не знаю,

зачем мои коллеги прибегают к подобным крутым мерам, когда с

маленькими друзьями человечества можно справиться одним тер¬