Брелок желаний

Он достал пистолет. Настоящий. Без спецэффектов, без пыли. Просто чёткое, тяжёлое железо, нацеленное в лоб.

— Сначала ты рассказываешь, где брелок. Потом я решаю, стоит ли тебе жить.

Я не шелохнулся. Только смотрел. Ни вызова, ни страха. Даже не апатия — усталость.

— Не в ту сторону, Боб, — сказал я спокойно. — Ты действительно думаешь, что насилие всё ещё работает? После всего, что было?

— Оно работает на мне, — прошипел Боб. — Это мой язык. Я за него всю жизнь получал. Мне не нужны твои мантры и твой кот-самоучка. Мне нужен брелок.

Григорий медленно опустился на пол, прикрыл глаза.

— Ох, сейчас будет плохо, — сказал он, будто предвкушая катастрофу.

Пайка попыталась встать — не от страха, а от предчувствия, что вот сейчас оно начнётся, необратимое. Но Боб уже сделал шаг вперёд.

— Всё. Хватит. У меня нет времени на игры. Ни у меня, ни у неё.

Он нажал спусковой крючок.

Щелчок. Тишина.

Боб посмотрел на пистолет, как на предателя.

Снова нажал.

Щелчок.

— Что?..

— Ты не понял? — с лёгкой грустью сказал я. — Сломалось.

— Это конец, — добавил кот. — мы вмешались в законы причинно-следственных связей. Ну, или брелок. Технически, вы оба слишком скучные, чтобы точно определить источник.

Боб смотрел на оружие. Потом на меня. Потом — на Пайку.

Потом медленно, очень медленно, опустил руку.

— Всё уже началось, Боб, — сказал я. — Я не пришёл, чтобы торговаться. Я пришёл, потому что ты проиграл. Просто не заметил. И я решил дать тебе шанс увидеть, как это чувствуется.

Боб отступил. Сделал шаг назад. Потом ещё один.

Всё его существо трещало по швам. Он был как человек, у которого вырвали проводку изнутри.

Он вдруг понял: не знает, сколько прошло времени. Не знает, зачем он в этой квартире. И — не знает, кто он теперь, если не тот, кто находит, преследует и уничтожает.

Он сел. Медленно. В кресло, где ещё час назад обзывал тостер.

— Что ты со мной сделал?.. — тихо спросил он.

— Ничего, — сказал я. — Ты сам сделал. Ты просто слишком долго сидел в засаде. А засадой была не квартира. А ты сам.

Пайка поднялась. Подошла к Бобу. Коснулась плеча. Её голос был тихим, но неожиданно твёрдым:

— Боб... всё.

Тот кивнул. Он больше не был охотником. И больше не был угрозой. Он был просто человеком, который всё понял слишком поздно.

Квартира была тише библиотеки.

Боб молчал, растворившись в собственном себе, сидел в кресле и смотрел в никуда. Я стоял у окна. Пайка — посреди комнаты, будто в нерешительности, в каком жанре ей сейчас жить. Вокруг пахло кофе, сталью и чем-то бессмысленно-богатым — дорогим ароматом свечи, которую Боб когда-то случайно зажёг и не смог потушить.

— Знаешь, — сказала Пайка, — я ведь тоже не сразу поверила, что ты настоящий.

— А я и сам не сразу поверил, — ответил я. — Иногда думаю: может, я просто что-то вообразил. Ну, кнопку. Кота. Всё остальное.

— А воображение — это диагноз? — Пайка вздохнула и прошлась по комнате. — Я, например, часто вижу себя нормальной. Без сцены, без контрактов, без Боба, который душит меня кроссовками Nike, потому что "не может по-другому". Вот и живу с этой фантазией.

Я усмехнулся.

— У меня всё проще. Я вижу себя дома, с кружкой чая, без погони, без проклятого GPS. Только кот рядом — и ковер, который он опять ободрал и обгадил.

Пауза.

— Странно, — сказала она. — Мы оба могли бы просто... исчезнуть. Вместе. С этим брелоком. Сделать себе любой мир.

— Могли бы, — кивнул я. — Но, похоже, не умеем хотеть.

Григорий потянулся, зевнул и спрыгнул с подоконника.

— А вот теперь, — сказал он, — я, пожалуй, вмешаюсь.

Они оба обернулись.

— Да, да. Кот говорит. Привыкайте. Потому что, между прочим, вы оба неадекватны. Один таскает за собой магический предмет, как студенческий пропуск. Вторая устраивает охоту через полмира, как будто речь о сумочке из новой коллекции.

— Пропуском был брелок, между прочим, — тихо заметил я.

— Не перебивай, — сказал кот. — Вы не видите главного. Этот брелок — не про желания. Он про влияние. Кто контролирует кнопку, тот получает шанс менять не только своё, но и чужое. Это как управлять мечтой, только без снов.

Пайка прищурилась.

— Ты хочешь сказать, что он… воздействует на других?

— Нет, — ответил Григорий. — Я хочу сказать, что он уже воздействует. Пока вы тут выясняли, кто кому должен, он строил свою логику. Он проверял вас.

Меня аж передернуло, и я побледнел.

— Он живой?

— Нет, хуже. Он логичный. Это не волшебная коробочка, а программа, которая учится. И вы оба — её самые странные тесты.

— И что теперь? — спросила Пайка.

Григорий сел, свернув лапы под себя.

— Теперь начинается игра на выбывание.

Они замерли.

Кот продолжил:

— У брелка новый режим. Он сам решает, кому достаться, но требует цену. А цена — ваша… человечность. В прямом смысле.

— Прекрасно, — пробормотал я. — Это, как если бы Алиса из "Яндекс-станции" сказала: «А теперь давай на честность, брат, кто тут лишний».

Пайка, впервые за долгое время, рассмеялась. Искренне. Невольно.

— Ну, чёрт. Я даже скучала по таким диалогам. Без слюней, без выстрелов.

Я посмотрел на неё. Вот она, предел всех моих мечтаний.

— Я не враг тебе. И не хозяин этой штуки. Я просто… идиот, который нашел.

— А я вторая, которая потеряла, — пожала плечами она.

— И я — кот, который вам обоим сейчас спас жизнь, — хмыкнул Григорий. — Запомните момент. С этого места всё меняется.

И в этот момент на стене, прямо посреди глянцевой панели, загорелась красная точка. Сначала крошечная, как прицел. Потом — шире, теплее, мягче.

Брелок включился.

Он не просто загорелся — он выбрал момент, как будто ждал этой сцены, этой реплики. Тишины между людьми, которые наконец-то начали понимать друг друга. А теперь — плата за вход в следующий уровень.

Красный свет на стене мигнул, как глаз камеры. Ни тепло, ни холод — просто внимание. Комната застыла. Даже Боб, до этого сидевший как воск в кресле, поднял голову, как будто его дернули за внутреннюю нить.

— Он нас слышит? — тихо спросила Пайка, словно боялась потревожить этот странный, сияющий покой.