Брелок желаний

— Из головы. Она у меня как бар винтажных метафор. Открываешь — и никогда не знаешь, что там всплывёт.

— Инженер кнопки бы оценил, — буркнул Боб, листая что-то на планшете. — Он, кстати, был гуманоидом. Из тех.

— Тем более, — кивнул я. — Один ключ у нас — с правами администратора. Второй — Калининградский. Мы его уже вырубили, чтобы не дёргался. Осталось десять. Из них четыре активированы. Это значит, кто-то нажал кнопку, и желание исполнилось. Остальные шесть — найдены, но, скорее всего, пылятся у кого-то в бардачке, и человек думает, что это китайская зажигалка или флешка с корпоративной вечеринки.

— А что, если они всё-таки нажмут? — подал голос Боб, не отрываясь от экрана.

— Тогда будет шесть новых локальных апокалипсисов. Один в виде летающего кота. Второй — в форме гигантского манго с интеллектом. Кто-то ведь может пожелать «быть невидимым» и навсегда исчезнуть со всех фотографий, включая школьные. Или пожелает быть счастливым — и станет деревом. В парке. В одиночку.

— Твои желания пугают, — тихо сказала Пайка.

— Это не мои. Это человеческие. Я лишь каталогизирую.

— Где находятся четыре активированных? — спросила она.

— По информации от нашего живого радара, то есть от Гриши, один — в Японии. Один — в Польше. Один — в Пакистане. Один — здесь, в Милане.

Остальные шесть — пока молчат. Но это ненадолго.

Пайка вздохнула так, будто ей только что предложили снова отправиться в тур по Сибири.

— Всё равно не понимаю, почему ты не используешь кнопку на что-то полезное. Например, чтобы перестать ныть.

— Потому что я реалист. Я бы пожелал что-то вроде «чтобы носки никогда не терялись», и потом пять лет страдал бы от того, что они начали размножаться.

Она усмехнулась. Я победил — на мгновение. Но главное — я снова был в фокусе.

И тут с заднего сиденья снова раздался голос Григория, сквозь дрему, с абсолютной уверенностью бывалого:

— Вы оба уже загадали. Просто не поняли.

И снова уснул.

Вот ведь... Мастер короткой формы, говорящий кот. Интересно, где ему выдают гонорары?

«ПО ДОРОГЕ В ОТЕЛЬ»

Милан встречал нас как манекен на витрине: ослепительно стильный, недосягаемо дорогой и абсолютно не предназначенный для тех, кто когда-то клеил уплотнители на балконах. За окном мелькали рекламные щиты, фонтаны, старинные каменные стены и современные стальные фасады, и всё это под тонким соусом тоски и базилика. Всё как в Москве, только в шесть раз дороже, и пахнет не бензином, а пряностями и стремлением к вечной молодости.

Мы ехали в сторону центра на арендованном минивэне. Машина была аккуратная, свежевымытая, с характерным запахом кожзама и лёгкой паники в салоне. Паника принадлежала водителю — худому итальянцу лет сорока с глазами, как у человека, который однажды побывал в Сочи и теперь боится всего на свете. Особенно говорящих котов.

Григорий сидел на переднем кресле, разложив хвост с достоинством древнегреческого философа, которому только что вручили право модерировать Олимп. Его шерсть переливалась в солнечном свете, морда была сосредоточена, как у спикера Госдумы перед скандалом. Водитель же периодически косился на него, словно ожидал, что кот сейчас объявит о повышении налогов.

— Ты уверен, что он не укусит? — нервно переспросил водитель по-английски, с акцентом "побывал в России и выжил".

— Уверен, — сказал я. — Он максимум отчитается по поводу твоей политической позиции. Или вкуса в музыке.

Григорий повернул голову и лениво взглянул на него.

— У тебя вкус, как у луковицы из супа быстрого приготовления, — изрёк он.

Водитель осел в кресле, как будто в него выстрелили словарём. Затем внезапно дёрнулся, припарковал машину у обочины и выпрыгнул наружу. Сначала он крестился, потом что-то бормотал, искал глазами ближайшую церковь и в конце концов просто убежал куда-то в сторону канализации. Быстро, как человек, который видел слишком многое — и ничего при этом не понял.

Я повернулся к Пайке:

— Ну вот. Абсолютно безопасный кот. Если не спрашивать его мнение о мультивселенной.

Пайка не отреагировала. Она сидела с телефоном, глядя в экран с выражением лица, которое встречается у людей, одновременно получающих отказ от спонсора и читающих прогноз погоды в Берлине. Впрочем, она всегда выглядела так, когда не выступала со сцены. Боб ехал за нами, на другом такси: сказал, что "в одной машине с котом, который имеет больше административных прав, чем он сам, он сидеть не собирается".

Когда он увидел наш незапланированный пит-стоп, с кротким вздохом вышел из своего авто, обошёл наш минивэн и молча сел за руль. Настроение у него было как у человека, которого наделили ответственностью, но лишили смысла.

— Что так долго, Бобик? Почему заставляешь нас ждать? — осведомился Григорий с интонацией римского сенатора, скучающего в банях.

— Гриша, давай без высоких тонов, — попросил я и отвернулся к окну.

Мы проезжали мимо галереи с мраморными арками. На секунду я замер. Прошлой весной я в это время спорил с клиенткой на Плющихе о том, какая москитная сетка считается "правильной". А сейчас я вожу по Милану говорящего кота, поп-диву с контрактами на три континента, телохранителя, способного уложить слона, и магическую кнопку, с помощью которой можно в три действия превратить Нью-Йорк в рюмочную.

Прогресс налицо.

— А если серьёзно, — вдруг сказала Пайка, убирая телефон. — Ты правда думаешь, что нам удастся найти все шесть?

— Если не мы, то кто-нибудь другой, — пожал я плечами. — И тогда миланская кухня получит новый специалитет: "вяленый Париж" под соусом из постапокалипсиса.

— Ты хорошо шутишь, — сказала она. — Когда не врёшь.

— Это был комплимент или угроза?

— Сам выбери. Твой кот администратор, у вас теперь демократия.

Я взглянул на Григория. Он выглядел странно сосредоточенным. Обычно в дороге он предпочитал дремать и издавать философские суждения раз в двадцать минут. Сейчас он не дремал и молчал подозрительно долго.

— Ты чего такой напряжённый, Гриш?

— Я голоден, — мрачно произнёс он. — Когда я голоден, я не могу думать о судьбах вселенной. Только о судьбах тунца в масле.

— Бобик, гони нас скорее в отель, потом сразу в ресторан, — потребовал он. — Я начну кусаться, если не поем в течение ближайших двадцати минут.

— Может, наколдуешь себе что-нибудь? — усмехнулся Боб. — Пакетик «Вискаса»?

— Ты в своём уме? — фыркнул Григорий. — Это Италия. Какой уважающий себя кот в Италии будет есть «Вискас»? Я хочу пасту. С соусом болоньезе. И маскарпоне. И, быть может, каплю чего-то, что нельзя купить без рецепта.

— Ну ты и буржуй, — сказал я.

— Я не буржуй, я гурман. А ещё я — системный администратор кнопки, между прочим. И если я проголодаюсь до потери сознания, кто тогда будет следить, чтобы ты, Матвей, не пожелал себе венигретного тела?

— Я не собирался! — возмутился я.

— Пока. Но мы все знаем, как заканчиваются твои желания.

Мы засмеялись. Даже Пайка. Боб только хмыкнул, не отпуская руль, будто подумывал, не свернуть ли с дороги на первые же Альпы и не жить там отшельником. Но вместо этого он включил поворотник и направил нас к отелю — в сердце Милана, где ждали белоснежные простыни, ужин с видом на Дуомо и, возможно, ещё один кусочек информации о судьбоносных брелках.