Брелок желаний
Шрифт:
А кот Григорий тихо выдохнул и прошептал:
— Паста… я иду к тебе.
«РЕСТОРАН»
Мы выбрали небольшой ресторанчик рядом с отелем — не туристический, но и не настолько местный, чтобы нас там сразу начали бить хлебом за неверно выбранное вино. Григорий настоял, чтобы был столик на террасе, «с видом на страдающую Европу».
— Bonasera! — поприветствовал нас официант лет сорока, улыбаясь всеми зубами, как будто он был не просто официантом, а наследным принцем тосканской пасты. — Mi chiamo Alessandro! Я ваш обслуживающий! Какой прекрасный кот!
— Он не просто
— Oho! Прекрасно! Тогда я дам ему нюхнуть вина! У нас сегодня особое — Nebbiolo delle Langhe!
Григорий лениво потянулся, слез со стула и забрался на соседний, как будто всю жизнь дегустировал вино под шум миланского трамвая.
Александро торжественно налил немного в бокал и поднёс к Грише. Кот глубоко вдохнул, чуть наморщил нос и изрёк:
— Левый берег. 2018-й. Настроение — «меланхолия вдовы в тосканском доме». Таннины не сбалансированы. Сойдёт к ризотто, но не к паэлье. И уж точно не к этой рыбе.
— Madonna mia... — прошептал официант и перекрестился. — Он святой?
— Он инженер, — поправил я. — Но не спорьте с ним. У него диплом. По какой-то странной программе от древней цивилизации.
Пайка хихикнула, впервые за день. Боб присоединился к нам через пятнадцать минут, вымотанный и слегка злой.
— Гриша уже дегустирует? — буркнул он.
— Гриша уже вывел ресторан из кризиса, — сказал я. — Ему предложили партнёрство.
— Надеюсь, не виноторговое. Он вчера не мог отличить сок от моторного масла.
— Я думал, ты не доверяешь Григорию, — прищурился я.
— Я ему не доверяю. Но я уважаю. Потому что он хотя бы говорит, когда врёт.
Официант принес первое. Местный осьминог, вяленый, со специями. Григорий нюхнул и замер.
— Есть плохие новости, — сказал он, — этот осьминог точно связан с одним из ключей.
— Как ты узнал? — спросила Пайка.
— Он смотрит на меня. И, возможно, моргает. Мы в правильном направлении, друзья.
«ПОСЛЕ УЖИНА»
Ночь в Милане опускается как тяжёлая бархатная штора: мягко, но без шансов на протест. Улицы потихоньку смолкли, и даже редкие мотороллеры за окном звучали скорее, как воспоминание, чем как звук.
Я сидел в халате на балконе гостиничного номера с крохотной чашкой чего-то крепкого, местного и странно чесночного. Внизу, между платанами и припаркованными машинами, бегал дворник с лицом человека, который знает больше, чем говорит. В этот момент я ему очень завидовал.
Внутри Григорий уже развалился на кровати, поставив лапы на подушку, как будто он не кот, а князь Владимир в отпуске. Пайка у себя. Боб, по слухам, поселился этажом ниже и потребовал номер с сейфом, чтобы туда класть нервы, остатки надежд и возможно себя самого.
— Ну что, Григорий, — сказал я, — завтра начинается шоу?
— Оно уже началось, — сонно буркнул он. — Просто публика ещё думает, что пришла на лекцию.
Я лёг. Свет выключился. И в эту тишину — полную загадок, бессонных окон и далёких сирен — вдруг заползла мысль: а если один из этих ключей не просто лежит, а уже начал звать?
Но я быстро отмахнулся. Завтра разберёмся.
«УТРО НАЧАЛОСЬ»
Утро в Милане наступило внезапно: окно моего гостиничного номера
распахнулось настежь, впустив в комнату свежий ветер, запах эспрессо и терпкий шлейф выпечки. Этот город умел завоёвывать сразу – ароматами, планами, обещаниями. Пока я приводил себя в порядок, Пайка и Боб уже сидели в ресторане на первом этаже: она – с лицом опытной дивы, которая не впервые спасает мир, он – с лицом героя, вынужденного защищать её в перерывах между звонками менеджеров.– Где Григорий? – спросила Пайка, протягивая мне карту Милана. – Изучает фэн-шуй нашего балкона, – ответил я. – Сказал, с такой энергетикой мы найдём ключ разве что… от номера.
– Отлично, – серьёзно кивнула она. – План на сегодня такой. Я еду одна на виллу Аркоре – там реставрация, и среди старых колонн нашли нечто странное. Это может быть деактивированный ключ. Вы с Бобом и Гришкой направляетесь на рынок Navigli.
Гриша говорил, что у старика-антиквара до сих пор хранится “кнопка от счастья” — один из наших ключей.
Боб лишь хмыкнул и уже потянулся за планшетом, как вдруг со второго этажа послышались степенные, важно отмеренные шаги.
— Что это за звук? — спросил я.
— Либо маршировка мышей, либо Григорий готовит выход, — мрачно сказал Боб.
И точно.
По лестнице, медленно, словно спускаясь на подиум перед пенсионерами, появился Гриша. На нём была жёлтая жилеточка с кармашком, в котором торчал маленький блокнот и зубочистка. На голове — мини-сомбреро, сидящее так гордо, будто его лично примерял Сальвадор Дали. А глаза скрывали огромные солнцезащитные очки, больше самого кота — настоящие "авиаторы".
Он ступал медленно, задрав хвост, с достоинством участника международной конференции по кошачьему величию.
— Ну что, собратья мои несмазанной судьбы... — протянул он, глядя на нас сквозь стёкла. — Вижу, вы всё ещё не сгорели в огне собственной некомпетентности. Молодцы.
Мы с трудом сдерживались, но, когда он, спрыгнув с последней ступени, топнул задней лапой, и его шляпа слегка накренилась на бок — Боб расхохотался.
Боб. Который смеётся примерно раз в год, и то в коме.
— Григорий... — выдавил он, вытирая глаза. — Ты серьёзно?
— Конечно серьёзно, — отозвался кот. — Это моя полевая форма. Вдруг кто подумает, что я обычный кот? Надо держать уровень.
Он ловко запрыгнул мне на плечо, подвинул очки лапкой и сказал почти серьёзным голосом:
— Вперёд, мой Ватсон. Место пахнет магией, пряностями... и чужими тайнами. Только держись подальше от рыбы. Она подозрительно молчит.
— Почему?
— Потому что знает. — ответил он, подмигнул и чуть наклонил сомбреро.
Я похлопал кота по голове и вызвал такси. Боб, который не соглашался сидеть в одной машине с “котом-администратором”, задержался в лобби, но вскоре присоединился, прихватив планшет и серьёзный вид. Мы тронулись.
«РЫНОК Navigli»
Рынок раскрывался перед нами лабиринтом прилавков, висевших на ниточке истории. В воздухе витал ветер из жареных артишоков, сушёных грибов и дешёвого парфюма. Между ларьками, где продавали всё – от старых фотоаппаратов до “советских авиамоделей” – торговцы кричали предложения с таким азартом, будто продавали ключ к счастью.