Цапля для коршуна

Дион вдруг сжал Ленину руку и потянул за собой.

— Повод, — бормотал он. — Хороший повод…

Они выбрались из скопления придворных.

Лена оглянулась: из открытой дверцы фугата показалась тонкая фигурка — черные волосы собраны в высокую прическу, подол серебристо-белого платья шлейфом стелется по ковру.

Дион как раз успел увлечь Лену за колонну, когда цапля клюнула во второй раз.

Плиты под ногами содрогнулись, грянул громовой удар. Вернее, два удара с интервалом в доли секунды. Лену толкнуло между лопаток, она поняла, что падает — носом на гранит и с хорошим ускорением. В последний момент сильная рука перехватила ее под грудью, не дав удариться лицом, и тут же сверху придавила живая тяжесть.

Дион прикрыл ее собой.

Море света вышло из берегов, став машиной времени: на несколько секунд открылась дверь в будущее, и эти секунды распались на кадры замедленной съемки. Внутренним взором Лена видела огромную площадь, запруженную народом — и летящую во все стороны шрапнель, и каменные обломки, сбивающие людей с ног. Один ударил в колонну, за которой лежали Лена и Дион. Серьезного вреда не причинил, только оставил выбоину на полированном граните. Но от незаметного сотрясения что-то сорвалось с вершины — возможно, часть конструкции, которая создавала иллюзии над колоннадой. Обломок размером с кирпич падал прямо на спину Диону…

Лена позволила свету вырваться наружу, и плевать, что все увидят! Не так много его и оказалось, этого света. Ровно столько, чтобы хватило на щит для двоих.

Время вернулось к исходной точке — к моменту до видения. Лене не хватало воздуха. Больно было передавленным ребрам, больно щеке, прижатой к шершавому граниту. Над площадью гудело эхо взрыва, рвал уши многоголосый крик…

И вдруг наступила тишина, глухая, как смерть.

Секунды шли, а тишина все длилась и длилась.

Наконец Дион сдвинулся в сторону и помог Лене сесть.

— Цела?

— А ты? — хрипло спросила в ответ.

В какой момент исчез неумело выставленный щит, она не заметила.

Вгляделась в лицо "мужа", омытое странным светом, ища признаки боли. И увидела, что площадь вся окутана золотистым мерцанием. В воздухе зависли камни, выбитые из брусчатки, и шаровидные пульки шрапнели. Люди вокруг замерли истуканами. Способность двигаться сохранили только Лена и Дион, только цапля и коршун.

Прильнув друг к другу, они сидели на гранитных плитах, и во все глаза смотрели, как камни и пульки наполняются сиянием и истаивают в ничто, словно кусочки льда у раскаленной печи — а над площадью, на высоте примерно пяти метров, раскинув широкие легкие рукава, ангелом парит иэннская княжна Алиалла.

Глава 28. Свет и любовь

Лена знала, что Дион вернется поздно.

Третий день он улетал на службу фугатом, из ведомства спешил на экстренное заседание королевского совета, следом на очередное совещание по безопасности, затем шел проведать Айделя. До дома добирался к полуночи, коротко заглядывал к "жене" — поделиться новостями — и отправлялся спать.

Новости были невеселые, но любопытные.

Сразу после покушения на площади схватили пару киллеров. Небесное создание из Иэнны ткнуло пальчиком — и два бугая повисли в воздухе, беспомощно суча ножками, а подоспевшие гвардейцы и королевские ликторы повязали готовую добычу.

У добычи изъяли "самопалы" — магический аналог огнестрельного оружия, вроде тех трубок, которые Лена видела у слуг Диона. "Самопальщики" получили приказ добить короля и княжну, если после взрыва те, по случайности, выживут.

Но прежде всего террористы рассчитывали на две бомбы из экриктикума, вмонтированные в парадные пики гвардейцев. Бравый молодец — справа, бравый молодец — слева. Рвануло в тот момент, когда Лаэрт проходил между ними, а Алиалла была в десяти шагах. Едва ли гвардейцы знали, что держат в руках. Но спросить их уже нельзя — бедняг разнесло на кусочки.

Быть бы и Лаэрту покойником, если бы не истинная сила и предусмотрительность прежнего короля.

С возрастом мнительный Бодуэн стал бояться убийц. Присмотрел толкового мага и предложил избавить его от энтоля в обмен на необычную услугу. Отказаться тот, естественно, не мог. Через печать верности Бодуэн накачал избранника истинной силой. Печать выросла и пустила корешки, проникшие во все части тела, накрепко связав одаренного с его господином. Так Айдель Шело стал магическим щитом короля и в случае нападения должен был принять на себя удар, предназначенный Бодуэну.

Но связь работала в оба конца. Старик Бодуэн умер своей смертью и едва не утащил главного мага за собой. К счастью, взошедший на трон Лаэрт решил, что страховка от покушений ему тоже не повредит. Он напитал Айделя собственной силой, тем самым перенастроив на себя. И Айдель не подкачал.

Когда грянул взрыв, солнечный купол иэннской княжны спас всех, кроме несчастных гвардейцев и ее венценосного жениха, который оказался практически в эпицентре. Покушение удалось.

Но тут — трах-тибидох! — смертельные раны Лаэрта затянулись на глазах оцепеневшей толпы. В то же самое время сановники на вип-местах у помоста с ужасом наблюдали, как ни с того ни с сего начал истекать кровью Шело, верный пес короля, застывший вместе с ними, как букашка в янтаре.

Впрочем, Айдель не был бы главмагом, если бы не подготовился к такому повороту. Его защита сработала на пять. Поэтому он не отправился на небеса и сейчас лежал в королевских покоях, зависнув между жизнью и смертью, то есть в состоянии, которое в родном Ленином мире назвали бы комой.

Даже истинная сила, щедро отданная Лаэртом, не помогла.

Сам король, между тем, рвал, метал, лютовал и творил произвол. Знатнейших рэйдов за шкирку вынимали из теплых постелей по одному подозрению, с высших офицеров гвардии срывали эполеты, лэйнов и простолюдинов каждый день бросали в тюрьму десятками. Много ли реальных виновников попало в широкий невод королевских репрессий, было пока неясно. Один из членов королевского совета взорвал себя при задержании, еще одного взяли живым и объявили организатором заговора.

Лену опять посадили на карантин.

На этот раз она не спорила. Вдруг заговорщикам все еще неймется поймать в силок "последнюю цаплю Гадарии"?

За окном гас закат. Лена следила за игрой небесных красок, меланхолично листала конспект и думала о том, что ей, похоже, понадобится новый учитель. А еще — что Лаэрт плохо кончит, но перед этим, как Сусанин, заведет свое королевство в гибельные топи.

Интересно, какой процент населения недоволен королем на самом деле? Низы общества монарха чтили и побаивались — насколько можно судить по одной отдельно взятой больнице для бедных. Лена побывала там в компании Вийлы и Дотти, которые два раза в неделю задаром пользовали безденежных пациентов. Лене хотелось понаблюдать за магическим лечением, а заодно оценить настроения простых жителей Мельи.

Жители приятно удивили: Вийлу уважительно величали "матушкой", молоденькую Дотти — "дочкой" или "сестрицей". К магам были настроены благодушно, поскольку зла от них не видели. Один болтливый дедок слегка не от мира сего и вовсе считал, что при империи реки были молочными, берега кисельными, а дома пряничными.

Кого народ не жаловал, так это надзирающих: шныряют, вынюхивают, у старьевщика Пьека дочку забрали, у посудомойки Кетти — сына. О других истинных, скажем о служителях храмов, плохо не отзывались. Вообще никак не отзывались — просто настороженно замолкали.