Царство

Магистр Сава резким взмахом позволил верным слугам покинуть круг. Им уже не нужно было следить за пленниками, те уже вряд ли бы сорвали обряд. Не всем удавалось хотя бы удержаться в вертикальном положении, большинство агонизировало, мешки на головах пропитывались кровью.

В трюме потухли люмены, опустилась тьма, пространство исказилось так, словно воздух над костром дрожал. Те, кто испустил дух пару минут назад, начали возвращаться к жизни.

Судорожный рывок, утробный вой, метания из стороны в сторону. Восставшие из мёртвых – не все, конечно – пытались покинуть колдовской круг. Силы было достаточно, чтобы разорвать путы, но не так много, чтобы справиться со стражей. И это не какие-то матросы с "Пентакля", – те превратились в наблюдателей за леденящим кровь зрелищем, – с нечистой силой имели дело опытные колдуны.

В случае с Савой ожившим мертвецам хватало только рывка в его сторону. В следующее мгновение они падали перекрученные псионической мощью. Котар использовал телекинез, не позволял мертвецам подойти и на пару метров, отталкивал их, и только Вудону порой приходилось опускаться до рукоприкладства. Он орудовал каменным топором, – ещё одним артефактом из прежней варварской жизни. Колдуны никого не упокаивали на веки вечные, а просто ждали, когда Ийдана завершит обряд.

Её голос становился тише, девушка сползала вниз по древку, но и подумать не могла, чтобы остановиться. Передышка в её случае обойдётся непомерно дорого, закончится даже не смертью, а рабством в худшем его проявлении, – когда тело подчинится злой воле, а разум останется запертым в клетке изменённой до неузнаваемости плоти.

Неупокоенные усилили натиск, но добиться ничего не успели, началось Пришествие. Их волокло по полу, стягивало вместе в центре помещения, мертвецы врастали друг в друга, формируя ствол могучего древа. Пропорции менялись, конечности вытягивались, головы висли на окровавленных ветвях сломанных костей.

Чумной колокол пробил семь раз, когда в мир явился Князь демонов Велай.

Он недолго довольствовался чудовищной трепыхающейся формой. Разложение ускорилось многократно, и уже через несколько мгновений внутри громадной пентаграммы не осталось ничего и никого, кроме зловонных луж и грязного тумана. Из него вышел лысый старик с черными усами и аккуратной бородкой.

Он прошествовал к Ийдане, которая стояла на коленях, взял её за горло костлявой рукой и поставил на ноги. Посох Ийданы упал в сторону, туда, где к рывку уже приготовились и Сава, и Котар, и нервно оглядывающийся Вудон.

– Ты не спешила, девочка, – проговорил Велай, скривившись. – Думаешь, меня можно заставлять ждать?!

Он выпустил Ийдану, и та обессиленно повалилась на спину, но потом всё-таки перевернулась на грудь, приподнялась и произнесла, отдышавшись:

– Семьсот семьдесят семь душ.

Велай проскрежетал зубами. Его грудь даже под одеждой заметно вздымалась и опускалась. Всё это – человеческие привычки, которые Князь не забыл и за гранью.

Он окинул колдунов злым взглядом, а потом проговорил:

– Хорошо. Никто не скажет, что я играю грязно. – Он ухмыльнулся, когда понял, где находится и как картина выглядит со стороны. – Однако неустойку всё же придётся выплатить.

– Такого не было в договоре, – проговорил Котар. – Знай, проклятый, мы готовы сразиться!

Оба его глаза полыхали синим пламенем. В пространстве даже дымный след оставался, если Котар переминался с одной ноги на другую или менял позицию.

Велай прищурился и процедил:

– Не угрожай мне! Марионетка! Ни ты, ни твой хозяин мне не ровня!

– У меня никакого Господина, кроме Бога-Импера…

Велай прервал речь Котара смехом. Когда Князь несколько успокоился, он снова перевёл внимание на Ийдану. Та уже благополучно потеряла сознание. Обряд ослабил её, и от присутствия настолько могучей сущности нечем было укрыться. Велай подавлял.

Велай повернулся к Саве и сказал:

– Передай ей, что она станет моим голосом. Я снимаю проклятие, но оставляю метку и, если понадобится, вы, экипаж, человечество в целом, услышите моё слово. Ясно?

– Да, о, Великий. – Сава коротко кивнул.

– А на этом всё. До скорых встреч, – Велай хохотнул, раскланялся и добавил, – верные слуги Бога-Императора.

Велай утонул в балахоне, а посох обратился в щепки. Из мятой одежды выпал оголённый череп, но и он осыпался прахом, так и не докатившись до Ийданы.

Миазмы рассеялись, пространство перед глазами очистилось, перестало двоиться, но освещение не вернулось, – варп-энтропия вывела из строя оборудование и посложнее, не только в этом помещении, но и в соседних.

Некоторое время участники действа сохраняли тишину, а потом Сава сказал:

– Что ж… легко отделались.

5

"8.201.014.М42

Итак… я – еретик".

Котар даже приподнял перо над бумагой, размышляя над тем, что же только что написал. Через несколько мгновений Котар вздохнул и продолжил запись в дневнике:

"Благими намерениями вымощена дорога в ад.

Сколько уже живых существ прошло по этому пути, и сколько ещё пройдёт? Есть ли какой-нибудь другой финал истории для тех, кто тянется к сверхъестественной силе?

Магистр Сава преследует исключительно свои интересы. Вряд ли и в далёком прошлом он считал главной целью торжество Империума и Бога-Императора, но погрузился в оккультизм куда глубже.

А какие же цели остались у меня? Остался ли вообще я или нечто инородное полностью заменило и тело, и разум, чтобы обмануть, запутать, а потом поглотить и душу тоже?

В голове роится множество мыслей, одна опаснее другой, но мне словно бы и нет до них дела. Крепость самодисциплины обрушена, стервятники пируют над телами защитников, а стяги втоптаны в грязь.

И всё же…

Я продолжу защищать Империум и его граждан.

Я продолжу поддерживать тех, кого люблю и уважаю.

Я примирюсь с любым приговором моих братьев из капитула.

В отличие от записи, эти три пункта я постараюсь запомнить и пронести до конца своих дней, неважно, сколько месяцев или лет мне осталось".