Цена Победы

Столыпин поделился, что агитаторов в войсках арестовывают, а я организовал пару десятков случаев, когда тем самым «ничего крамольного не говорящим» собеседникам, наводящих отпускников на грустные беседы, просто намяли бока. После чего большая часть оставшихся затаилась, и меньшая — начала действовать намного аккуратнее, а значит — с намного более скромными результатами.

Вели мы и контрагитацию. Через кино, интервью, статьи, но главное — делами. Во многих городах, несмотря на зимнее время, начали красить фасады домов на главных улицах, на предприятиях слегка уменьшили продолжительность рабочего дня, давали отгулы и отпуска членам семей солдат, приехавших в отпуск.

Но сдвиг наметился после того, как мой начальник Департамента рекламы вдруг пришёл со странным докладом. Дескать, судя по его анализу, некоторые самые яркие и неожиданные идеи в пропаганде «всепропальчества» вполне соответствуют образу мысли и действий Константина Михайловича Коровко. Я не стал отмахиваться, выслушал аргументы, обдумал их, а поутру вызвал Артузова и Осипа Шора. И приказал им из кожи вон вылезти, но отыскать этого негодяя…'

Беломорск, штаб-квартира Холдинга «Норд», 21 января (3 февраля) 1917 года, суббота, позднее утро

— Ну, что вы такого срочного надумали? — ворчливо спросил я. Не то, чтобы у меня были реальные поводы для недовольства, но наш Толик простыл и половину ночи провалялся с температурой под сорок. Так что мы с Натали заснули только около четырёх, а вставать мне пришлось ни свет, ни заря, очень уж хотелось присутствовать на испытаниях активного сонара.

Как выяснилось, сам прибор у Вуда давно уже имелся, вот только работал он пока лишь в лаборатории. В условиях же небольшого корабля — моментально портился. Качка и сырость убивали нежную электронику так же верно, как капля никотина — несчастного хомячка.

Когда я об этом узнал, тут же предложил упаковать электрические схемы в водо- и термостойкий компаунд. Вот только сказать оказалось проще, чем сделать. Из термостойких на выбор имелись фенол-формальдегидные смолы и эпоксидка, но в чистом виде не работал ни один из этих полимеров. То слишком хрупкий получался, то проблемы с отведением тепла возникали… Пришлось даже выделить на некоторое время мощности расчётного центра, чтобы разработать схему с оптимальным теплоотводом.

Сегодняшние испытания можно считать условно успешными, по крайней мере, четыре часа работы при волнении четыре балла, морозце под минус двадцать и промозглом норд-осте аппаратура вынесла. Затем пришлось вернуться в порт, чтобы высадить меня и Вуда. Так что, глядишь, скоро нам будет, что предложить для борьбы с немецкими субмаринами. Даже если Джавецкому так и не удастся доработать магнитные торпеды, останутся глубинные бомбы. Насколько я помнил, они были вполне эффективны даже против куда более живучих субмарин времен Второй Мировой.

В общем, у меня не было никаких причин отрываться на своих «безопасниках», решивших что-то там срочно доложить. Просто не успел перестроиться.

— У нашего Остапа есть новая идея. Но для её реализации нужна будет ваша помощь.

Шор встал, оправил на себе студенческий мундир и совершенно неожиданно широко зевнул. Та-ак, понятно! Гимназию наш вундеркинд закончил экстерном, досрочно, и уже полгода совмещал службу в структурах Артузова с учёбой на юрфаке Беломорского университета. А недавно завёл себе пассию из числа «пацанок». Судя по ширине зевка, спал он ещё меньше моего.

— Вот что, чудо, выгляни в приёмную, скажи, что я прошу срочно кофе подать, да побольше и покрепче. А пока его готовят, соберись и докладывай!

— Докладывать особо нечего. Я тут табличку составил. В первой колонке — информационный повод, который, как считает ваш гений рекламы, использовал в пропаганде именно наш подзащитный Коровко. Во второй — дата, когда этот повод приключился. А в третьей — дата первой фиксации этой реакции в слухах и сплетнях.

Он положил на стол листок с упомянутой таблицей.

— Сами видите, время реакции обычно составляет два-три дня. А в одном случае — вообще на следующий день.

— И что? — не понял я. — Мы и так знаем, что он не тугодум.

— В половине случаев, чтобы узнать об этих слухах быстро, нужно иметь доступ в высший свет Петербурга, — тут же ответил мне Иван Владимирович, с ходу понявший мысль подчинённого. — Так что, получается, наш разыскиваемый в столице и находится. Как и агенты «марсиан», ведь его личные контакты дискредитированы. Да и у господ революционеров они, если и имеются, то не так быстро работают.

— Подождите! Получается, «марсиане» добывают информацию из высшего света и прочих надёжных источников, оперативно делятся ею с Коровко, получают ответ и доносят до сетей господ революционеров? — изумился я.

— Похоже, что так, — подтвердил Константин Бенедиктович. — Причём нам важно, что «марсиане» всегда точно знают, где отыскать и его, и революционных связных. Они держат его где-то в Питере!

— И скорее всего, где-то в центре. В пригород так быстро не наездились бы, — развил мысль Шор. — Но мы его там искали. Он не появляется у знакомых и в общественных местах.

Тут внесли поднос с чашками, сахарницей и кофейником. Я слегка взбодрился кофе и родил следующий вопрос:

— И какая нам от этого польза? В центре столицы живет больше миллиона человек. Даже если оставить только квартиры, обеспечивающие привычный нашему оппоненту уровень комфорта, получится много тысяч. Как найти нужную? Ты что-то там говорил про мою помощь?

— Однажды перед вами уже стояла похожая задача. Тогда противником был некий Ян Карлович Бергман. Вы донесли до революционеров, что он — провокатор и… [183]

183

Этот эпизод описан в романе «Американец. Капитаны судьбы». Впрочем, противостояние с Бергманом начинается у Воронцова еще в романе «Американец. Хозяин севера».

— И его убили британские хозяева! — криво улыбнулся я.

— Предлагаю пойти тем же путём. Устроим вам интервью с нужным журналистом. И вы ему расскажете про обстоятельства побега Коровко, напомните, что он шпион, а потом и вот эту таблицу покажете.

— Думаешь, повторится та же история? И Константина Михайловича прирежут те, кто его прячет?

Осип допил кофе и твёрдо ответил:

— Я считаю, что в текущих обстоятельствах нас устроит любой возможный итог. Если его тихо прикончат, рыдать не стану. Но особо на это не рассчитывал бы. Второй вариант — он сбежит. И вот тогда мы возьмём его на вокзале. Или ещё где. Просто потому, что будем ждать, ведь реакция последует очень быстро. Третий вариант — его перевезут. А вот переезды случаются нечасто, всего десятки в день. И в большинстве случаев дворник и швейцар хорошо знают переезжающих. Так что, если их предупредит полиция, проверять будем всего несколько вариантов в день.

— Толково! — одобрил я его мысли. — А ты не допускаешь, что у марсиан окажутся крепкие нервы?

— Это последний вариант, — согласился он. — Но если в этот момент мы дадим повод для очередной сплетни, они пойдут к связному. И вот тогда за ними будут следить. Есть не такой уж маленький шанс, что люди революционеров начнут крутиться вокруг квартиры, где держат этого Коровко, сыск-то у них тоже хорошо налажен.

— И этих наблюдателей отметят швейцар и дворник! — продолжил мысль Шора Артузов. — Те обязательно подойдут к ним с расспросами. Что ж, план толковый!