Церера

Глава 8 и Интерлюдия "Экзамен"

Когда последняя капля воды от тел наших родителей впиталась в почву, кончилось время печали.

Настало время мести и гнева.

Мой старенький глайдер безропотно довёз нас до дома. Мы вернулись в наш купол усталые, вымотанные и опустошённые до предела. Мы, взявшись за руки, стояли перед входом, не в силах сделать первый шаг. Это было просто больно, хотя на похоронах мне казалось, что уже отболело всё, что могло, но нет, эта рана была слишком глубока…

Мы вернулись в наш купол, где каждая деталь хранила память о родителях. В гостиной на стене висели голографии нашей семьи — радостные, улыбающиеся лица, запечатленные на фоне серебристо-зеленых лесов Цереры. Теперь эти снимки казались посланием из прошлой, безвозвратно ушедшей жизни. Сначала я порывалась выключить проекторы, но потом решила этого не делать. Я ещё не была готова полностью потерять свою связь с родителями.

Я прошла на кухню, и горло сдавил спазм. Мамина любимая кружка с милым котиком все еще стояла на столе, будто ожидая свою хозяйку. В воздухе витал едва уловимый аромат любимого папиного кофе.

Всюду были разбросаны их вещи, научные журналы, незаконченные чертежи, записки — словно родители вышли только на минуту и вот-вот вернутся. Но тишина, густая и тяжелая, напоминала о том, что наш дом опустел навсегда.

Мы в молчании поужинали, кивнули друг другу и устроились на ночь. Брат вырубился практически мгновенно, а я лежала в своей кровати, слушала ночные звуки леса, вдыхала анисовый запах и никак не могла расслабиться.

Я услышала, бормотание из комнаты брата. Я встала и заглянула к нему. Он метался во сне, неровно бормоча:

— Нет… нет… мама… папа…

Ох, нет, ему снится кошмар. Я села рядом и погладила его по голове, как будто разглаживая его эмоции. Пусть уходят кортизол и адреналин, пусть приходят серотонин и окситоцин. Я действовала как тогда, в больнице, перебирая стеклянные шарики эмоций под пальцами, и очень скоро мой брат расслабился и ровно засопел.

Я вернулась в свою кровать и начала процеживать свои мысли, пытаясь найти, что именно меня беспокоит.

А, вот оно… я беспокоилась, потому что не чувствовала себя в безопасности. Если кто-то желал зла моим родителям, кто мешал ему установить прослушку в куполе? Тем более, что пять дней назад тут было форменное столпотворение, я не смогла бы отследить, что у нас кто-то хозяйничал, даже если бы хотела. Да и на навыки Марка тоже не стоит надеяться. Современное оборудование стало настолько изощренное, что его можно обнаружить только подобного уровня оборудованием. А откуда у военного в увольнении подобные штуки? У него даже табельного оружия при себе нет.

Я немного покрутила эту идею, и кое-что придумала. Я всё-таки учёный. Наша задача — решать загадки и находить ответы на вопросы.

Наконец-то мне стало немного спокойнее, и я смогла задремать.

Утром за завтраком я положила перед Марком вырванную из привезённых мной блокнотов страницу. Отцу они больше не пригодятся, но не пропадать же добру. Брат прочитал, поднял брови, залучился сначала беспокойством, потом любопытством, потом подумал и кивнул. Я забрала бумажку и сложила её в свой карман.

За едой мы едва обменялись парой ничего не значащих фраз, а, подкрепившись, вышли из купола и пошли прогуляться. Стоило нам ступить на траву, как хор был тут как тут, заведя своё любимое «Вот идут Титаны, земли сотрясатели…»

Я только покачала головой и вздохнула. Я уже начала привыкать к этим галлюцинациям.

Когда мы достаточно удалились от купола брат спросил:

— Итак, о чём ты хотела переговорить? И вообще, что за игры в шпионов с этими записочками.

Я дёрнула плечом:

— Я просто ни в чём не уверена. Перед нашим разговором я хочу тебе кое-что продемонстрировать, чтобы ты убедился, что твоя сестра полностью съехала с катушек.

— Да ладно, я всегда это знал, — буркнул Марк и заслужил тычок кулаком в бок. — Не тяни, выкладывай, что на этот раз.

Я сжала кулаки и выпалила:

— Я вижу и чувствую эмоции людей.

Марк только пожал плечами:

— Ну да, ты ж человек.

Так, неверная формулировка.

— Я реально вижу это глазами. Для меня это как свечение, — я замешкалась, не зная, как ему объяснить то, что мне интуитивно понятно. — Давай, я просто покажу. Ты стоишь здесь, смотри на меня.

Я отошла от него на пять шагов, повернулась к нему спиной и скинула с себя верх комбинезона, обнажая руки и плечи.

— Юлия, это что за?! — начал было мой брат.

— Это чтобы ты понимал, что я не использую уловок, зеркал или приборов, — огрызнулась я. — А так же у меня нет глаз на затылке. Прими любую позу, я постараюсь принять такую же.

— Ммм… ладно, — я прямо чувствовала как он пожал плечами.

Закрыв глаза, я попыталась расслабиться и вызвать то особое состояние всеобъемлющего видения. Я везде, я смотрю, мы смотрим… Как же это сделать?.. Само не выходит, наверное, надо настроиться на общую волну… Стоит ли запеть, как хор? Почему бы и не попробовать.

«Вот Титаны стоят», — мысленно произнесла я, стараясь подражать сопровождающим меня голосам, и тут же почувствовала отклик.

«Могучие! Страшные!» — тут же подхватил хор, унося меня за пределы моего тела.

Я снова была вокруг. Мы с благоговением взирали на двух великанов, замерших посреди серебристой опушки. Большой Титан искрясь оранжевым любопытством поднял руки вверх, и маленькая Титанида почти сразу повторила за ним. Потом отставил одну руку вниз, она тоже сменила позу. Большой присел, маленькая присела. Большой сложил руки у себя между ног, и маленькая Титанида возмущённо рявкнула:

— Убери руки оттуда, болван!

Большой Титан полыхнул удивлением.

— Да ты грёбаный человек-рентген! — заорал он.

— А я тебе о чём?!

Я открыла глаза и выдохнула. Голова кружилась и ноги дрожали от напряжения, как будто я бежала стометровку. Я оделась обратно, и опустилась на землю. Марк плюхнулся рядом, искрясь любопытством:

— И давно это началось?

Я вздохнула:

— Похоже, что по прибытию, но самый пик был, когда мы… — я сглотнула. — Когда мы искали… родителей. Я долго думала, что это такое, но похоже мой мозг воспринимает чужие эмоции и запах гормонов как огоньки.

— Охренеть, у меня сестра — телепат. Теперь ты реально яйцеголовая, — Марк запнулся.

Он был не дурак, дураков не берут в космические рейнджеры. Да, он выбрал не научную карьеру, но это не делало его глупцом и тупым качком. Он умел делать выводы.

— Короче, из-за твоих новых способностей у тебя возникли подозрения, — наконец, заключил он. — Ну давай, профессор Ксавье, удиви меня, кто убийца.

Я вздохнула.

— Я воспринимаю эмоции как свечение, Марк, а тогда… у водопада, когда прибыл Виктор? Это он пришёл третьим, когда вы с Владом дали мне лекарство.