Часы затмения

– Ну помню, и чё?
– выдавил Рюрик.

– Отлично. Расскажи.

– Ну, испугался ты, с кем не бывает. Тогда я один...

– Нет, - прервал я.
– С самого начала давай. Как мы Юлю обманули?

– Сказали про книги.

– И?

– Она поверила. Потом зашли в чей-то двор...

– Как пахло в том дворе?
– спросил я быстро.

Рюрик растерянно замигал.

– Чё?

– Как там пахло?
– повторил я.

– Откуда мне знать...
– пробормотал Рюрик.

– Не помнишь, как там пахло?

– Н-нет. Откуда?

– Ладно, - проговорил я.

– Что было в окне над нами?

Тут лицо Рюрика исказилось.

– Слушай, ты!
– заорал он дрожащим от обиды голосом.
– Приперся расспрашивать о всякой ерунде? Какое окно? Какой, к чертям, котлован? Тебя чё, по голове стукнули?

– Что было в окне?
– повторил я, еле сдерживаясь.
– Отвечай.

Рюрик сунул мне под нос кукиш.

– Вот тебе!
– сказал он с огромным злорадством.
– Катись колбаской со своими вопросами! Ничего я отвечать не буду!

– Р-рюрик...
– прошипел я, ощущая, как в висках тикает бешенство.

Но Рюрик меня не слышал.

– Кто ты такой?
– вопрошал он, все больше распаляясь.
– Старший брат? Дядя? Тетя? С чего я обязан отвечать? Или, может, пахана своего на меня натравишь, а, кретиноид? Крыша едет - так сиди дома, нечего ко мне соваться...

Я замахнулся, Рюрик инстинктивно закрылся руками, и в этот момент вошел дядь Толик. Несколько секунд в комнате стояла болезненная тишина, потом дядь Толик, понимающе покивав, сказал:

– Ругаетесь? Ну-ну. Только на полтона ниже, пожалуйста. Не дай бог деда разбудите, он вам покажет штурм Рейхстага.

Сказав это, дядь Толик удалился. Когда дверь закрылась за ним на тряпочку, я опустил занесенную руку и умоляюще посмотрел на Рюрика.

– Да кот там был!
– зашипел он свистящим шепотом.
– Обыкновенный! Усатый! Кот! Доволен? А чем пахло - сам думай, я такие вещи не запоминаю... И вообще, на хрена тебе это? Никто ведь так и не узнал. Все ведь хорошо закончилось. Столько времени прошло.

– А сколько прошло?
– спросил я жалобно.

Рюрик тяжело вздохнул.

– Ой дура-ак... Много. Много прошло! Год. Два года! В четвертый класс переходим, пионерами будем.

– Два года...
– пролепетал я.
– Два года...

– Шел бы ты домой, а?
– сказал Рюрик, внезапно переходя на доверительный тон.
– Скажи маме, что заболел. Полежи, полечись. Я тебя вечером навещу, а?

– Навестишь...
– повторил я бессмысленно. Потом меня вдруг осенило.
– Нет-нет, стой! Сейчас, сейчас!

Я крепко зажмурился и закусил губу. Нужно было о чем-то спросить, о чем-то важном, это бы многое разъяснило. Был же у меня вопрос!.. А-а, ч-черт, голова дырявая!

– А-ак-а-ва-а-у!
– сказал Рюрик, неистово зевая.

– Чего?

– В ванну, говорю, иду.

Он уже уходил, почесывая задницу, когда я подскочил к нему, схватил за плечи и развернул лицом к себе. Вопрос все не появлялся. Я в муке застонал.

– Ну, давай, давай, рожай уже!
– поторопил Рюрик, и это помогло.

– Что было, - сказал я с усилием, - когда ты вылез на берег? Что я там делал?

Рюрик косо поглядел на меня, затем поднял глаза к потолку: задумался. В какой-то момент мне показалось, что сейчас он ляпнет что-нибудь обидное и разговор на этом закончится. Но нет, не ляпнул.

– Кемарил ты, - сказал он.

Я обмер, обалдело воззрившись на него.

– О господи, будто не помнишь!
– рассердился Рюрик.
– Ну, облил я тебя, ну, и чё? Умер? Нет, не умер. За это ты мне плюху отпустил?

– Нет, нет, стой!
– завопил я.
– Что?! Что было потом?

– Ты прикидываешься или реально с катушек съехал?

– Р-рюрик...

– Не рычи - деда разбудишь.

Я послушно захлопнул рот. Рюрик смотрел уже с каким-то брезгливо-веселым интересом.

– Ну и?
– спросил он.
– Чё ты прилип как банный лист? Сам ведь все прекрасно знаешь. Ну, облили тебя, ну, проснулся, ну, поорал. Потом оделись и побежали в школу. Дальше рассказывать?

Я сел. В висках тяжело толкалась кровь. Так, подумал я. Вот, значит, что. Проснулся, оделся, побежал в школу. И - ничего, никаких тебе обоев, никаких люстр... Но как же так? Нет, нет, тут что-то не то. Как это - никаких обоев? А дома тогда что? Сейчас же - собственными глазами!
– видел и обои, и люстру, и маму. Да и не просыпался я ни на каком котловане! Я там только...

ЗАСЫПАЛ! Тут меня словно кипятком окатило. Засыпал, повторил я почти с ужасом. Только засыпал. Всего лишь и ничего больше... Мысли сбились в кучу, застопорились, стали буквально давить на череп изнутри. Думай, Кривомазов, думай! Вот лег ты на бетон, солнышко светит, ты и задремал. Подошел Рюрик, постоял-постоял, зачерпнул воды и...

Я посмотрел на Рюрика. Он глядел на меня точно так же, как когда-то глядела его сестра по дороге в школу. Я начал терять нить, быстро одернул себя и принялся думать дальше. Так. Мысли снова застопорились, я скорчил гримасу от усилия. Та-ак!
– повторил с нажимом. Лег - уснул. Уснул - облили водой. Облили водой - и вот я здесь... Н-нет, не здесь. Рюрик говорит, что там. А там меня и в помине не было... Хорошо, а кто тогда был?.. Я нервно взъерошил волосы. А действительно - кто?..

– Говоришь, в школу побежали?
– спросил я в страшном волнении.

Рюрик вполне серьезно кивнул: да.

– И успели?

– Прямехонько на второй урок.

Я облизнул пересохшие губы.

– А-а... как я себя вел?

– Честно говоря, странновато, - признался Рюрик.

Цепенея, как в дурном сне, я весь поддался вперед.

– Как-как?

– Ну-у...
– Рюрик невинно отвел глаза.
– Например, когда тебя вызвали к доске, ты подошел к Лиане Валериановне и укусил ее за нос. Потом схватил ножницы и отхватил Ванеевой косичку. Она долго плакала.

Какое-то время я смотрел на него в упор. Рюрик молчал, потом вдруг не выдержал - заржал.

– Идиот, - сказал я беззлобно.
– Шут гороховый.

– Шут гороховый!
– передразнил Рюрик с удовольствием.
– Еще спроси, какого цвета на тебе трусы были!

– Это ты, небось, запомнил.

– Как же! Состарюсь - напишу мемуары. Назову "Я и мой чокнутый сосед", а?

Я резко поднялся и, сунув руки под мышки, прошелся по комнате. Кулаки так и чесались. Впрочем, чего я ждал? Правды? Понимания?