Чем ближе ты находишься - тем меньше видишь

Когда он вернулся утром, совершенно тихим и безмятежным утром, то совершенно не предполагал, что через несколько часов агенты Г.И.Д.Ры сами придут к нему. Клинт приходит по утрам, меняя шум просыпающегося Нью-Йорка на свою глухую тишину, мельком смотрит на часы. Принимает душ, не слыша, как гремят трубы, и разбивается вода о кафель. Одевается, перебирая скомканные вещи, беззвучно громко передвигая скрипучие ящики и металлические вешалки. И идёт завтракать. Дальше день растворяется в бессмысленности. Точнее, это бессмысленность для тех, кто видит его, но не для него. Бартон готовится, он должен быть вооружен и готов выдвинуться в любую секунду, едва только появится потребность. Он впал в какой-то транс после больницы, мир проходит мимо, его не волнует ничего. Возможно, это из-за обезболивающих, которые ему всё же пришлось пить, или из-за последствий сотрясения мозга. Или из-за того, чем он занимается ночью.

Кажется, вчера с утра в доме было какое-то движение, но он не волновался. Он бросил грязную, пропахшую гарью и потом, одежду в корзину для грязного белья и пометил на карте те линии и станции, которые успел обыскать за ночь. Да, идея была безумной, но это хотя бы отвлекало его от собственного вынужденного безделья. Ночные вылазки по тоннелям метро могли принести результат. Что если Ал была в плену у Г. И.Д.Ры, и смогла сбежать, или если она боится идти в Башню, не зная, что ждёт её после распада ЩИТ? Она знала карту метро наизусть, прыгала с линии на линию, катаясь в поездах, она жила там до того, как прийти сюда. Она могла прятаться там, пусть на это и был небольшой шанс. Подземка была безопасна, могла закрыть её, напуганную и раненную, скрыть в себе.

Там, под землёй кипела другая жизнь. Ремонтники, диггеры, бродяги… Холодная тьма и пропитанные страшными легендами стены. Вокруг бетонные стены и металл. Клинт проводил пальцами по бетонному крошеву и думал, что это самое паршивое место для жизни, которое только можно найти, но самое лучшее укрытие. Днём ты можешь раствориться в толпе людей, муравьями кишащих в поездах, а ночью утонуть в безопасной тишине, общаясь с призраками тоннелей. Передвигаться под землёй безопаснее, чем на поверхности. Но там никто не видел Алису Шутер.

Наёмники Г.И.Д.Ры расползаются по залам и лестницам, как зараза, черная масса. Откуда-то они знают планы здания, все секретные ходы и выходы, даже его шахту — Клинту приходится разжать руки и пролететь вниз, когда пули сверкают рядом с ним. Люди кричат, наёмники прорвались к эвакуационным выходам и теперь расстреливали беззащитных работников.

— Я здесь! — Бобби буквально врезается в толпу, мелькают её боевые шесты. — Как в старые добрые, да? — весело спрашивает она, прижимаясь спиной к его спине.

— Не отвлекайся! — коротко бросает он, отталкиваясь вперед. Даже когда его мозг переходит в автоматический режим, когда он не должен думать ни о чем, кроме защиты гражданских и (желательно, но не обязательно) собственной жизни, он отмечает: за его спиной не Алиса. По позвоночнику пробегает мерзкий холодок.

Они едва успевают отрезать наёмников от гражданских, когда стену пробивает Тор. Он лежит в груде камней и арматуры, что когда-то было стенами, пытаясь прийти в себя. Бог или нет, но несколько одновременных попаданий тяжелого вооружения сказались и на нём. Его алый плащ растекся под ним, как лужа крови. Через секунду он приподнял голову, осмотрелся, стряхивая крошку цемента.

— Простите, друзья, это было слегка неожиданно, — он тряхнул головой и быстро поднялся. — Доблестный Халк сменит меня на улице.

В разломе с рыком проносится Халк, потом слышатся крики и страшный скрежет, когда он сминает стрелковую установку.

— Прекрасная Пеппер убьет нас, — передразнивает его «акцент» Клинт, — когда всё это появится в Интернете.

— Ничтожные враги скорее убьют нас, пока вы тут состязаетесь в высоких словах! — кричит Бобби.

Наверху раздаётся страшный грохот, Башня трясется, видно, как на улицу сыплется стекло и строительные материалы. Пока все, кто находится в воздухе, отвлекаются на прямое попадание в стену, на оставленную без внимания вертолетную площадку приземляется небольшой самолет. Из самолета быстро высаживается группа людей в усиленном черном обмундировании с автоматами, они оглядывают местность и направляются к входу, к дверям из толстого стекла. Последним из самолета выходит высокий человек в металлической броне и маске, закрывающей всю голову, и машина поднимается в воздух.

Уютная общая гостиная, где пусть и не так часто, но команда собиралась в спокойное время на спонтанные или не очень, вечеринки и просмотр фильмов (документалку, снятую к годовщине «Битвы за Нью-Йорк», смотрели с особым удовольствием, периодически запуская руки в огромную миску попкорна), теперь превратилась в развалины. Зависший над полом один из Легионеров Старка, которого Джарвис послал разобраться с незваными гостями, тут же был атакован, и через мгновение превращен в груду металлолома, уныло сверкающего затухающими огнями.

— Найдите его, — приглушенным из-за маски голосом бросил человек в железной маске. Группа рассредоточилась, распространилась чумой по коридору, выплеснулась за дверь на лестницу.

Он видел их всех, изучал то, что собирала по крупицам Г. И.Д.Ра последние несколько лет, с того самого момента, когда взрыв уничтожил половину лаборатории и превратил тощего доктора Беннера в огромного зеленого монстра, дополнял своими рассуждениями и догадками. Он знает их всех: Роджерса, Беннера, Старка, Романофф, Тора, Бартона, Шутер, Уилсона… Он знает, кто и кем является: Солдат, Ученый, Инженер, Убийца, Бог, Убийца, Убийца… Да все они убийцы в той или иной мере, какими бы невинными глазами они не смотрели с ярких фотографий на обложках досье. От короткого, но точного удара большое зеркало у лифта разбивается на осколки, которые затем тяжелая обувь превращает в искрящуюся пыль.

— Привет, — говорит он, когда, наконец, находит их.

Джеймс, только что свернувший шею последнему наёмнику вздрагивает, как от удара наотмашь. Стив трогает кровоточащую губу и выпрямляется, вставая между другом и человеком в броне, чей голос уже пробрался в задворки памяти, выстраивая цепочку с определенным образом.

— Рамлоу? — хрипло спрашивает Роджерс.

Узнать лидера спецгруппы «Удар» сложно, все его тело и лицо скрыты черной броней, на груди и маске краска содрана до серебристой поверхности, выглядит как пиратский флаг — пресловутые череп и кости. Брок разводит руки в стороны, словно приглашает рассмотреть его во всей красе: плотный бронежилет с крестом на груди, усиленные перчатки, кулаки в металле, сломавшие не один десяток хрупких костей при тестировании. А потом он снимает маску, показывая лицо в страшных ожогах, лицо, с которого содрали кожу и оставили так, в назидание: не верь никому, делай то, что велят, и не верь никому. Даже когда тебе представляют героя войны, того самого Капитана Америку, когда вы вместе проходите через многое, и ты уже готов забыть почему ты здесь. Когда ты почти… Брось, не в этой жизни.

— Что с тобой случилось? — Стив, кажется, он не понимает, кто перед ним и зачем он пришел.

— Так бывает, когда кто-то роняет на тебя горящее здание, — отвечает Брок, возвращая на место маску. Его легкие и гортань сожжены в пепел пожаром, он сам выжжен до тонкой прослойки между пустотой и бронёй. — Ты достаточно нагулялся, Зимний, пора возвращаться. Работа не ждёт, — Рамлоу чуть отклоняется в сторону, показывая, что разговаривает с тем, кто стоит за спиной Стива, и в голосе его слышится издевка.

Зимний Солдат пытается царапаться внутри, колотится в голову, ломится через рёбра, но Джеймс переводит взгляд на стриженый затылок Стива и упрямо давит в себе этот позыв. Он решил остаться, решил сам выбирать, что делать дальше. Он не знаком со всеми обитателями этого большого дома, но здесь ощущается что-то такое, что отличает это место от тех баз, где он находился раньше. Уют? Тепло? Такие незнакомые слова, но даже отец Лэнтом говорил ему о доме, и в его промороженном воображении рисовалось нечто похожее. Место, где постоянно живут люди, где они ощущают себя в безопасности.