Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Chercher l'amour… Тебя ищу
Шрифт:

«Иди ты!» — молча заклинаю, чтобы Всевышний от подобного уберег. Вот это жизнь, вот это охренительные повороты!

— Кто?

— Чего? — теперь изображает не слишком умную девчонку-недотрогу. Хлопает ресницами и дебильно раскрывает рот.

— Кто клеится к тете Жене?

— Морду старенькому дедушке набьешь? Не стоит пачкаться, сынок. Пусть общипанный удод живет.

Зачем он спрашивает тогда про это? Похоже, сам уже не в силах? Поддержку ищет? Или тупо завлекает? Выстраивает диалог, будто прощупывает почву и что-то через пень-колоду узнаёт.

— Мне пора, Сергей Максимович, —

поднимаю руку, посматриваю на часы, просчитываю вялотекущие минуты, предполагаю наш следующий с ним шаг.

— Красов ждет моей поддержки, Свят? Как думаешь? Или жаждет сочувствия? А может, Костя климакс ловит? Хрен его поймет! — он давится слюной и громко кашляет, затем сгибается пополам, дергается в каком-то психическом припадке, краснеет и истерически хохочет. — Пиздец! А ведь до меня только лишь сейчас дошло! Она с тобой, Свят? Хулита с тобой, да?

— Нет! — резво вскидываюсь.

— С тобой, с тобой, с тобой… — неоднократно, сходя на дикий шепот, повторяет. — Как быстро ты ответил! Вилять не умеешь от того «совсем»?

— Всего доброго, — разворачиваюсь и уже настраиваюсь на скорейший выход.

Как в этот же момент Смирнов подскакивает, спотыкается и грубо чертыхается. Я ощущаю жуткий холод, прошивающий ласковую кожу на спине. Он стоит за мной и, раздувая ноздри, дыханием барражирует мой затылок. Сергей прожигает взглядом и грудным, почти загробным, голосом «поет»:

— Ты… Ты? Повернись, крысеныш! — шипит, а после вдруг приказом мне горланит, задевая почему-то чересчур чувствительные мочки раскалившихся до красноты ушей. — Мудрый, тварь! Повернись, гнида тыловая!

— Мне пора, — я начинаю разворот, опустив голову, прочесываю взглядом стыки ламината, запоминаю незамысловатый рисунок, отмечаю каждую деталь и меленькие пятнышки, стопорюсь на носках ботинок «папы» и медленно начинаю поднимать глаза в отчаянных попытках схлестнуться со взрослым пьяным «дядей» наглым типа юношеским взглядом. — Я не намерен…

Он резко выставляет руку и прихватывает жесткими клещами спрятанное за ширинкой и трусами нежное хозяйство:

«Бля-я-я-дь!».

— Трудно этого огромного питона удержать в штанах, ублюдок? Член, царапаясь, таранит металлическую молнию, а бычьи яйца на поворотах «Смешные бубенцы», в горляночку звоня, играют?

— … — нисколько не тушуясь, со всей дури засандаливаю «папе» в челюсть и умелым способом заваливаю пьяного на жопу, которой он прикладывается о деревянное жесткое место.

— Ты сука, Свят! Брехливая и изворотливая сволота! Она ведь с тобой! — орет, раскинув ноги на ширину плеч.

— Держите руки при себе, Сергей Максимович! — рычу, насупившись, при этом вынужден внимательно следить за ним.

— Костя-Костя-Костя… — прикрыв глаза, мычит, справляя по «погибшему» большую дорогую панихиду.

— Она его не любит, — констатирую слишком очевидный факт.

— Закрой рот! Там была прекрасная семья, Мудрый! Любит-не любит. Тебе-то что за дело, если: «Всё! Всё-всё! Всё-всё-всё! Честно-честно, Сергей Максимович!»? Это красивые отношения! Я даже белой завистью завидовал ему. Ему! Красову дано любить, а мне — нет. Это была счастливая пара, пока ты не вклинился туда… Сын, сын, только сын — вот твой лимит, пацан. Ни хрена в этой жизни не выходит! А-а-а-а!

Счастливая?

Красивая? Уверенная? А главное, верная? Он серьезно?

— Отличная семья, как у Вас? — а я, похоже, сформировав по-быстренькому кулаки, на развалившегося стремительно живым тараном подхожу.

— Заткнись…

«Юль, это временно» — бережно проталкивал в мелкую квартиру как будто бы заснувшую Смирнову. — «Здесь две комнаты. Пусть небольшие, зато раздельные. У Игоря будет свой уголок. Есть кухня и санузел. Нет ванны, зато приличная душевая кабина, достойный унитаз и…» — я тогда закашлялся, старательно подбирая необходимые слова — «современное биде. Это новостройки, но только для военных. Здесь живут семьи, у которых нет пока своих квартир. С этим, как всегда. Мы по-прежнему незащищенные слои населения. Потерпи. Понимаешь?».

«Мне здесь нравится!» — Юлька, запрокинув голову и, как будто бы заискивая, заглянула мне тогда в глаза. — «Тихо и тепло. Мне даже жарко, любимый!».

Да уж! Автономная система жизнеобеспечения делает воинскую часть почти суверенным государством на территории основной страны.

«Здесь есть детский садик?» — потом спросила у меня Юла.

«Да!» — подтвердил, но как-то, видимо, забыл отметить, что исключительно для деток военнослужащей скрытной братии.

«Давай по-быстрому разложим вещи и пойдем гулять. Ты обещал санки — Игорь, между прочим, помнит» — кивнула на сынишку, вращающегося вокруг себя. — «Все хорошо, Свят. Я с тобой…».

И это, черт возьми, главное! Она была права, когда неоднократно повторяла, что ее семья вряд ли одобрит подобное поведение. А так и есть! Наматываю круги по объездной дороге в настойчивых попытках попасть домой, в котором меня сегодня ждет… Моя жена и маленький мальчишка. Я обещал им вечернюю прогулку и вошедший у Игоря в привычку придуманный мною наспех санный спорт.

Смирнов не принял наши действия. Не принял и ни черта не осознал. Укутанная в мохнатую шаль тетя Женя следила за нашими бегающими — по-другому и не скажешь — перемещениями с балкона, расположенного на втором этаже, и украдкой — я это точно видел — смахивала слезы, которым, судя по количеству взмахов женской ручки, — не было числа.

А чем мы с ним закончили? Свожу вместе ноги, зажимая бедрами вопящий от полученного унижения член.

«Вали на хрен, сука! Хе-е-е-рой! Я сожалею, что вытянул тебя из достойного пекла, в которое ты по собственному желанию полез. Слышишь, тварь?».

«Да!» — я буркнул, распахивая широко водительскую дверь.

«Ты должен был сдохнуть, Святослав. А ты… Не-на-ви-жу, Мудрый! Почему, почему, почему… Чика, твою мать!» — орал, как бешеный, Сергей. — «Я знаю… Я ведь знаю, как ты, упырь, в тот плен попал! Не стыдно?».

Нет! Он ни черта не знает, потому что об этом я никому не рассказал. О таком — я убежден — нет ни единой черточки в личном деле, которое, например, скопированной папкой валяется на столе у Леси, или которое передано в архив соответствующего ведомства. О том, что там произошло никто из ныне здравствующих не узнает никогда…

— Привет! — плавно погружаюсь носом в женскую макушку.

— Привет! — ерзает, выкручиваясь. — Забрал? — немного повернув голову, спрашивает чересчур домашняя Юла.

Поделиться с друзьями: