Черные ножи 4

Я и сам не заметил, как уснул, а проснулся оттого, что Виндек похлопал меня по плечу.

— Вставай, Шведов, уже утро!..

За все время, проведенное в лагере, я впервые умылся теплой водой. Оказывается, это такое блаженство. И кусок мыла мне выделили приличного размера, зубной порошок и даже бритву. Вот только щетки не нашлось, но не беда, насыпал порошок на указательный палец и тщательно натер зубы. Потом намылил лицо и побрился, избавляясь от густой щетины.

Я и так выглядел старше своих лет, а лагерная жизнь прибавила мне возраст еще больше. Кто бы сейчас опознал во мне семнадцатилетнего паренька, который еще совсем недавно читал фантастику и мечтал сбежать на фронт, чтобы помогать своей родине…

Тот мальчишка исчез, а вместо него появился совсем иной человек: потрепанный жизнью, терявший друзей, прошедший ад, но верящий, что рано или поздно все закончится хорошо — потому что он знал это точно.

Капо, негромко поругиваясь вслух, собирались на службу. На меня никто внимания не обращал, да и с чего бы? Таких «добровольных работников» на весь лагерь было много — примерно каждый десятый служил немцам за малые дополнительные блага и надежду на освобождение.

Когда я вернулся к постели, поверх нее уже стопкой лежала одежда.

— Пользуйся! Потом на складе подберем что-то лучше, — щедрой рукой обвел вещи Виндек.

Сам он уже оделся, был чисто выбрит и даже пах хорошим одеколоном, да и выглядел щегольски: сапоги, брюки, рубашка. И двубортное пальто с меховым воротником. На голове — кепи. Вот только нашивка «Капо» на груди портила все впечатление.

Я спорить не стал и переоделся. Штаны из плотного материала, простая серая рубаха, легкая безрукавка и куртка, сапоги, кожаный ремень, шапка. Вещи не новые, но чистые. И тоже нашивка, показывающая всем, кто я теперь есть.

Оглядев меня, Виндек довольно хмыкнул и вытащил из-за пояса дубинку — копию той, что была у фон Рейсса.

— Это тоже тебе, Шведов. Хорошая вещь, может голову раскроить с одного удара. Проверено!

Он стукнул дубинкой себе по ладони, звук получился глухой и плотный.

Я едва сдержался, чтобы не дать ему в морду. Наверное, что-то промелькнуло на моем лице, потому что Виндек внезапно сделал шаг назад и настороженно замер, так и не отдав мне дубинку.

Поборов свои эмоции, я симпровизировал:

— Ненавижу их всех, коммунистов клятых! Такую страну погубили!

Виндек поверил, успокоился и кивнул:

— Да, Российская Империя была великой нацией! Если бы не краснопузые, погубившие лучших людей, вы могли бы сейчас воевать на стороне Германии в качестве равноправных союзников. Подобному альянсу не было бы равных!

Да уж, слышал я подобные россказни. Мол, не будь Гитлер настолько параноидально недоверчивым, и придерживайся он тайного договора о ненападении, то в будущем вся Европа говорила бы лишь на двух языках: русском и немецком. Но тогда речь шла о Советском Союзе, а не о Российской Империи. А как бы все сложилось, не потеряй Николай II страну, я никогда и не думал. С одной стороны, старая императорская династия, имеющая огромную историю и традиции, а так же родственников во всех королевских дворах Европы. С другой стороны, австрийский выскочка, неудачливый художник. Нет, подобный союз был бы невозможен в принципе, и Виндек ошибается.

Я сунул дубинку за широкий пояс и вышел на улицу.

Было еще темно, мы встали даже раньше, чем просыпались бараки с пленными. Немцы вообще любят ранние подъемы, но в лагере вставали совершенно ни свет, ни заря — без четверти четыре.

День обещал стать теплее вчерашнего, но меня это совершенно не радовало. Настроение было ужасное, я не видел адекватного выхода из сложившейся ситуации и в который раз проклял тот момент, когда согласился стать капо по просьбе Зотова.

Не смогу!

Виндек вышел следом и широко потянулся.

— Меня назначили вместо Осипова «опекать» тридцатый барак, а ты определен в помощь, — сообщил он.

Тридцатый — мой бывший барак. Логично, что меня прикрепили к нему, я там всех знаю, и все знают меня. Будет вдвойне непросто.

Другие капо уже неспешно брели вдоль стены в сторону внутренних ворот, и мы присоединились к остальным.

Крематорий работал. Кажется, он вообще никогда не простаивал. Автофургона у входа не было, но это ни о чем не говорило. Каждый день в лагерь пребывали все новые и новые заключенные, тысячи человек, а задерживались в нем далеко не все. Отбирали самых крепких и выносливых — Рейху нужны работники, а остальных — слабых и никчемных, с точки зрения эсесовцев, попросту уничтожали. Многих, правда, отправляли в другие лагеря, а Заксенхаузен выступал своего рода сортировочным центром.

Мы подошли к бараку ровно в четыре утра — пунктуально, четко по расписанию.

— Действуй, Шведов, — приказал Виндек, — а я посмотрю, как ты справляешься…

Вот и настал час Икс. Если не сумею показать себя с «правильной» стороны и не заслужу доверие Виндека, а вместе с ним и немцев, то задание Зотова будет провалено.

Что же, посмотрим…

Я распахнул дверь в барак и ввалился внутрь, Виндек остался стоять в дверном проеме, с интересом наблюдая за моими действиями.

— Подъем! — заорал я что было мочи. — Всем встать!

Для пущего эффекта я ударил дубинкой по стене. Звук получился глухой, но своей цели я добился. Люди проснулись и начали сползать с нар. Все шло, как обычно, пока кто-то не узнал меня в лицо.

— Вася? — ко мне подскочил Гришка, тот самый паренек, с которым мы вчера копали канаву под кабель. — Так ты теперь с ними?.. Сволочь!..

Я сделал вид, что не услышал его слова, а Гришку тут же оттеснил в сторону неизвестно откуда взявшийся Зотов.

— Все сделаем, господин капо, — громко произнес он, а потом прошептал, чтобы Виндек не услышал: — Ударь меня! Тебе нужно заработать авторитет!..

Я кивнул, давая знать, что понял, и нарочито медленно сказал:

— Не вижу, чтобы ты торопился! Живее!

И тут же, не давая своей руке остановиться в последний момент, резко ударил Георгия в лицо дубинкой. Бить я умел, и все рассчитал так, что лишь рассек ему кожу на скуле. Но кровь при этом брызнула во все стороны, а Зотов рухнул на доски пола, делая вид, что ему мучительно больно. На самом же деле удар прошел по касательной и получился постановочным — зрелищно, неприятно, но совершенно без последствий для здоровья.

И в завершении композиции несколько мощных пинков под ребра. Но мощных — лишь с виду, на самом деле это были удары вскользь, и если бы Георгий не подыграл в очередной раз, то все бы тут же раскрылось. Уж не знаю, играл ли он когда-то в театре, вряд ли, но актерского таланта у него оказалось с избытком. Он подыграл, да еще как! Отлетев на пару шагов в сторону, Георгий тяжело застонал и свернулся калачиком, якобы закрываясь от последующих ударов.

Но больше я не бил, лишь пригрозил остальным: