Чёрный фимиам

Пэйта вместе с внучком со всем почтением вывели к краю круга. Дед замер, стискивая Гельта за плечо. Эх, и дураки же они! Ну, ладно, Сингур, без ума в дело влез, но уж он-то - Пэйт - старый хрыч, мог и отговорить! Да если бы он знал, какая у этого стервеца надежда на заработок, разве б стал связываться?

– Бьются двое!
– тем временем огласил разводной, которому кивнули, что деньги со зрителей собраны.
– Вепрь с человеком со стороны. Ставка на новичка одна. Начнут, как рукой махну.

С этими словами разводной выбежал с круга и выдержал короткую паузу, давая поединщикам оценить друг друга, а зрителям оценить поединщиков.

Противники оказались одного роста. И теперь Пэйт глядел на своего бойца, с ужасом понимая, что против видавшего виды Вепря, ему не выстоять. Мужчины стояли друг напротив друга. Вепрь смотрел с насмешкой. Сингур же был спокоен. Словно это не его сейчас будут калечить при всем честном народе. Пэйту померещилось, будто вальтариец мысленно производит какие-то подсчеты. Лицо его хотя и казалось бесстрастным, но при этом было слишком уж сосредоточенным.

Вепрь стоял скалой. Он и казался монолитом, состоящим из мышц и бугров. Голова у него плавно перетекала в шею, шея в плечи, а плечи раздавались в ручищи и отливались в выпуклую широкую грудь. Все гладкое, мощное, маслянисто блестящее, загорелое.

Рядом со своим противником Сингур выглядел не так впечатляюще - веса и мышц в нем было куда меньше, кожей бледен. Пэйт со своего места пытался разглядеть хоть что-то, что могло бы сказать о Сингуре, как о хорошем бойце, но, будто назло, зацепился взглядом за какую-то засаленную плетенку у него на запястье и теперь в панике думал только об одном - убьют, убьют ведь дурака!

Толпа затаилась, предчувствуя знатную сшибку.

Разводной махнул, давая начало бою.

У Пэйта от этого простого движения в животе словно провернулись тупые жернова.

* * *

За виденные сегодня бои Сингур смог оценить и сильные, и слабые стороны противника. По привычке он сперва наблюдал за людьми на кругу. Хотя нынче это было пустой тратой времени. Сейчас имело значение только одно - удары сердца. От шестидесяти до восьмидесяти. Он считал. А еще чувствовал, что на него смотрят. Не все эти люди, нет, кто-то другой. Смотрит со вниманием, пристально. Он кожей осязал чей-то пронзительный взгляд, и от этого сердце волей-неволей пыталось пуститься вскачь.

Нет. Нельзя. Это потом. Все потом.

Противник подобрался.

Сингур нарочито вяло махнул рукой, будто собираясь ударить. Вепрь отпрянул и его кулак размером с походную наковальню полетел в лицо противнику. То, что произошло дальше, зрители не смогли толком разглядеть.

Пэйт так крепко вцепился в плечо внуку, что аж пальцы свело. Впрочем, мальчишка мертвой хватки не почувствовал, он, расширившимися глазами смотрел на арену.

Сингур сдвинулся с места всего на полшага и наотмашь ударил Вепря по запястью, а когда противник покачнулся и сунулся вперед, то был встречен резким и сильным ударом в голову. Остальное Гельт не разобрал, просто увидел, что рука, которой Вепрь попытался ударить Сингура, перехвачена, вывернута, а противник припал на колено и кричит. Сингур выворачивал ему руку еще несколько мгновений, пока Вепрь хрипло, заходясь от боли, не проорал: "Хватит!".

Бой занял несколько мгновений, а победитель, не дожидаясь, пока разводной выбежит на круг, шагнул прочь, взял из рук онемевшего Пэйта рубаху и сказал, склонившись к уху старика:

– Быстро забирай деньги. Идите налево, потом по красным лестницам вниз, несколько переходов по оранжевым и выйдете на рыночную площадь, там затеряетесь и дойдете до кибиток. Но торопитесь, за вами отправятся.

С этими словами он подтолкнул опешившего балаганщика к считарю, а сам взял из рук разводного туго набитый кошель с монетами и ввинтился в толпу. Впрочем, толпа вдруг раздалась в стороны, будто течение реки, встретившее неожиданную преграду.

Пять, шесть, семь, восемь... Сингур считал. Он понимал - откат неминуем. В голове уже гулко стучалась кровь. И кто-то смотрел ему в спину. Что-то еще кричали вслед. Он ушел слишком быстро, так не принято, нельзя. Но плевать он хотел на обычаи поединочных кругов.

За ним шли. Двое, может, трое.

Он перебежал через широкую площадь, быстро спустился по синей лестнице, свернул в короткий переход. Улица здесь была узкая - двоим не разминуться и круто шла под уклон, он миновал ее бегом, по-прежнему слыша за спиной шаги. Нырнул в тень длинной каменной арки, быстро взлетел по короткой пестрой лестнице на верхнюю улицу, снова свернул между домами, в несколько шагов пересек узкий дворик, в котором удушливо пахло незнакомыми сладкими цветами. Какая-то женщина поливала цветы из маленькой лейки. Она недоуменно оглянулась. Лицо запомнила. Драг их всех тут раздери!

Сингур чувствовал, как медленно закипает кровь, расходясь горячими потоками, стекая от затылка, вдоль позвоночника, разбегаясь обжигающими токами по телу. Сердце заторопилось, споткнулось и понеслось. И тогда он, уже не пытаясь беречься, бросился вверх по очередной, попавшейся на пути мозаичной лестнице.

Может, Пэйту повезло больше? Если он послушался, то сумел уйти, это наверняка. Главное, чтобы не замешкался, когда получит деньги. Деньги и перстень.

Он снова свернул на очередную лестницу и остановился. Не запыхался, нет. Но сердце колотилось так, что перед глазами темнело. Сингур привалился плечом к ровной стене незнакомого дома. Попытался сосредоточиться. Девяносто ударов. Это предел. Больше нельзя. Надо успокоиться. Успокоиться... Он сделал медленный глубокий вдох. Успокоиться. Восемьдесят пять. И приблизительно полчаса до отката.

Медленно он начал подниматься вверх.

* * *

Красивая женщина в богатом синем платье шагнула к нему из-за увитой виноградом арки.

– Постой!
– она преградила ему дорогу и стала напротив, вскинув руки - белые-белые, тонущие в длинных шелковых рукавах.

Сингур замер, глядя на узкие ладони, словно измазанные мелом. Их обладательница выглядела, наверное, ровесницей Эше. У нее были глаза цвета морской воды на рассвете - бирюзовые, яркие, слегка приподнятые к вискам. И волосы светлые, как метелки ковыля. Она казалась похожей на фарфоровую статуэтку. Сингур видел однажды фарфоровую статуэтку. Давно.

– Отойди, женщина, - сказал он.

Незнакомка тот час отступила, разведя руки в стороны, словно крылья, показывая, что не хочет ни к чему принуждать.

– Я не несу с собой зла. Я лишь хочу знать, откуда у тебя это, - она кивнула на засаленную плетенку на его запястье.

– Оттуда, - ответил вальтариец и отправился дальше, вверх по лестнице.

Однако женщина снова обогнала его на несколько шагов и встала впереди:

– Послушай, я могу заплатить, сколько ты хочешь?

– Я и сам могу заплатить. Сколько ты стоишь?
– ухмыльнулся он.

Бирюзовые глаза распахнулись широко-широко.

– Госпожа...
– негромко и спокойно сказали из-за спины Сингура.

Плохо дело. Он даже не услышал, как к нему подошли.

На несколько ступенек ниже стоял спутник незнакомки - крепкий молодой мужчина, одетый в дорогой кожаный доспех поверх красивой белой сорочки.

– Он очень зол, будьте осторожны, - сказал мужчина.

Женщина упрямо мотнула головой, однако Сингур подтвердил:

– Послушались бы вы своего спутника, госпожа. Он дело говорит.