Чипсы

– - Открой рот, -- приказала мама.

Я сжала губы.

– - Да что такое с тобой?

– - Ей в челюстину дали.

– - Кто? Злата? Макс?

– - Да нет. Дэн.

– - Этот бОтан? Вот тебе и тихоня.
– Мама начала распыляться.
– А всё потому что захвалили. Такой он молодец, и сякой он молодец, такой он умный, умнейший из умнейших.

– - Не было такого, -- сказала я.

– - Ты была на собрании? А я была. От матери его каучуком несёт и расплавленными полимерами. И свитер у неё молью проеденный. Неужели не знает, что от моли полынь надо класть в шкафы? Если у этих нищих вообще есть шкаф... Да открывай рот!

– завизжала мама.

Я начала вздыхать, дышать, ухать, всхлипывать, сглатывать, горько-горько расплакалась и открыла рот. Мама смазала губу внутри раствором перманганата калия и приказала не закрывать рот. Сразу наступило облегчение - раствор марганцовки хорошо дезинфицирует, рана как бы начинает дышать, процессы регенерации ускоряются.

– - Лучше?
– сказала мама и нежно обняла меня за плечи.
– Поэтому в роддомах только перманганат.

– - Мама! Надоела со своими роддомами, -- взбесился Ильгиз.

– - Нет Ильгиз! Что ж это такое? Аришу опять побили!
– мама не обратила внимание на возмущение.

– - Училке ихней я всё высказал. Димона послал.

– - Кто это - Димон?

– - Брат этого дятла. Всё. Успокоились и пережили.

– - За папой повторяешь?
– раскричалась мама страшно и дико.
– - Это он чужим так говорит. Ничего не пережили. Завтра я поговорю.

Я не очень перепугалась. Ну поговорит с Мумией, да и ладно. Ну Дэну скажет, она может... На разборках с Молюском мама вообще молчала. Ничего страшного не случится.

– - У меня всё прошло, -- на всякий случай сказала я.

– - Да уж тут... Прошло не прошло. Что он себе позволяет? Ты что ему сделала?

– - Толкнула. Он со Златой встал в пару, а не со мной. Вот я его и толкнула.

– - Опять Злата. Почему она не с Максом?

– - Мама! Я же тебе говорила. Они поссорились. Злата же руку ломала!

– - А -а. Ну да. Закрутилась, Аринчик, забыла.

– - Злата довольная ходит, что тебе заехали ?

– - Да, мама. И смотрит так насмешливо.

– -Кстати, у неё на гимнастике после перелома так себе успехи... Мне Лена Монахова сказала. Злата теперь всё с матерью в кинотеатр бегает на "Властелина колец". Мать Златы теперь не пьёт, но крыша поехала капитально: она в плаще по улице ходит, в накидке, говорит, что она - чёрный всадник... Мда...Больная на голову.

Пришёл папа. Он внимательно осмотрел мою челюсть, и зуб, и губу, молча всё выслушал.

– - Ты его действительно раз толкнула?

– - Да, -- прогундосила я.

– - Почему пропустила удар? Он что -- левша? Не может быть, тогда бы удар был ещё правее.

– - Нет, папа, он -- правша.

– - Я же тебя учил.

– - Я не ожидала, -- взахлёб заговорила я.
– Понимаешь, папа, если в школе я кого лупила, как ты учил: по ноге, по щеке и в плечо, то меня сразу пытались валить, а он - в губу.

– - Так ты - по колену ему дала, не только толкнула?

Я засопела.

– - Ну да, -- сказал Илька, чтобы прекратить разбирательство.
– - А этот - злобный.

– - Да не злобный он. У них же любовь!
– улыбнулся вдруг папа.
– Мне всё, Арина, насчёт тебя докладывают.

– - Кто?
– испугался Илька.

– - И насчёт тебя тоже, -- тыкнул пальцем в Ильку папа.

– - Геннадий!
– мама чуть не выронила кастрюльку с отваром из рук.

– -Признайся, Арина. Ты не только под коленную чашечку ему дала, не только толкнула, но и в скулу наверное саданула что надо, а? Я же одиночным толчкам тебя и не учил.

– - Да, -- улыбнулась я.
– Я ему вмочила свой фирменный тройной.

– - Вот видишь, Инга Ильгизовна.

– - Вижу, -- хмуро сказала мама.

– - Я надеюсь, ты не пойдёшь в школу ничего выяснять?

– - Не пойду, -- сказала мама.
– Я завтра на Новый год пойду, утренник у них в двенадцать.

27. Жуть

На следующий день кость подбородка не болела, а губа за ночь распухла сильнее. И главное - стал шататься коренной зуб! Из-за этого зуба и произошла катастрофа. После третьего урока мама пришла с моим платьем. Платье невинно качалась на плечиках, оно было пошито для бальных танцев, достаточно строгое, простое, оно сильно отличалось от пышного ацетата остальных девочек. Все переодевались в классе и косились друг на друга. Между девочками сразу завязалось негласное соревнование: чьё платье лучше. Одна Злата была вне конкурса. Она вышагивала в костюме чёрной королевской пешки. Худенькая, в чёрном гимнастическом купальнике и чёрно-белой многослойной недлинной юбке, украшенной блёстками и стразами и в короткой накидке с чёрно-белыми квадратами. На шею Злата накинула, наподобие боа, толстую серебристую мишуру. Злата надела и маску - очень эффектно.

– - Мама сама мне сделала, -- говорила Злата, поправляя маску.
– - И серебристой краской расписала. А тёть Неля-из-мужского-зала юбку сварганила и плащ. Я хотела у мамы плащ взять, но она не отдала. У мамы такой классный плащ!

– - Видели, -- улыбнулась тётя Лена.
– - Весь город пугается.
– и осторожно добавила: -- А мама придёт?

– - Н-не знаю. Перед Новым годом работы много. Все одинокие женщины делают себе разноцветное мелирование. Одна мама такое делать может.

– - Разноцветное?

– - Попугаистое. Она знаете как устаёт. У неё руки от краски шелушатся... Ещё нервы... Мама очень боится передержать и с цветом не угодить... Летом хоть можно недодержать, а зимой...

– - Какая же разница, Злата?
– полезла с вопросами и моя мама.

– - Летом можно не додержать, мелирование на солнце выгорит.

– - Вот ребёнок самостоятельный, маленькая взрослая -- улыбалась тётя Лена.
– - А мой мушкетёр...

Тётя Лена перестала улыбаться, вспомнив о фингале, скрывающимся под серебристой маской королевской пешки.

– - Нехилый финик, ага?
– Злата приподняла маску и пошла на тётю Лену и мою маму.

Мамы шарахнулись. Они не привыкли к таким наглым выходкам. А я уже давно не реагировала. Я предусмотрительно заранее встала подальше, ближе к задним партам. Папины инструкции давали потрясающий результат.

Макс ходил гордый, в синем плаще, украшенном позолоченным галуном, со шпагой, в шляпе и в ужасной блузе с жабо. Я отошла от Макса и впервые решила подойти к Чопорову, который рысаком прыгал вдоль доски в рубахе до колен, подпоясанной настоящим вышитым кушаком.