Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
Жмурясь, я смотрел в синее небо, лениво водя зрачками по лёгкому облачку, зависшему в вышине, словно космическая туманность.
За этим и езжу на дачу. За приятной истомой в конце первобытных забот, когда вчерашний испуг и завтрашнее беспокойство уносятся порывом ветра, вколачиваются в землю, расходятся кругами по воде, а нервы теряют натяг, как струны, размотанные колками.
«Ну всё, хватит валяться!» – подумал я, но ленивый организм продолжал мять траву.
«Подъём, сказал!»
Кряхтя, присел на корточки и собрал улов. Отдохнуть не даю…
Уху я затеял по-походному, на костре. Пара здоровенных
Картошка шла в рост – пора окучивать.
Прицепив к мотоблоку двойной лемех, отполированный грунтом до блеска, я завёл чудо техники. Мотор взревел, пугая соседскую кошку, и стальные колёса заскребли по жирному чернозёму. Окучник погрузился в почву, разрывая глубокую борозду в междурядье. Запахло парной почвой.
Мотоблок рвался из рук, обдавая меня дымом и стрёкотом, зато все рядки я уделал буквально бегом. Правда, и вымотался порядком. Движок заглушил дрожащей рукой, хапая воздух открытым ртом, а после минут пять прохаживался по узкой тропинке между летним домиком и дощатой сортирной будкой, отдуваясь и разминаясь. Ну в моём «новом» возрасте усталость проходит быстро, со скоростью утоления голода. О, кстати!
Я трепетно поднял крышку котелка, выпуская будоражащие ароматы. В тёмно-зелёном взваре колыхались разлезшиеся луковицы, вились оранжевые стружки морковки да половинки молодого картофеля. Сладковатые тушки карасиков шевелились в самом низу, пихаемые бульками со дна.
В животе у меня заурчало – голодная утроба оценила восхитительную картинку. Сняв пенку, чтобы не горчило, я разворошил костерок, убавляя огонь. Пускай потомится.
Надёргал зелёных луковых перьев да стрелок чеснока, подбросил в варево, чтобы и вовсе слюной изойти…
– Бог в помощь!
Сиплый голос вызвал в моём сознании яркую картинку из будущего шедевра анимации, но обернувшись, я увидал вовсе не мультяшного волка, а вполне себе живого Ромуальдыча. «Зиц-директор» Центра НТТМ стоял за дощатым забором, сложив руки на калитке, и улыбался, блестя золотыми коронками.
– Вот это ничего себе! – Я и удивился, и обрадовался. – Заходите! А как вы…
Арсений Ромуальдович мелко рассмеялся, и его широкие, но костлявые плечи затряслись.
– У меня тут дача, вообще-то, – улыбаясь, сказал он и отпер калитку. – За ручьём, ближе к карьеру. Ну привет, жертва колхозного строя! Целину поднимаешь?
– Картошку окучиваю! – солидно ответил я.
Вайткус сразу заинтересовался мотоблоком. Оглядел его, ощупал, приговаривая: «Недурно… Ага… Ничего так… А это? Ага… Очень даже ничего…»
– Как заводской! – заценил он. – Дашь попробовать?
– Окучить?
– Ну! А то этой тяпкой до того намахаешься… Спина потом как деревянная. – Нажаловавшись, Арсений перешёл на дурашливый тон: – Червонец! Договорились?
– Обидеть меня всё равно не получится! – фыркнул я. – Лучше и не пробуйте.
– Нет, ну всё равно, – смутился Вайткус. – Бензин, то, сё…
– Ага! – подхватил я. – Амортизацию ещё не забудьте вычислить, с повышающим коэффициентом! Арсений Ромуальдович, вы сколько своих кровных в ИЖ вбухали, не считали? Вот и оставьте в покое всю эту бухгалтерию! Постажирую вас с мотоблоком, и юзайте на здоровье. В смысле – пользуйтесь. Скоро, чувствую, опять нам складываться придётся!
– Так-так-так! – оживился Ромуальдыч, радуясь, что можно отвлечься от неловкой темы. – Что на этот
раз?– Высокотемпературные сверхпроводники, – внушительно проговорил я, подняв палец.
– А что, – задрал брови Вайткус, – такие бывают?
– Будут! – заверил я его. – Агатовая ступка нужна, цилиндрическая пресс-форма… Ну её вы запросто выточите. М-м-м… Спрессуем такие маленькие таблетки из металлооксидной керамики. Для опыта этого будет достаточно, а сверхпроводящие жилы… Ну это уже не школьный уровень, там нужна полноценная научная лаборатория. А нам достаточно тигля для отжига, пресса на семь тысяч килограмм-сил… Кислороду… Не знаю, баллон или два, чтобы в печь подавать помаленьку – можно, в принципе, задействовать обычный насос для аквариума…
– А формула какая? – деловито спросил Вайткус, строча в блокноте.
– Иттрий-барий-два-купрум-три-о-семь. Короче, Ромуальдыч, нужна окись иттрия, углекислый барий и окись меди. Хотя бы по столовой ложке навески…
Вайткус старательно записывал мои хотелки, а во мне затлела маленькая вера – всё у нас получится, призрачные мечты сбудутся! И тут же по жилам будто тёплая волна прошла. Что бы я делал без Ромуальдыча! И ведь ещё ни разу не спросил у меня, откуда дровишки, то бишь идеи!
– Вот, как-то так, – покрутил я кистью. – Всё, пошли – ухой буду угощать, а то у вас сил на стажировку не хватит! Мотоблок, он у меня с норовом…
Литое солнце садилось, набираясь тёмной красноты гаснущего костра. Под упругим нажимом багровеющего диска обуглилась пильчатая линия дальних гор, и мутная пелена испарений, зависшая над бескрайними полями, окрасилась в закатный маковый колер, словно подсвеченная отблеском пожарища. Вершины угрюмо чернели головешками, выпрастывая длинные тени.
«Но на закате протягиваются вновь…» – вспомнила Марина пароль и наметила улыбку. Губы дрогнули, продавливая милую ямочку.
Она сделала глубокий вдох, вбирая нагретый за день воздух, и медленно выдохнула, сбрасывая накопившуюся усталость. Ещё один день минул, ещё одну галочку можно ставить в отчёт.
Исаева принюхалась. Так и есть – Суннат затеял роскошный плов из мяса молодого барашка. Не удержавшись, девушка ещё раз втянула носом аппетитный дух. М-м-м… Вкуснятина какая!
У Джураева настоящий талант кулинара – шурпа выходит просто божественная, и даже простенький салат «Ачучук» кажется изысканным яством.
А ещё Суннат любит прикидываться Василием Алибабаевичем. Как он их вчера сзывал на ужин? «Кушать подано. Садитесь жрать, пожалуйста!» Скорей бы уж звал, что ли. Ах да, Рустам с Умаром не вернулись пока…
Марина навострила слух. Нет, не слыхать, как «бобик» урчит с подвыванием. Только треск помех доносится из-под навеса – Гриша засел с рацией, бубнит что-то, сыплет морзянкой, а «Шмель» [108] недовольно шипит на него.
Звякнула поварёшка, грюкнули тарелки… Прекрасные звуки! А вот и «уазик»! Далеко у холмов заметались лучи фар, отмечая ухабы. Постепенно из тишины народился звук работающего мотора, стал нарастать, грубым механическим шумом забивая негромкий саундтрек вечерней зари.
108
Армейская КВ-радиостанция Р-354 «Шмель».