Цветок Эридана

Глаза Келерии яростно вспыхнули и тут же погасли.

— Затем твои родители погибли, и злые языки приплели к этой истории Хазара. Ладно, хватит ворошить прошлое, поговорим о других вещах. Ты что-то неважно выглядишь в последние дни, — она пытливо взглянула на племянницу.

— Ах, эти ужасные корсеты! — пожаловалась Ева-Мария.

— Дай-ка взглянуть, — принцесса подошла к девушке и деловито ощупала корсаж. — Кто его так затянул?! — ужаснулась она, ослабляя шнуровку. — Скверное платье, а корсет тебе мал, нужен на размер или два больше. Я поговорю с костюмершей.

— Спасибо, теперь мы, по крайней мере, можем дышать! — с благодарностью сказала королева.

— Не за что, дорогая. А как твоя супружеская жизнь?

Девушка покраснела от неожиданного вопроса.

— Как обычно. Его Величество снова уехал охотиться.

— Он там ещё весь лес не переловил?!

— Ах, тётя, пусть подольше не приезжает! Он нам опротивел.

— Нельзя так говорить, дитя моё, — принцесса с укором посмотрела на подопечную. — Король всегда принадлежал к числу твоих самых верных воздыхателей. Он утончённый, нежный юноша и просто обязан быть хорошим мужем.

Лицо Евы-Марии красноречиво выразило всё её мнение о супружеских достоинствах короля Пирании.

— Нас тошнит от Лорита! Ревнивый, вздорный, глупый дурак и вдобавок бьёт нас по лицу!

— У вас впереди целая жизнь, и ты должна научиться терпеть его недостатки, — спокойно заметила Келерия. — В конце концов, я тоже вышла замуж не по любви. Не забывай, тебе нужно родить ребёнка.

— Нет! — королева прикрыла руками пунцовые уши. — Лучше умереть, чем подпустить его к нашей постели!

И от жалости к самой себе она залилась слезами. Тётка бросилась успокаивать её; о чём они говорили дальше, осталось неизвестным, но королева вернулась во дворец лишь поздно вечером.

Делла Келерия металась по комнатам, на ней не было лица. Служанки, которые хорошо знали, что бывает, когда хозяйка не в духе, прятались по углам. Всюду валялись разбросанные вещи: платья, туфли, чулки. Шкатулки были опустошены, драгоценности и флаконы вывалены на кровать. Дом казался чужим и холодным, словно хозяев постигло какое-то бедствие и они в спешке покинули город. В конце концов принцесса закрылась в спальне и, чтобы как-то успокоиться, стала раскладывать пасьянс. Не то чтобы она при своём рациональном уме полагалась на все эти гаданья, но порой даже очень сильная женщина испытывает потребность верить в судьбу. «Слушай своё сердце», — твердили карты, как бы намекая, что мечты далёкой юности могут сбыться.

— Мама? — послышалось сзади, и порог переступила высокая застенчивая девочка лет восьми. Она с испугом глядела на царивший в комнате беспорядок. — Ты куда-то уезжаешь?

— С чего ты взяла, Фьяла? — делла ловко разыграла удивление. — Я просто не могла найти одну вещь.

— Она очень ценная, да? Поэтому ты так расстроилась?

— Милая, всё в порядке. Всё что можно, я давно уже потеряла, у меня осталась только ты, — она потянулась и чмокнула ребёнка в щёку. — Пойдём ужинать, а слуги здесь приберут.

— А правда, что к нам приезжала королева? — болтала девочка, семеня рядом. — А на ней была корона? А у неё красивое платье? А когда мы поедем во дворец?

Делла Келерия улыбнулась. Прошли те дни, когда легкомысленная толстушка Келли сбегала из дворца, ради того чтоб весь день беззаботно скакать на лошади. Она уже не капризная девушка, топавшая ногой при мысли, что кто-то посмел отвергнуть её чувства. Что она скажет Хазару, приехав в Мроак? "Я бросила свой дом и семью, потому что всё ещё люблю тебя"? И что он ответит? "Ты мне не нужна". Ведь это только в сказках любовь всегда взаимна.

Принцесса фыркнула и приказала зажечь свечи. Её намерение уехать в Мроак теперь казалось смешным и безрассудным. Когда-то она была такой же взбалмошной, как племянница, но со временем научилась владеть собой и трезво обдумывать каждый шаг. Ничего, пусть Ева-Мария расшибёт свой хорошенький лобик о короля Хазара и поймёт, что никому в этом мире нет дела до её счастья.

Почти неделю шли сборы и приготовления к дороге. Все отговаривали Еву-Марию от поездки в Мроак, но королевой владело лихорадочное желание как можно скорей покинуть Пиранию. Вряд ли она думала о возможных последствиях своего поступка — её больше пугала мысль о возвращении Лорита и очередных визитах короля в супружескую спальню.

В середине февраля после короткого церемонного прощания поредевшая свита королевы (к этому времени большую часть эриданцев уже выслали на родину под различными предлогами) взошла на огромный белый дирижабль с гербами Эридана. Его должен был сопровождать присланный Хазаром "Эркету" под командованием Сорбуса. Пиранийский двор хранил скорбное молчание, какое бывает, когда в яму опускают гроб с покойником. Сир Орк по обыкновению был пьян, и никто не мог разобрать, что он бормочет. Леди Спика недовольно кудахтала, и каждый думал о скандале, который неминуемо разразится во дворце, когда вернётся Его Величество.

Дирижабль плавно набирал высоту. Чем меньше становился город с его тонкими, резными, почти игрушечными башенками, ажурными сводами особняков, яркой зеленью парков и пышными фонтанами, тем больше мир и покой наполняли смятенную душу Евы-Марии. Без всякого сожаления простилась она с дворцом, который за прошедшие месяцы так и не стал ей домом, и её незрячий взор обратился на северо-запад — туда, где за туманной далью континента и неприветливым морем лежал Мроак.

Войдя к себе в комнаты, королева первым делом приказала снять с себя пиранийское платье и выкинуть за борт всю пиранийскую одежду. Внезапно оказалось, что из сотни эриданских платьев, которые ей запретили носить в Досе и от которых стараниями Лорита постепенно избавлялись, ни одно не сходилось на спине без корсета. Шокированная тем, что так некстати потолстела, Ева-Мария долго и безутешно рыдала. К счастью, в коллекции принцессы имелось несколько роскошных платьев венецианского стиля, с высокой талией и пышными складками. Две портнихи спешно расставляли одежду Её Величества, беспрестанно ворча, что меньше надо было кушать пирожных.

По мере пересечения материка становилось всё холоднее, да и высота, на которой дирижабль летел над Гебетом, была значительной, но полёт проходил без всяких неожиданностей. Как только возникала опасность бури или метели, мроаконцы каким-то образом узнавали об этом, и "Эркету" менял курс. Может быть, по этой причине путешественникам удалось избежать и других нежелательных встреч. В то время как команда и охрана не спали дни и ночи из опасения пропустить нападение гебетцев, королева была весела и беззаботна даже несмотря на пиление гофмейстерины. Фрейлины с нетерпением ждали приезда на остров, и каждый вечер в кают-компании разгорались нешуточные споры по поводу того, что ожидает их в Мроаке. Из-за воздушных манёвров время следования немного удлинилось, и когда наконец впереди замаячил чёрный остров, пассажиры в нетерпении высыпали на палубу.

— Ой! Я вижу овечек! — закричала Клерия Исона.

— Да что ты можешь видеть, слепыш, — осадила её Диана, отбирая у капитана подзорную трубу.

— Скорее всего, это облака, — произнес Аронсо, капитан "Астериона". — Ведь Мроак — сплошной скальный массив, возвышающийся над морем на тысячи метров. Не знаю, как они там живут, в этом чертовски неприглядном месте.

— Следите за своей речью, невежа! — зашипела Инсара. — Вы находитесь в обществе благородных дам, а не своей неотёсанной команды.