Дар памяти

Найду и убью его сам?

Их взгляды встретились, и Эухения Виктория вдруг поняла, что на самом деле он давно, может быть, весь месяц ждал этого вопроса. Однако неожиданно Макс переменил тему.

Игорь на этой неделе позвал меня к себе, поил водкой и рассказывал, как они со Старым Князем и мамой и еще одним магом устраивали учебные дуэли. И не год, и не два. Вот бы нам так…

Ну, а в чем дело? У нас есть Рита, которой вечно приключений на… в общем, не хватает. Почему бы, в самом деле, не предложить?

Нужно четыре человека, Хен.

Ты, Рита, Ромулу, Полина Инесса.

Думаешь, Ромулу согласится? Его магия еще не в порядке…

Эухения Виктория задумалась.

Есть зелья, которые могут напитать магией на час-другой. Раз в неделю – это вполне безобидно, а Эухенио вполне по силам такое сварить.

А ты?

А что я?

Нас четверо, и нас наверняка придется лечить.

Возьмите Соледад. Она будет бурчать и лечить, лечить и бурчать.

И мы будем остро чувствовать собственную ничтожность, - подхватил смеющийся Макс.

А что ты предлагаешь мне?

Ну, ты могла бы поучить целительские заклинания. Когда ты в детстве меня лечила, это тебе хорошо удавалось.

Макс, да ты был неповоротливой толстой скотиной, - возразила она, пытаясь удержать подкатывающий хохот. – Ты все время успевал ногу сломать прямо перед тем, как нам надо было куда-нибудь идти. Так что я лечила больше себя, чем тебя. А потом у меня и вовсе палочку отобрали. Типа, детям не положено.

А мою не отобрали! – фыркнул он. – Она у меня так и лежит с тех пор. А где, кстати, мы их тогда нашли?

Где-то в монастыре?

Точно! В комнатах покойного настоятеля!

Ага, и ты так логично уговаривал меня, что он же покойный, ему палочки теперь не нужны!

Они оба покатились со смеху, вспоминая детские проделки.

Ладно, считай, что уговорил меня, - сказала Эухения Виктория, когда Макс затих и, вынув из кармана жилетки аккуратный платок, стал вытирать глаза. – Выучу я целительские заклинания. И Эухенио закажу набор зелий.

Здорово! Значит, образуем кружок по субботам! Посмотрим, может, еще кто-нибудь присоединится. Ладно, я отправляюсь искать Фернандо Ферейра. Надеюсь, что этот тип настолько же отличается от дона Себастьяна внутри, насколько и снаружи.

По-моему, он очень симпатичен, - она вспомнила голубоглазого толстощекого парня, принесшего ей бокал на дне рождении Хуана Антонио.
– И вы даже чем-то похожи.

Макс фыркнул, вставая.

– Я уникальный, - сказал он, подбоченясь и надувая щеки. – Таких гениев, как я, больше не существует. И никогда не существовало! И даже не пытайся сравнивать меня с жалкими и ничтожными существами, ползающими у моих ног!

Она еще долго смеялась, глядя на закрывшуюся за ним дверь. Потом легла на постель и под одеялом обхватила себя руками. Надо же, кружок по субботам! Наверное, ей будет тяжело. Наверное, она будет бесконечно завидовать им. Таким здоровым и полным сил. Их быстроте и ловкости, их веселью. Тому, что перед ними открыты все возможности мира. Но быть здесь – значит, быть одной, отделенной от них. Это казалось еще более невыносимым, и она согласилась.

Полина Инесса лепит барселонский собор Святого семейства

**Boletin del mundo magico – «Вестник магического мира»

*** Oraculo diario – «Ежедневный пророк»

========== Глава 57 Щенок. ==========

POV Северуса

16 февраля 1994 года

Принять Поттера в род… Эта затея не выходит у меня из головы несколько дней. Все бы ничего, но я совершенно не представляю, как взять у мальчишки кровь. Притащить его в мою лабораторию под Империусом и потом наложить еще один Обливиэйт? Приказать задержаться после урока и попросить отлить сальноволосому ублюдку крови на память? Усыпить Помфри, выпить оборотное с волосом Помфри, найти Поттера и потребовать, чтобы он сию же минуту шел в больничное крыло и сдавал анализы? Спровоцировать драку Поттер-слизеринцы и осуществить свой грязный план, собрав в склянку кровь с места битвы?

Идеи, одна нелепее другой, приходят мне в голову каждые полчаса. Мысль об Империусе представляется самой действенной и простой по исполнению, но также и самой отвратительной. Даже то, что все это будет делаться ради блага Поттера (Мерлин – будущего Снейпа!), и то, что я, наверное, с удовольствием посмотрел бы на Поттера, подчиняющегося мне, не делает ее ни на йоту привлекательней. В конце концов, я решаю спровоцировать его на отработку - нет, на серию отработок, что надежнее, а там придумаю что-нибудь. Он наверняка порежется, измельчая ингредиенты: мое присутствие всегда действует ему на нервы. Надо только найти способ взять побольше крови, и все дела. Хотя бы даже заставить его варить противоядие на крови – заодно научится. То, в которое кровь нужно добавлять в два этапа, например.

Утром, на завтраке, я весь в этих мыслях, и Альбусу приходится толкнуть меня под руку, обращая мое внимание на кружащую над столом большую пеструю сову. В записке почерком Фелиппе всего лишь одно слово: «Приходи». Опускаю лицо над тарелкой, чтобы волосы закрыли полыхнувшие щеки. Не знаю, что он этим хотел сказать: целую неделю мы едва ли говорили друг другу больше пары слов в день. Из той книги, которую он дал мне, Анабелла перевела лишь десятую часть. Быть может, его милость допустит меня сегодня к своим воспоминаниям? О другом, наверное, не стоит даже сметь думать. Я ведь, в первую очередь, Пожиратель и только потом человек. Эта мысль помогает прогнать румянец, и когда, после уроков, так и не назначив отработку Поттеру, я хватаю думоотвод и срываюсь в Милан, мной владеет скорее злость.

Но когда он открывает мне дверь и, отступая вглубь коридора, облегченно выдыхает, - я вдруг понимаю, что на самом деле он ждал меня и боялся, что я передумаю и не приду. И гнев уходит, оставляя надежду.

А потом меня срывает. Едва дверь захлопывается за моей спиной, я впечатываю его в стену и даже не целую, скорее, врываюсь в его рот. Перед глазами мутится, и я ничего не вижу, только чувствую языком его небо, его зубы, его язык. Его руки охватывают меня, ощупывают, стискивают, каким-то образом задирают тяжелое пальто, добираются до ягодиц и сжимают их, приподнимая меня. Сквозь мои брюки и его джинсы я чувствую его твердый член, моему – уже больно. Он сбрасывает мое пальто, расстегивает молнию. Я справляюсь с его ремнем, спускаю джинсы вместе с трусами, сажаю Фелиппе на стол в прихожей, окончательно освобождая его от одежды и избавляясь от собственных брюк.

Он разводит ноги, проводит между ними пальцами, приглашая, и я ошалеваю. Там все такое нежное, с розовой полоской тонко натянутой кожи над складками, окруженными редкими волосками, что кажется совсем не тронутым. Отчаянно цепляюсь стремительно безумеющим мозгом за мысль о том, что нужна смазка, но Фелиппе сам что-то шепчет, и в руку ему влетает баночка с любрикантом. Вырываю ее, открываю, зачерпываю всей горстью и ввожу скользкий палец в еле поддающееся отверстие, стараясь нащупать простату. Фелиппе выгибается с криком, от которого я почти готов кончить. Наверное, я умру, если сейчас, немедленно, не возьму его.

Он, кажется, думает так же, потому что, задыхаясь, перехватывает мою руку.

Нет! – говорит он с таким отчаянием в глазах, как будто я в этот момент могу отказать ему. – Хочу сразу тебя!

Наношу смазку на член и вхожу. Точнее, пытаюсь. Теснота такая, что, кажется, смерть пока не отменяется. Колени дрожат, и я, наверно, упал бы, если бы Фелиппе не обхватил меня ногами. В коридоре почти темно, свет падает откуда-то сверху, и я не вижу его лица. Нахожу на ощупь губами. Боже, так… так сладко! Он подается навстречу, и я притискиваю, насаживаю его на себя, и уже не сдерживаю стонов, слушая его крики…