Дар памяти

Расскажешь все Хен? – глухо спросил он.

Сомневаюсь, что она спросит, - бросил Ромулу, усаживаясь в кресло в углу и изворачиваясь в крошечном пространстве так, чтобы не соприкасаться со стулом ногами.

Лучше б спросила, - с выражением полного отчаяния пиная стул, пробормотал Люкс. Он был совсем не похож сейчас на того цветущего, пышущего энергией помощника министра, который оправдывал свое прозвище еще и внешним видом.

Ромулу помолчал. С одной стороны, он чувствовал, что Хен страдает еще и от этого, и ему очень хотелось дать Хуану Антонио по роже, но, с другой стороны, он сам вел себя, как последний подонок, и, может быть, ему стало бы легче, если бы кто-нибудь дал по роже ему самому.

Люкс, похоже, принял его молчание за осуждение. Он взъерошил свои красивые кудри над вспотевшим лбом и вздохнул.

Я отвратительно себя веду. Я знаю это. Но… ты пробовал когда-нибудь дурманящее зелье или… зелье забвения?

Нет, конечно!

Я каждый чертов вечер говорю себе, что покончу с этим, и ничего не могу с собой поделать. Я весь день хочу ее видеть! Весь день! Весь чертов день у меня стоит на нее! Я уже заебался дрочить! Счастье, что я на работе сижу в отдельном кабинете. А еще, что есть заклинания, которые позволяют маскировать стояк. Потому что я не знаю, как смог бы объяснить, почему сменил облегающие мантии на мантии из магазина для толстяков!

Ладонь Ромулу сама взметнулась ко рту.

Думаешь, амортенция? Нет, я проверял. Просил Эухенио сварить антидот на всякий случай. Никакой разницы. Никакой чертовой разницы! Я теперь понял выражение «сохнуть по кому-то».

А приворотные чары?

Да нет на мне никаких приворотных чар! – раздраженно выдохнул Хуан Антонио. – Я уже непонятно сколько раз проверил, и Лео просил.

Папа знает?

Да, - тот опустил голову, рассматривая свои колени, потом достал палочку и произнес Репаро, чтобы убрать царапину с черной кожи штанов. Одежда Люкса всегда была дорогой, чего бы это ему ни стоило.

А мама?

Хуан Антонио покачал головой.

То есть я уверен, что она знает. В этом доме и в этой семье, по-моему, никогда не было ничего такого, о чем бы Мария-Инесса не знала. Я не понимаю… - он задумался.

…что связывает ее и Мартину? – подхватил Ромулу.

Хуан Антонио поднял на него внимательный взгляд:

Да. Ты что-то знаешь об этом?

Понятия не имею. Знаю только, что бежать из особняка ей помог герцог ди Точчи. А он - твой друг, насколько я помню.

Мы вместе учились в Дурмштранге, - теперь Люкс рассматривал свои ногти.
– Конечно, можно сказать, что мы остались друзьями, но он - один из хозяев магической Сицилии, а мне, как сам понимаешь, с мафиози несколько не по пути.

Ромулу присвистнул.

И не надо напоминать мне об отце! – раздраженно воскликнул тот. – Он никогда не был настоящим мафиози. В его время Сицилию как раз переделили, и он не принимал в этом участия.

Однако он имел право голоса в Большом сицилийском совете?

Хуан Антонио вздрогнул.

— Откуда ты знаешь про Совет четырех?

Ромулу пожал плечами.

– Не помню, кто-то рассказывал, Макс или мама, - в штанах было липко и мерзко, и ему очень хотелось свернуть этот разговор и перейти к своей просьбе, но Хуан Антонио, казалось, увлекся.

У отца Паоло был долг жизни перед моим отцом. Они тоже были одногодки, и дружили еще с детства, когда дед Паоло стал соратником моего деда и помог ему привести итальянских магов на сторону Гриндевальда. Мне никогда не рассказывали, как это получилось. Отец вообще никогда не говорил о военных делах, просто занимался со мной. Мама все время истерила, и мы были с ним словно в заговоре против нее. – Он мечтательно улыбнулся.

Ты любил его?

Не помню. Наверное, да. Я никогда не думал об этом. Но он, в общем-то, не давал мне повода не любить его. Когда отец отказался взять наследство – свою долю магической Сицилии, отец Паоло из-за своего долга жизни взял управление долей моего отца на себя. Как я понимаю, отец его об этом не просил. Возможно, герцог надеялся, что когда-нибудь все будет по-прежнему. Там такая обстановка, что одному двумя частями из четырех управлять невозможно. Противостояние между магическими кланами слишком сильное. Но маме становилось все хуже и хуже, и отец начал пить, потом умер. Я, как ты знаешь, интереса к отцовской доле не проявил. Паоло было восемнадцать, когда его отца убили, и он получил это в завещании – отдать долю Раванилья кому-то из нас. Перед совершеннолетием Инес он долго уговаривал меня принять наследство, потому что понимал, что при Инес на Сицилии будет гораздо хуже. Они там сейчас по улице не могут без оборотного пройти - настолько все плохо. Так что, в принципе, радоваться нужно тому, что Инес с Паоло хоть как-то договорились, и держат оборону против кого-то, а не против друг друга.

Но если она хочет убить Мартину, почему она простила Паоло то, что он помог ей бежать?

Как я понимаю, Инес точно не знает, что Мартина жива. Паоло устроил все так, как будто бы она погибла. Инес подозревает, что это не так. Однако пока доказательств нет, открыто обвинить его не может. Ее люди рады союзу с ди Точчи. Его клан сильнее, чем наш. Он держится на родственных связях, а никого из Раванилья на Сицилии больше нет. Собственно, мы с Инес вообще последние Раванилья.

Но с чего Паоло помог сбежать Мартине? Она ведь простая служанка, никто. Очень приятная, конечно… Или между ними что-то…

Хуан Антонио взял палочку левой рукой, направил ее на ноготь правой, произнес полирующее заклинание и только потом ответил.

Я не знаю, почему он это сделал, - мрачно сказал он. – Но я не смог ни от него этого добиться, ни от Марти. Она отшучивается, ты же слышал. Она все время отшучивается, чертова девка! Люкс, а не история, ха-ха!

И почему она отправилась именно к нам? Ведь наверняка могла спрятаться где-то еще?

Я ничего не знаю, Ромулу, не знаю. Знаю только, что еще пара недель таких, и я ебнусь.

Но с чего это началось? Тебе же некогда было общаться со слугами?

В декабре как-то, пока Хен была в клинике, я не спал, работать тоже не мог. Она пришла в мой кабинет, принесла успокоительное с травами, потом заставила меня поспать. – Он несколько раз стукнул ладонью по лбу. – Сидела, держала меня за руку, пока я не засну.

Может, это какая-то неизвестная амортенция или неизвестные приворотные чары? Люкс, мне кажется, ты должен поговорить с мамой. Просто обо всем ей рассказать. Это что-то ненормальное.

Хуан Антонио посмотрел на Ромулу взглядом затравленного зверя.

Если Мария Инесса ее выставит, ее убьют, - сказал он, втягивая верхнюю губу.

Эй, ты же помощник министра! Неужели ты не сможешь ее защитить?

А если нет? – голос Хуана Антонио неожиданно сел. – Если она умрет, я сдохну тоже.

Часом позже Ромулу, уже полностью приведя себя в порядок, сидел в кресле в кабинете крестного и смотрел на стопки книг по приворотным чарам, разложенные на массивном, размером с два обычных, письменном столе. Они только что вместе с Полиной Инессой потратили двадцать минут на то, чтобы найти эти книги в монастырской библиотеке, а они все оказались здесь. И это могло означать только то, что крестный совсем недавно занимался тем же, что и он.