Дар памяти

Выручай-комната, - говорит она уныло.

Как вы узнали про нее?

Родители сказали. Но я никому не говорила про нее, правда, сэр. Даже Эрни.

И как часто вы там варите зелья, мисс Брокльхерст?

Ну, иногда, на неделе… Но у меня не было ни одного взрыва, сэр!

Около минуты мы молчим. Брокльхерст разглядывает мои скрещенные руки. Я разглядываю ее, точнее, встрепанные каштановые волосы над ее большим лбом и вздернутый нос. Рвотное с дерунчиком, антирвотное из учебника четвертого курса, Выручай-комната, ни одного взрыва и учебник для домохозяек по зельям... Нет, она будет слишком меня раздражать. К тому же, влюбленная раздражающая ассистентка – это раз в десять хуже, чем просто раздражающая. И где мне найти вторую Уэнделл?

Можете идти, Брокльхерст. В пять придете сюда и сварите под моим руководством антидот. Учебник вашей герцогини можете принести с собой.

Она расцветает:

– Спасибо, сэр!

В пять она, конечно, будет тщательно причесана и надушена. Проводив взглядом спину Брокльхерст, я бросаю взгляд на часы и скрываюсь у себя в кабинете. У меня еще есть около десяти законных минут на какао. Храни нас Мерлин от рано созревающих девиц!

Аппарируя к дому Фелиппе с Ричардом, я ловлю себя на том, что все еще злюсь. И вряд ли на выкрутасы идиотки Брокльхерст, таких по Хогвартсу пруд пруди, скорее, утреннее поведение Альбуса (и мое собственное) не дает покоя. Но мое, хотя и отдает чем-то унизительным, по крайней мере, не является опасным. Выходку Альбуса же иначе как идиотской назвать нельзя. А мне надо вновь поработать над уровнем контроля. Когда Темный Лорд вернется, подобный срыв будет стоить мне жизни. Мне или кому-то еще…

В Милане идет дождь. Не зная причин, по которым я легко пробиваю защитный барьер, я не решаюсь аппарировать с Ричардом прямо к дому. Мы карабкаемся вверх по косогору, пробираясь сквозь заросли сырого бурьяна, и Ричард вырубает его передо мной чем-то вроде заклинания мачете. Громадные лопухи опадают на дорожку с громкими стонами. Так и знал, что вся эта чепуха была выращена здесь искусственно, от любопытных магглов. Я иду позади, предоставляя Ричарду делать всю грязную работу. Настоящие вассал и сюзерен.

В доме Фелиппе пропускает Ричарда вперед, и его рука успевает погладить мою руку, пока я снимаю сырой плащ. Мне мгновенно становится стыдно, и я медлю подниматься по лестнице, ожидая, пока краска отхлынет от щек.

На закрепление непреложного обета у нас уходит минут 10, не более. Ричард тут же уходит: у него дела, и он будет ждать меня в Лондоне, в нашем заветном кабаке.

Что случилось? – спрашивает Фелиппе. Я стою у окна и смотрю на далекие городские крыши, почти не видимые за пеленой дождя. Не знаю, что отвечать ему. Мне кажется, что мою правую руку до сих пор жжет магический огонь. На самом деле он совершенно не чувствуется, но я вдруг вспоминаю тот день, когда принял метку. Точнее, ночь. Теплую ночь Белтайна. Огромный зал заброшенной церкви, лунные отблески на полу, запах сырости и гнили, человеческие черепа на алтаре. Собственное безмерное ликование и гордость - я едва удерживаю их, пытаясь соответствовать торжественности момента. Сумасшедшая радость Люциуса, схватившего меня за руку, едва Лорд аппарировал от нас. «Никто не удостаивался чести носить метку так быстро после знакомства с повелителем, Сев! Теперь мы будем вместе во внутреннем круге»…

Фелиппе подходит сзади и обнимает меня со спины, вжимаясь в меня всем телом.

Ты сердишься, я знаю, - говорит он тихо.
– Я всегда думал, что это ужасно, когда люди в отношениях не доверяют друг другу. Мама все время кричала на отца, говорила, что он гуляет с кем-то. Когда она умерла, стало очень спокойно. Я… не хочу потерять тебя, Сев. Я ненавижу себя за то, что причиняю тебе боль. Но я не могу пойти против себя. Это был бы уже не я. А самое тяжелое преступление в этой жизни – быть не собой.

Я сбрасываю его руки.

Я то, я се, тошно тебя слышать. Ты сам-то слышишь себя со стороны? – раздражение от целого дня наконец прорывается, и я даю волю словам. Я не повышаю голоса, но неторопливой издевки в нем хватает с лихвой.

– Тебя послушать, так в мире существуешь только ты. Даже не те мифические люди, которых ты якобы защищаешь в своей полиции. Ты себя ненавидишь. Отлично. Красивые слова, которые ничего не стоят. Что толку от твоей ненависти к себе, Фелиппе?

Он отшатывается и оседает под моим взглядом на ручку кресла. В его глазах недоумение и обида, но мне плевать.

– Северус, ты…

О, теперь ты вспомнил и обо мне! Спасибо! Кстати, твоя ненависть к себе за то, что ты причиняешь мне боль, сильнее ненависти к себе за то, что ты путаешься с Пожирателем? И, может быть, у тебя есть своя особенная классификация? Первый сорт ненависти, второй сорт и так далее… - окидываю взглядом захламленную комнату. – Что-то я не вижу каталога. Может быть, тебе следует составить его для тех, с кем ты состоишь в так называемых отношениях, чтобы они сразу понимали, насколько ничтожна вероятность заслужить уважение столь высокородной персоны?

Фелиппе вздрагивает и сжимает руки в кулаки, на его щеках проступает гневный румянец.

Боишься, что уйду? – усмехаюсь я. – Тебе самому не противно от собственного лицемерия? От всего этого фарса, который происходит здесь? У вас наверняка есть своя итальянская версия журнала «Ведьмополитен». По-моему, тебе стоит написать туда статью: «Тысяча и один способ, как завести себе раба и удержать его». О да! Все это еще как срабатывает! «Поцелуй меня, Северус!» Потом похлопать ресницами и посмотреть взглядом брошенного щеночка. История наших так называемых отношений – просто кладезь советов для дамочек, которые…

Я освобождаю тебя от нерушимого обета! – перебивая меня, выкрикивает он и рассекает пространство между нами ребром ладони.

Воцаряется тишина, нарушаемая только треском пламени в камине и хлопаньем форточки за моей спиной. Несколько секунд я осмысливаю происходящее, вглядываясь в пылающее лицо Фелиппе. Он, не моргая, выдерживает мой взгляд. Кажется, что он даже не дышит, что передо мной статуя, которую я по ошибке принял за кого-то живого…

Впрочем, что тут особо осмысливать? «Освобождаю от нерушимого обета» - магическая формула, отменяющая этот самый обет. Что ж, по крайней мере, книга про ритуал осталась у меня, и есть еще около двух месяцев, чтобы найти мага, проявляющего землю. Правда, если я потерплю неудачу в поисках, у нас с Альбусом и Поттером, кажется, будут большие проблемы…

Я киваю, призываю плащ и иду к выходу. Не хочу аппарировать у него на глазах. На секунду мелькает мысль, не воспользоваться ли Обливиэйтом. Сначала я отгоняю ее. В этом-то вся и проблема – слишком сложно рассматривать человека, с которым спишь, как врага. Особенно, если тебе нравится с ним спать. Чертова человеческая слабость. Я должен научиться подавлять ее, иначе нам всем несдобровать.

Что ж, прямо сейчас и начнем.

Я застываю на площадке между этажами. Обливиэйт или, что надежнее, Империус плюс Мемория Абдиката? Но могу ли я наложить Империус такой силы, чтобы он не сбросил его? Тогда лучше Обливиэйт. Хотя шанс, что Фелиппе отдаст воспоминания без Империуса, все равно представляется мизерным.

Я уже готов развернуться, когда передо мной, рискуя сверзиться вниз, с громким хлопком возникает хозяин дома. Отскакивая к стене, я мгновенно выхватываю палочку. Но Фелиппе поднимает руки ладонями вверх, усиленно мотая головой.

Ты меня не понял, Северус, - говорит он, сглатывая. – Я отдам тебе воспоминания, какие хочешь. Просто отдам.

========== Глава 61. Вечер дня дураков. ==========

Продолжение POV Северуса, 23 февраля 1994 года.

Фелиппе нерешительно приближается и кладет голову мне на плечо. Я медленно глажу его по затылку.