Дар памяти
Шрифт:
Когда он вернулся, Мария Инесса позвала его в библиотеку и, не тратя времени на выслушивание всякой ерунды, сказала, что развода не даст, открыто жить с другой не позволит, зато предлагает сделку… Детей она ему родит, отношения будут дружескими, но… Леонардо пытался уверять, что с Джейн все получилось случайно, давно, только один раз и так далее, Мария Инесса тогда просто вышла из комнаты и ушла к озеру. А через несколько дней началась вся та эпопея с попытками ее убить… Перед смертью Джейн позвала Марию Инессу и просила прощения. Мария Инесса помнила, как прикрыла дверь темной спальни на третьем этаже замка и долго стояла в коридоре, ковыряя проржавевшую заклепку на латах рыцаря.
Дверь открылась, и в спальню, с подносом, вошел Ромулу. Мария Инесса предпочла бы кого-нибудь из женщин и умыться, ей самой нельзя было колдовать, но она рада была видеть сына.
Как ты? – спросил он, садясь на край кровати и сжимая ее руку.
Хорошо, что ты здесь.
Да, хорошо.
Ты прервал свою конференцию? – вспомнила она.
Ромулу только улыбнулся:
Есть более важные дела. Мы с Хуаном Антонио пойдем к Книге Судеб в субботу. Узнаем, как вернуть драконов.
Мария Инесса на секунду прикрыла глаза, делая глубокий вздох. Она до дрожи боялась этого момента. Она знала, что в каком-то смысле это было необходимо и уж тем более важно для самого Ромулу, но отпускать его было страшнее всех детей. Она не помнила свое путешествие, но помнила, что пережила в дороге нечто ужасное, помнила это послевкусие и то, как потом долго лежала на снегу у выхода из пещеры и даже, кажется, ела его. Ей казалось, у нее никогда больше не будет сил, чтобы встать. Нашедшая ее Алисия поднимала ее, встряхивала и била по щекам. И потом у Марии Инессы почему-то не было сил смотреть людям в глаза еще много дней, будто подземный город вынул из нее и показал ей самой что-то очень гадкое и грязное. А ведь тогда она была еще совсем юной, и это было задолго до романов на стороне.
Она поднесла руку сына к щеке и вдруг потерлась об его ладонь. Нежность не была ее стезей, но если что-то случится…
Ты не обязан делать это, помни это. Ты в любой момент можешь отказа…
Хуан Антонио не должен тащить все это на себе, - с горячностью перебил ее Ромулу. – Он и так всю жизнь делает для нас слишком много. У него почти нет жизни, кроме дел семьи.
Он сам это выбрал, никто не заставлял его заниматься делами.
А какой был выбор?
В словах Ромулу была всегдашняя пылкость, но сами слова были чем-то новым. Ромулу никогда не возражал ей, и никогда не было такой уверенности в его тоне. Мальчик вырос, и Мария Инесса, вместо того чтобы поставить его на место, как, безусловно, поступила бы с Эрнесто, почувствовала гордость.
Он мог жить своей жизнью, - сказала она спокойно.
Он с детства был влюблен в Хен, так что не мог.
Каждый несет свой крест, - пожала плечами баронесса. – В конце концов, его тоже никто не заставляет сдерживать обещание.
Ромулу покачал головой.
Тогда это будет выбор бесчестья, а бесчестье он никогда не выберет. Он же Вильярдо. Честь или смерть. – Ромулу улыбнулся.
– Мартина сейчас придет поухаживать за тобой, а я обещал составить компанию Рите и бабушке.
Он наклонился, поцеловал ее в лоб и вышел.
Мария Инесса устало прикрыла глаза. Вспомнилась прогулка вдоль набережной в Лондоне, сердитый Хенрик отворачивается от нее и кладет трость на перила: «Что ты хочешь знать, Мария Инесса? Я обязан хранить тайну пациента, но нетрудно догадаться, что именно могут сделать пожиратели с попавшим к ним
в плен аврором. Пытки пытками, но врага важно в первую очередь обесчестить. Как будто у них самих чести прибавится от этого». И совсем недавнее – декабрь, у Леонардо трясутся руки: он водит палочкой вдоль безжизненного тела Эухении, но и так все понятно – изорванная одежда не прикрывает ни ссадин, ни кровоподтеков.«Должны ли они были выбрать смерть, потому что они Вильярдо?» - подумала Мария Инесса, проваливаясь в сон.
Когда она проснулась, Леонардо сидел в кресле. Он помог ей дойти до ванной, потом напоил зельями и бульоном. Они почти не разговаривали, понимая друг друга, как это бывало в лучшие времена, с полуслова, и Мария Инесса думала, куда это все девалось в худшие времена, и почему вся эта бережность, забота и, главное, радость, которых между ними было так много в детстве, истаяли, превратилась в ничто.
Закончив кормить ее, Леонардо встал и, засунув руки в карманы, исчез за пологом - отошел к окну и встал там, как будто на ночной улице можно было разглядеть что-то интересное. К тому же фонарь, висевший над соседской дверью, должен был слепить ему глаза. Разглядывая тень, отбрасываемую Леонардо, Мария Инесса ждала, сама не зная чего.
Я нашел тебя, потому что на тебе мои чары, - неожиданно сказал он.
Следящие чары? – воскликнула она. – Но я проверяла…
Эти чары не попадают в раздел следящих как таковых, поэтому если искать следящие, обнаружить их нельзя. Это диагностические чары, которые врач налагает на пациента. Я наложил их, еще когда только начинал лечить тебя, и с тех пор никогда не снимал. Когда ты просматривала чары на себе, ты, вероятно, их видела, но, скорее всего, принимала за магическую связь между нами.
Да, - вспомнила Мария Инесса, - так и было. Ты отслеживаешь только мое состояние или других тоже?
Других тоже.
Но… ты никогда не говорил об этом.
Друг мой, у тебя и так полно проблем. С большинством болезненных состояний можно справиться парой взмахов палочки, а действительно экстраординарное происходит редко.
Но я бы…
Ты бы завязала на себя еще и эти чары, Мари, - сказал Леонардо. – А если и нет, ты бы каждый вечер расспрашивала меня, кто и как себя чувствовал.
Но ты мог бы, по крайней мере, дать мне знать, что ты как-то заботишься о семье. Что тебе не все равно. Все эти годы я была одна, я сворачивала горы одна, все - только ради того, чтобы мы могли выжить.
Одна, - выдохнул Леонардо. – Но, друг мой, разве бы я мог помочь тебе с цифрами? Разве получилось бы у меня продавать вино? Для этого надо выращивать виноград и делать то, что я не понимаю. Единственное, что я умею – это лечить, и мой единственный способ заработать денег – это лечить. – Он помолчал. – Я знаю, что не оправдал твое доверие, мне далеко до того человека, который подошел бы тебе, хоть мне и казалось когда-то по глупости, что я могу им стать… но годы показали мою неправоту. И твой отец, когда отговаривал меня, был прав. Это ни для кого не секрет, что я не очень-то гожусь тебе в мужья, Мария Инесса.
Ты так говоришь, будто… будто собираешься оставить нас? – Мария Инесса прижала руку к груди, словно зачастившее сердце могло вырваться наружу.
Друг мой, ну что за глупые мысли тебе приходят в голову? – в голосе Леонардо слышался испуг, и Мария Инесса выдохнула. – Ну куда я от вас денусь? Тебя нужно подлечить, у Ромулу вот с Ритой неладно, Эдоардо болеет часто. Полина Инесса что-то совсем у нас загрустила…
Посиди со мной.
Из-за полога послышался вздох. Леонардо вернулся и взял руки Марии Инессы в свои: