Давай сыграем… в любовь…

Озабоченная судьбой своей любимицы, мать даже не поинтересовалась, как дела у самой Амалии, лишь в конце письма выразив надежду, что Элизабет будет пользоваться успехом в высшем свете и достаточно быстро найдет себе мужа.

Девушка с раздражением отшвырнула письмо, вскочила и прошлась по комнате. Затем, заметив внимательный взгляд своей фрейлины, вздохнула:

— Извини…

— Все в порядке, — уверила та, — Я прекрасно помню, как злилась, слушая бессмысленные разговоры сестры.

— Да уж. Мне даже захотелось действительно назначить ее своей фрейлиной, чтобы она поняла, что это — достаточно тяжелые обязанности, а вовсе не развлечения, о которых она так мечтает.

— Не думаю, что это поможет, — возразила Мари, — Но, полагаю, ей быстро надоест во дворце, где для нее нет ничего интересного.

— В любом случае моя мать настаивает… — Амалия указала на валявшееся на ковре письмо, — Впрочем, это не важно. Ты права, моей сестре быстро здесь надоест.

Глава 13

Обедать они решили в личной столовой. Герда, узнав о приезде Элизабет, покачала головой и недовольно пробурчала, что теперь все остальные неприятности, и даже оборотень, покажутся всем детским лепетом. Амалия устало посмотрела на нее:

— Прошу тебя, хоть ты не начинай, — взмолилась она, — Уверяю, что я тоже не в восторге от ее приезда, но не могу же я сразу отправить её обратно?

— Почему бы и нет? — предложила служанка, — Вы ее не приглашали, и, более того, сами пока еще гостья в этом дворце!

Амалия устало потерла виски, не желая вступать в очередной спор со своей горничной.

— Мари, распорядись, чтобы слуги подали обед в мою столовую, — попросила она, — Герда, скажи об этом Элизабет…

С минуту служанка смотрела на нее, словно подбирая возражения, затем

решительно тряхнула головой.

— Я отошлю лакея! Я все— таки ваша личная горничная, а вы — невеста императора.

Будь у Амалии другое настроение, её бы даже повеселила столь резкая перемена взглядов, сейчас же ее сил хватило лишь на то, чтобы кивнуть. Мари достала из своего ридикюля лавандовую воду и протянула ее Амалии, та покачала головой:

— От лаванды у меня всегда болит голова, — она отставила пузырек на столик. Вошедший лакей доложил, что обед подан, Амалия встала и направилась в столовую, Мари последовала за ней. Элизабет все не было, они уже решили приступить к еде, когда она появилась в дверях и явно разочарованно покрутила головой:

— А где император?

— Полагаю, в своем кабинете, — настойчивость сестры начала раздражать.

— Он не обедает с тобой? — в голосе Элизабет послышались презрительно— жалостливые нотки.

— Как правило, нет, — почему— то ей не хотелось рассказывать о своих отношениях Рудольфом.

— Оно и понятно, — Элизабет села за стол и мило улыбнулась, — Наверняка у него есть любовница.

Мари, как раз поднесшая ко рту ложку с супом, закашлялась, а Амалия с интересом посмотрела на сестру:

— Интересно, откуда такие познания?

— Еще в прошлом сезоне все говорили, что принц Рудольф предпочитает восхитительно красивых женщин, а ты никогда не была красивой, — охотно пояснила сестра.

— Лиззи, я буду тебе очень признательна, если ты перестанешь повторять глупые сплетни, — Амалия окончательно разозлилась, — Поверь, что мои отношения с… императором, — почему— то при Элизабет ей не хотелось называть жениха по имени, — тебя не касаются!

— Почему же? Ты же сама недавно предлагала мне занять твое место! — огромные круглые, словно у куклы, глаза удивленно посмотрели на Амалию.

— С тех пор многое переменилось, — уклончиво ответила та, старательно избегая недоуменного взгляда Мари, — Так что прошу тебя оставить и эту тему.

— Как скажешь… — Элизабет обиженно поджала губы, и до конца обеда ни одна из них не проронила ни слова.

Закончив еду все в том же неудобном молчании, они втроем вернулись в гостиную. Амалия чувствовала себя опустошенной. Она подошла к окну, оглядывая парк, и вздрогнула: ей вновь показалось, что между деревьев вдалеке мелькнула светло-серая тень. Она моргнула и всмотрелась в зеленую листву. Наверняка почудилось. Голова была очень тяжелой, словно перед грозой.

Элизабет между тем медленно прошлась по комнате, ее внимание привлек пузырек с лавандовой водой, все еще стоявший на столике у стены. Она подошла, открыла его, старательно понюхала и сморщилась:

— Что за запах? Словно дохлая кошка!

Девушка сделала несколько шагов и вдруг рухнула на пол. Пузырек выпал, жидкость начала разливаться по ковру, моментально впитываясь в пушистый бело— красный ворс.

— Лиззи! — Амалия подскочила к сестре, — Мари, помоги мне!

Вдвоем они подняли Элизабет и положили ее на диван, Амалия коснулась пальцами ее висков, направляя магию, охнула:

— Она без сознания! Неужели в воде был яд?

Она с ужасом посмотрела на Мари, та побледнела:

— Я… я ничего не добавляла, — пролепетала она, — Пожалуйста, поверьте мне…

Амалия кивнула:

— Мари, успокойся, когда ты мне дала этот пузырек, я проверила. Там была лишь лавандовая вода, возможно, яд добавили, пока мы обедали.

— О Боже, — та судорожно вздохнула, — Но… кто?

— Не знаю, — Амалия обреченно вздохнула и потянулась к сестре, магия привычно покалывала пальцы, — Хорошо, что она вдохнула немного.

Она вновь склонилась над Элизабет, коснулась пальцами ее лба, сосредоточиваясь, затем перевела изумленный взгляд на Мари:

— Не может быть! — прошептала девушка. Она резко отдернула руки и посмотрела на свои дрожащие ладони, словно они должны были дать ей ответ. Элизабет тем временем несколько раз судорожно вздохнула и открыла глаза.

— Что это было? — прошептала она.

— Не знаю. Тебе вдруг стало плохо, — сообщила её сестра, от Мари не укрылось, что она старательно избегала смотреть Элизабет в глаза, — Думаю, это последствия утомительного пути… И тебе просто необходимо отдохнуть.

— Наверное, ты права… — девушка попыталась встать, но тут же опустилась обратно, на диван, — Голова кружится…