Давай сыграем… в любовь…

— Оставайся здесь, я позову Герду, — решила Амалия. Она отдала распоряжения недовольной произошедшим горничной и сделала знак Мари выйти.

— Никто не должен знать, что произошло, — предупредила она фрейлину. Та посмотрела на нее с ужасом:

— Вы не скажете императору?

— Пока нет, — девушка покачала головой, она хотела еще что-то добавить, но осеклась, заметив, что Герда вошла в комнату.

— Я уложила вашу сестру на кровать, кажется, она была почти счастлива… — сухо проинформировала она. Амалия улыбнулась:

— Еще бы, это же спальня императрицы.

— Рада, что вы это понимаете, — пробурчала Герда, — И ничего не хочу сказать, но там дверь в спальню императора, которую недавно починили плотники.

— Тогда тебе не составит труда побыть с Элизабет? — попросила ее девушка, представив, как неугомонная сестра обязательно попытается открыть дверь и проникнуть в спальню Рудольфа, — Мне бы не хотелось оставлять ее одну… по разным причинам.

Служанка фыркнула, давая всем понять, что прекрасно осведомлена о причинах беспокойства своей госпожи и вернулась к вверенной ей девушке. Амалия переглянулась с Мари.

— Пойдем, нам стоит поговорить в другом месте.

Они спустились в парк и медленно побрели по одной из дорожек. Двое гвардейцев шли следом, держась на почтительном расстоянии. Амалия покружила по дорожкам, гадая, стоит ли посвящать Мари в очередную семейную тайну.

— Я не понимаю, — та первой не выдержала молчания, — Почему вы не хотите рассказать все императору?

Амалия задумалась, словно пыталась решить, с чего начать.

— В пузырьке…там не было яда.

— Но ваша сестра… она потеряла сознание…

— Да, такое иногда случается и просто от резкого запаха, — Амалия прошлась по дорожке и беспомощно взглянула на фрейлину, решаясь, — Элизабет… она ждет ребенка…

Это известие прозвучало словно гром среди ясного неба, Мари ойкнула и прижала руку к губам:

— Но она же не замужем!

— Полагаю, именно поэтому отец и торопился. Её происхождение и так вызывает слишком много толков, а если кто— то узнает… — она невольно вспомнила разговор с Рудольфом.

— Это может помешать и вашей свадьбе, — заметила Мари, — Невеста императора не может иметь сестру с такой репутацией…

— Ты права, — Амалия задумчиво потеребила оборку на платье, пытаясь решить, что делать.

— Вы расскажете это императору?

— Пока нет. И прошу тебя тоже не говорить никому, даже Эдмунду.

— Барону Фришу? А причем тут он? — Мари недоуменно сдвинула брови. Амалия невольно улыбнулась в ответ, но промолчала. Они еще немного прогулялись в парке. Затем, заметив, что наступают сумерки, она поспешила уйти из парка и увести оттуда свою подругу.

Вернувшись в комнаты, девушка решительно прошла в спальню, где на императорской кровати лежала Элизабет. Она все еще была бледна, хотя с интересом рассматривала комнату, явно придумывая, что можно изменить.

— Даже и не думай! — предупредила сестру Амалия, решительно обрывая все возможные разговоры. Она повернулась к горничной, — Герда, выйди!

Что-то в её тоне было такое, что служанка поспешила молча выполнить приказ. Амалия прошла комнату, присела на край кровати и внимательно посмотрела на Элизабет:

— Кто он?

— Ты о чем? — та все— таки отвела глаза, делая вид, что рассматривает вышивку на покрывале.

— Лиззи, кто отец твоего ребенка, — хотя Амалия говорила негромко, сестра подскочила на кровати и испуганно посмотрела на нее:

— С чего ты взяла?

— Неважно, — она взмахнула рукой, отметая все возражения, — Именно поэтому отец и решил выдать тебя замуж, верно?

От нее не укрылось, что Элизабет ожесточенно кусала губы, стремясь совладать с собой, сестра всегда это делала, когда была взволнована или зла.

— Лиззи, я жду! — потребовала Амалия. Сестра упрямо покачала головой:

— Это не твое дело!

— К сожалению, мое. Как будущая императрица, я не могу позволить себе иметь сестру, которая опозорила всю семью, поэтому, если ты не расскажешь мне все, я отправлю тебя в монастырь. Навсегда.

Последнее слово далось с трудом, но Амалия обязана была сказать его. Элизабет вновь подскочила и с ненавистью посмотрела на сестру:

— Ты не посмеешь!

— Хочешь попробовать?

Два взгляда скрестились. Лиззи первая отвела глаза:

— Ты изменилась, Милли!

— Зато ты осталась прежней… эгоистичной и никогда не думающей о последствиях. И ты не ответила на вопрос — кто отец твоего ребенка?

Элизабет надула губы, обиженно посматривая на сестру, затем поерзала, затем вздохнула, признавая полное свое поражение.

— Ты не знаешь его…

— Думаю, ты сейчас исправишь эту ошибку и назовешь мне имя.

Лиззи сверкнула глазами:

— Хорошо! Если ты так хочешь…

Амалия молчала. Ей совершенно не хотелось слушать признания сестры, но она понимала, что придется это сделать.

— Я слушаю, — напомнила она сестре. Та вновь прикусила губу:

— Его имя тебе ничего не скажет, — и, видя, что Амалия не понимает, пояснила, — Он прибыл в Норрик как посол Северного королевства. Родственник короля.

— Великолепно! — фыркнула Амалия, — Из всех мужчин, окружавших тебя, ты, именно ты, не могла сделать худший выбор!

— Худший? — взвизгнула Лиззи, — Он красив, умен, богат…

— И никогда не тебе не женится, — припечатала Амалия, которой порядком надоело выслушивать сестру.

— Ты говоришь это из зависти!

— Да? Интересно, чему я завидую на этот раз?

— Тому, что он любит меня!

— Сомневаюсь, что это любовь. Скорее, похоть!

— О, ты говоришь так только потому, что ты сама слишком холодная! Если бы ты знала, что происходит между мужчиной и женщиной в спальне, то поняла бы меня!

Амалия задумчиво посмотрела на сестру, представила ее лежащей на подушках, в объятиях мужчины. А ведь и она сама недалеко ушла от Элизабет. Девушка вспомнила о Рудольфе, о том, как чудесно было засыпать, прижавшись щекой к его груди, слушая биение его сердца. Внезапно она вздрогнула: а ведь, возможно, и она сама уже носила дитя под сердцем, хотя Рудольф и уверял, что ничего не произошло, но мужчины, как правило, беспечны. Действительно, стоило поторопиться со свадьбой.

Элизабет напряженно наблюдала за сестрой, гадая, что происходит у той в голове. Заметив, что взгляд той стал рассеянным, она вызывающе повторила: