Делай, что должно. Легенды не умирают

Палаточный городок раскинулся прямо поперек дороги.

Роллеры вылетели из-за поворота, понеслись со склона холма, и Яр, щурясь от бьющего в лицо ветра, выглядывал из-за спины Кречета, пытаясь разобрать, что же там впереди. Пестрые полотнища уже посерели, пообтрепались дождями, но все равно, казалось, будто они радуются новым гостям, полощутся на ветру, приветствуя Эллаэ. И точно так же приветственно взвились огни многочисленных костров, вторя хриплому смеху Керса.

Земляные утрамбовали и спекли в крепкую корку огромный кусок земли, и он уже был полон укрытых чехлами роллеров и машин. «Всадники» свернули туда, выискивая свободное место, Кречет пихнул Яра в бок.

— Пока мы тут разбираемся, сходи, разузнай, куда вообще идти? И кто тут за главного, а я попытаюсь Белого в чувство привести.

— Его приведешь, пожалуй, — хмыкнул Яр, бросив один-единственный взгляд на неугомонную огненную парочку, но шустро соскочил с роллера и постарался выполнить задание старшего друга. И даже успешно: встреченные нэх и удэши единодушно указали на самую большую палатку, приткнувшуюся не в центре, как можно было бы предположить, а на краю лагеря. Оттуда властно веяло соленым морским ветром, из чего он заключил, что там обитают неаньяльские удэши. Не слишком и ошибся, на подходах к палатке различив и характерную для Янтора ноту меда, снега и яблок, и странно знакомый поток тяжеловесной огненной мощи. В волнах магии удэши терялись отголоски сил нэх, так что появление из палатки нехо Аилиса стало для Яра сюрпризом. На его удивленное восклицание тот только усмехнулся:

— Янтор перенес и меня, и Ниилиль. Хорошо, что вы добрались сегодня. Располагайтесь, где пожелаете, если нужны палатки, на восточном крае лагеря есть склад, там можно взять все нужное.

— Ага… А потом куда?

— Вечером будет собрание, по крайне мере Янтор обещал. Почти все прибыли, — нехо вдохнул. — Присмотри за своими спутниками, хорошо, Яр? Тут и так такой хаос творится… Будто не за важным делом собрались.

И, качая головой, ушел куда-то между палаток.

— Да за ними присмотришь, пожалуй, — вздохнул Яр, глядя ему вслед. Впрочем, рассусоливать было некогда, и он поспешил обратно.

Кречет с заданием не справился. Отодрать Керса от Белого было нереально, хорошо хоть эти двое только целовались, не отлипая друг от друга и не видя ничего вокруг.

— Так, давай их как-нибудь… — растерялся Яр.

— За шиворот — и в кусты погуще! — в сердцах рявкнул Кречет под общий хохот.

В итоге так и поступили — почти пинками загнали в первую из наскоро поставленных палаток, предусмотрительно приткнутую как можно дальше от основного лагеря. Глядя на разъяренного Кречета, который только что когти с крыльями не зажигал, остальные «всадники» как-то присмирели, а Эллаэ и вовсе куда-то скрылся, только его и видели. Возможно и к лучшему: хоть он никому голову своими ветрами не кружил.

Правда, долго спокойствие не продлилось. С воплем «Братик приехал!» откуда-то вылетела Ниилиль, мигом повиснув на шее Яра, захлебываясь словами и писками, попыталась рассказать сразу обо всем, что происходило в лагере.

— Лиль, тише! Угомонись же ты, Родничок! — взмолился тот.

Но та так спешила излить восторги, что и не слышала его. И только захлопала ресницами, когда Кречет за шиворот растащил их в разные стороны.

— Задушишь, — сверкнул глазами. — А ну, успокойся! И лучше скажи, куда с припасами податься, чтобы горячего сделать?

— А! Я покажу, идем! — Ниилиль подпрыгивала, как девчонка, которой, собственно, и была, несмотря на свой возраст. Что для удэши какие-то полтора года? Она и не повзрослела пока что, так и плескала во все стороны своей ледяной горной Водой, восторгом и любопытством.

Нет, ничуть не походил этот бардак на описанный в дневниках Аэно лагерь нэх под сердцем Льямы. Да и не должен был, наверное. Здесь было слишком много удэши, а у них — свое понимание опасности и серьезности грядущей битвы.

Яр шел за Ниилиль, таща сумку с припасами, и только успевал по сторонам оглядываться. Если бы те люди с постоялого двора, где встретили Эллаэ, увидели это… Да наверное решили бы, что праздник какой-то, не иначе! Кто-то хохотал во все горло, некоторые сидели кружком, передавая из рук в руки флягу, рассказывая что-то занимательное, кто-то обнимался, хлопая друг друга по плечам — не иначе после долгого расставания встретились. В стороне всколыхнулся воздух, устремился во все стороны, и на освободившемся пространстве соткался удэши, с ухмылочкой поспешил куда-то. У ручья, протекавшего чуть в стороне от лагеря, стайкой собрались водники, нэх и удэши вперемешку, журчали о чем-то своем, перекидываясь поблескивающими на солнце шариками и перебирая разложенные на чистом холсте травы.

Яр поймал себя на том, что уже шагнул к ним, опомнился и потряс головой:

— Ну как с ума все посходили. Лиль! Тут ничем крепче бальзама вас не поили, часом?

— Нет, что ты, что ты, братик! Удэши нельзя пить вино, никто и не думает нарушать запрет Стихий! — всплеснула та руками.

— И хвала Им. Идем, мы ехали с раннего утра, голодные, как волки в зимнюю полночь, хоть вой, — и проникновенно заглянул в изменчивые глаза названной сестры.

Ниилиль немедленно прониклась состраданием и едва ли не волоком потащила его к полевой кухне, куда и следовало сдать припасы. Готовили тут на всех. Несли тоже все, так что от здоровенных котлов, висящих прямо над открытым огнем, пахло так разнообразно, что голова кружилась. Тут тебе и южные специи, и запах рыбы, и наваристый мясной дух, и сладковатая нотка каши…

— Крупы принэс? Это хорошо, — степенно кивнул Яру смуглый нэх с типично пустынным гортанным акцентом. — Туда нэси, там кашу варят. Тарэлки там бэри, травяной настой — там.

— Лиль, милая, сбегай к нашим. Я один на всех не уволоку, пусть придут еще хотя бы четверо. По три тарелки как-нибудь дотащим, — почесал в затылке Яр.

Пустынник хохотнул: юноша был не первым, кто пришел на разведку, а уйти собирался с добычей. Оно и немудрено: многие долгий путь проделали, сюда добираясь, и все на своей силе гнали. Машин, ездящих на топливе, за эти полтора года почти и не осталось, переделали все за исключением тех, где уж никак иначе нельзя было.

На подмогу Яру явились воздушники, все пятеро, со смешками подхватили миски, придерживая их ветерками, чуть ли не жонглируя.

— Я вам! — рявкнул пустынник. — А ну нэ балуйтэ!

Его заверили, что донесут все в целости: больно жрать охота! Тот только погрозил им вслед и вернулся к котлам.

До вечера отдыхали. Ели, спали — ну, кто мог, кто в лагерь не убежал, смотреть, чем помочь можно и с кем поболтать. Или другим делом не занимался. Яр подремал немного, поболтал с Ниилиль, распихал Кречета, когда из палатки вылезли встрепанные и неприлично довольные Керс с Белым. Обложив брата по полной, Кречет, зевая, поплелся и им перекусить принести. А там уже и вечер наступил, и ветер разнес по лагерю весть: пора, пора собираться удэши, хранителям и стражам, тем, кто пойдет в бой. Пора, вас ждут.

***

Старый дом в Ткеше, словно три сотни лет назад, был полон. И полнился он не только голосами и жизнью, силой съехавшихся со всех концов мира нэх, но и напряженным, аж звенящим, как туго натянутая струна, ожиданием. Вестей — любых. Отклика Стихии, к которой напряженно прислушивалась Кая, одновременно умудряясь успокаивать мужа и дочь, родителей мужа и глубоко беременную Илору. Как-то по-особенному деликатно-шумные Шайхадды благоговели перед удэши и старались помогать по одному только намеку на необходимость этой помощи. Ожидание и тревога сблизили все ветви рода, как никогда давая понять — какой бы дальней ни была кровь — она одна.