Делай, что должно. Легенды не умирают

Стоящие у кострового круга горцы встретили их такими же суровыми взглядами. Но он видел, чуял: за этой суровостью прятали растерянность. Видно, выбор дочери понять не могли, а еще не знали, как и отреагировать на него. Да он и сам не знал, как реагировать! Стоял, молчал, как дурак, что сказать не понимал.

И вокруг ширилось молчание: виданное ли дело — девушка выбрала того, с кем браслеты надеть нельзя! Нехо Аилис поднялся с кресла, сделал уже шаг, чтобы подойти, ведь нужно что-то решать. Но Кэлхо, сглотнув, заговорила, звонко, так, что перекрыла еще слышный гул голосов на площади:

— Стихии свидетели мне, что я выбираю Хранителя Аэньяра Эону и ничей больше браслет не надену!

— Но… — её мать откровенно растерялась.

Даже не запретить хотела — по лицу было видно. Понять. А Яр и вовсе ничего не слышал. Только пальцы Кэлхо сжимал, поглаживал. А потом, как во сне:

— Браслеты хранителям не положено… Кольцо. Возьми.

И со своего пальца торопливо стянул. Горячий от его руки ободок легко скользнул на ее палец, сверкнул огненной вспышкой опал, будто ставя точку: так все правильно. И родители Кэлхо медленно кивнули, принимая выбор обоих.

Аилис сел обратно, коснулся виска пальцами. Нейха Вайа успокивающе накрыла его ладонь своей:

— Не переживай, Лис. Все будет хорошо.

Комментарий к Глава 20

* Утишать — делать тише

========== Глава 21 ==========

Дорога наматывалась на колеса роллера, как шелковая лента. После обретения Кречетом своего огненного зверя роллер настолько пропитался его Огнем, что сам стал практически артефактом — вот и не замечали седоки ни неровностей дороги, ни выбоин, ни крутых поворотов, которые пролетали плавно, словно парили на крыльях. Да и сами уже не пугались ни головоломных горных троп, ни иных трудностей, стоящих на пути. Эти места стали для них родными, знакомыми и понятными. Но пришла пора уезжать.

Позади остался Эфар, впереди расстилались плодородные, холмистые равнины Ташертиса, скрытые дымкой утреннего тумана, и Яр, мысленно вспомнив первые дневники предка, усмехнулся: удивительно, но Аэно был прав. Спускаться с гор было так же, как входить в озерную воду. Теплую, прогретую солнцем, но воду — после кристально-чистого и холодного даже в самые жаркие дни лета воздуха Эфара. И непривычно. Он, рожденный в Ташертисе, отвык от этой земли за прошедшие с момента его побега из дому четыре года.

Подумать только — четыре года прошло! И верилось, и не верилось одновременно. Много или мало? Яр не знал, даже предположить не брался. Вроде бы, для нэх это не так уж и много, даже для людей — всего четыре года. А для него как будто половина жизни прошла, столько всего поменялось. И в мире, и в нем самом. Убегал в горы мальчишка, обиженный на родителей. Возвращался — нехо и хранитель.

Тогда, после праздника, он ходил, словно в тумане, в совершенно сумасшедшей смеси чувств. Его любовь к Кэлхо расправила крылья, до того времени безжалостно смятые осознанием своего долга, и носила его над землей. Но она же заставляла чутко присматриваться к девушке, к окружающим, хотя и знал, что среди горцев не принято обсуждать чужую личную жизнь. Кэлхо все так же гордо несла себя, но теперь ему было позволено быть чуть-чуть ближе: брать ее за руку, на которой яростно, ярко пылало неугасимой искрой колечко, провожать к дому и в школу, ради чего он поднимался ни свет ни заря, чтобы встретить ее у дверей. Оставшееся время уделял Ниилиль, та все так же требовала внимания, но хоть к Кэлхо отнеслась тепло и ласково.

За этим всем землетрясение, всколыхнувшее Эфар, слегка подзабылось, хотя кому надо — те прекрасно помнили, что и почему. И не забывали даже, не положено было. А вот Яр очень удивился, когда пришел серьезный-серьезный Амарис, кивнул: мол, идем, отец ждет, а с Ниилиль этна Кетта посидит, на кухню сводит, как раз обещала поучить готовить. Но будто этого было мало. Еще больше Яр озадачился, когда пошли не в кабинет нехо.

Амарис привел его в огромный зал, в котором Яр за два года в Эфар-танне был один раз, пробегая мимо вместе с наследником, когда знакомился с замком. Увидел мельком натертые паркетные полы, но не заинтересовался, не до того было. А сейчас высоченные стрельчатые двери были распахнуты настежь, а в зале — полно народу. Кое-кого он уже видел, в замок постоянно прибывали эмиссары нехо, его родичи, ближние и дальние, кто-то тут же уезжал по поручениям, кто-то оставался подольше. Запомнить всех было нереально, да и Яр был сосредоточен больше на Ниилиль, Кэлхо и занятиях в школе. Вот и смотрел теперь широко раскрытыми глазами на этих неуловимо похожих нэх, точнее, нехо и нейх — здесь, судя по регалиям и знакам на одеждах, собрались сплошь главы семей.

Сам нехо Аилис стоял в центре, на несколько шагов впереди остальных. В праздничной одежде, с вплетенными в волосы лентами — Яру остро захотелось пригладить свою встрепанную голову. Он ведь даже не переоделся. Амарис, зараза, хоть бы намекнул!

Сыну нехо кивнул, и Амарис шмыгнул куда-то в толпу, тут же в ней затерявшись. А Яра взял за руку, повел вперед. Собравшиеся расступались, и вскоре выстроились плотным кольцом, оставив их двоих в центре.

— Я не могу назвать сегодняшний день радостным, — начал нехо, когда шорох шагов стих. — Кровь, сколь бы далека она ни была, одна — и я скорблю о погибших анн-Теалья.

Аэньяр познал на себе то самое горское «захолонуло сердце». Где-то внутри натянулась тонюсенькая струнка — и лопнула с печальным звоном, означая разрыв связи с теми, что отказались от родства с ним на словах, но все равно оставались родичами по крови.

Что сказать, он не знал. Получалось, что он — единственный прямой кровный наследник анн-Теалья? И что случилось с нехо Риваем, нейхой Фаридой и их сыном? Что вообще могло произойти в спокойном Эфаре?

— Вины Эфара в их гибели нет, — будто отвечая ему, продолжил нехо. — Мы предупреждали их. Мы говорили, что люди сейчас могут быть опасны. Они решили делать по-своему… Пусть так. Но земли их остались. Остались обязательства перед живущими на этой земле. И я знаю лишь одного, кто сможет принять эту ношу достойно.

Он взглянул на Яра.

— Нехо Аэньяр Солнечный анн-Теалья Эона.

Яр даже моргать перестал, замер, словно громом пораженный. Он — нехо? Это даже в голове не укладывалось! И он нашел, выловил-таки в перебаламученном вестями сознании одно-единственное возражение:

— Но я же не могу, я же Хранитель…

— Первый Теалья тоже был Хранителем, — мягко заметил Аилис. — И многие первые нехо, и даже Экор… Ты хочешь сказать что-то еще?

— Мне всего шестнадцать, как я смогу справиться? — но, уже договаривая вопрос, знал ответ по усмешкам многих нехо, стоящих вокруг. Его не оставят без помощи. Он теперь часть рода анн-Теалья анн-Эфар. А обособливаться, отгораживаться так, как это делал его дед, он не собирался ни в коем случае.

— Эфар не оставит своих детей, — подтвердил нехо. — Ты будешь учиться, это так. Но вопрос в другом. Готов ли ты принять такую ответственность?

Яр прислушался к себе, к памяти и силе, в которой смешалось прошлое с его легендарными героями, настоящее, с героями пока еще безвестными, и неопределенное будущее, которое ему предстояло выбрать прямо сейчас. Поднял голову и обвел взглядом все лица, что видел.

— Я — Хранитель.

Это и был ответ. И во встречных взглядах читалось теплое одобрение.

Ответ не изменился за прошедшие два года. Простой и ясный, он вел и сейчас, когда Яру стукнуло восемнадцать, и он стал полноправным нэх. И не просто нэх — защитником своей земли.

Мотор роллера мурлыкал в такт дыханию Кречета, не мешая размышлять. Уткнувшись лбом ему в плечо, Яр думал о том, что осталось позади: о замке анн-Теалья, в котором он не раз бывал, и один, и вместе с Ниилиль, вычищавшей застоявшуюся воду. О Кэлхо, которая обняла напоследок, суровая и гордая, но — он знал это — в глубине души таящая любовь и беспокойство.