День гнева

– Да, дела плохи. Но мы можем съездить с тобой туда, на пару сил хватит. Выедем завтра по утру - дня три туда, потом обратно. Тут за неделю не факт, что что-то измениться. Оборону в башнях Вестолд можно долго держать. А я голубка на зорьке отправлю, чтоб сюда временно кого прислали с ближайших. Все же рассадник темных душ - достаточно серьезная проблема, чтобы боевая двойка туда наведалась.

Молча кивнув напарнику с благодарностью, Ирэ завернулась с головой в плащ, чтобы притушить озноб, и, обессиленная, уснула.

Поутру ее разбудил Волий. Тело крайне неохотно слушалось и уж совсем неприлично сопротивлялось против возобновления тряски в жестком седле. С ходу послав коней в галоп, они оставили позади поле брани. Некоторые войны удивленно смотрели им в след, совсем молодые и горячие повскакивали с мест. Ирэ оглянулась через плечо, успев заметить это все прежде, чем долина скрылась за холмом.

– Ты что, не предупредил людей?
– окрикнула напарника инквизитор, притормаживая коня. Спутник тоже замедлился, обернувшись к ней светлым улыбчивым лицом:

– Я переговорил с военачальниками на совете, они передадут остальным. Не волнуйся, люди не будут думать, что мы оставили их без защиты. Особенно после вчерашнего.

63Заглянув в спокойные карие глаза Волия, Ирэ тряхнула поводьями, пуская коня в галоп. В любом случае, чем быстрее они справятся - тем быстрее вернуться.

Кони отмахали почти половину пути за один перегон, чередуя галоп с рысью и шагом, перемежающиеся короткими передышками. Ели и дремали инквизиторы в седле, а в свободное от этих занятий время Волий что-либо рассказывал. Рассказчик он был на самом деле хорошим и даже умудрялся вытянуть из самой Ирэ некоторые крупицы информации о ней самой. О том, что отец пропал. Что матери она не знала никогда. Что приняли ее в учение в возрасте пяти лет, узрев сильный Дар. Как-то незаметно и ненавязчиво Ирэ расположилась к своему новому напарнику. Это было непривычно, так как работая в связке с недолюбливаемой Гэрной, Ирэ осталась одиночкой, ощущая напарника скорее как еще одно орудие, к которому нужно подстроиться, приноровиться. Никаких мифических связей, когда пара понимала друг друга не 65то, что с полу движения, а с полу мысли о нем, Ирэ никогда не ощущала. Однако сейчас проскочила мысль, что возможно с этим открытым парнем после интенсивных тренировок и долгой совместной работы и возникнет некая связка.

От этих мыслей ее отвлек открывшийся глазам пейзаж. На дороге красовалась огромная вонючая яма. Вокруг нее валялся сгоревший, перевернутый обоз, фрагменты тел лошадей, а кое-где и человеческие. Пораженная страшной мыслью, Ирэ выскочила из седла и заметалась между трупами, переворачивая некоторые их них на спину. Вот тело десятника, до сих пор судорожно сжимающего меч уже закостеневшими пальцами. Недалеко - смутно знакомый обезглавленный труп. Голова нашлась в кустах. Старый ветеран, развлекавший молодежь военными байками. Да так славно, что и Ирэ невольно заслушивалась. И шестерку новобранцев, что усердно молились с ней в ту страшную ночь Ирэ тоже отыскала. Она перебегала от тела к телу, вглядываясь в искаженные смертью черты, а перед глазами вставали их образы при жизни. Смеющиеся. Серьезные. Напуганные, но все рано готовые сражаться до конца. В горле девушки стал комок, дыхание перехватило, колени подкосились, и слезы горячими ручьями покатились из глаз. Ирэ душили рыдания, а ее спутник, спешившись, подошел тихо к ней, присел рядом и прижал сотрясающуюся девушку к себе. Ирэ ухватилась за него руками, и сквозь слезы слышалось истерическое:

– Я же обещала им, что опасности больше нет! Обещала! Обещала им!

Волий молча переждал, пока поток слез и бессвязных выкриков закончится, и Ирэ, все еще судорожно всхлипывая, отстранилась.

– Только прошу, сертра, - проникновенно обратился к ней напарник.
– Не впускай месть в свое сердце. Мы в любом случае найдем черта и уничтожим. Но по велению Долга, а не мести.

– Я понимаю, брат мой, - в тон ему ответила Ирэ, слепо глядя перед собой.
– Но для начала деревня.

На негнущихся ногах Ирэ подошла к коню, залезла в седло и развернула животное, поехав в объезд этого места.

Теплые влажные сумерки расползались над землей. Мертвая деревня уже виднелась впереди, вызывая у Ирэ холодные мурашки по спине. Усталые кони шли медленно, а всадники не торопили их.

– Если ты опасаешься, мы можем подъехать на рассвете?
– за прошедшие дни совместного путешествия Волий научился чутко улавливать ее настроение. Но Ирэ только упрямо тряхнула головой, не отводя взгляда от приближающихся темных домов. Помолчав немного, напарник спросил:

– Позволь поинтересоваться, какой у тебя ранг?

– Четвертый, - Ирэ оттянула ткань плаща у горла, демонстрируя щитообразную бляху с гравировкой "IV", приколотую к подкладке. Серебряный щит с фосфоресцирующим в темноте крестом прилагался к направительному письму, полученному в одном из городов родной Империи.
– Недавно повысили.

65- Поздравляю!
– искренне порадовался Волий.
– А я вот второго...

Парень замялся, заглядывая под плащ, а потом смущенно поднял на Ирэ глаза:

– Ну, придется поверить на слово, где-то на поле брани я обронил свою бляху.

Пальцы девушки непроизвольно сжались на узде. Столь резкий жест не остался незамеченным:

– Эй, ты чего?

Инквизитор успокоила колотящееся сердце, понимая, как глупо подозревать первого попавшегося инквизитора подходящего ранга.

– Нет, мне просто показалось, что кто-то стоит на дороге, - "Прости меня, Господи, за ложь".

– Не переживай, - улыбнулся Волий.
– Уж два инквизитора второго и четвертого ранга справятся с этим.

Дальше ехали молча.

На въезде в деревню холодные челюсти на мгновение сжались сильнее, заставив Ирэ поморщиться. Гнетущая атмосфера пустых домов, засохшие следы крови - все это вновь и вновь возвращало инквизитора к той памятной ночи. Волий уверенно ехал по направлению к центру деревни, не замечая или не уделяя внимания едва ощутимым бесплотным взглядам со всех сторон. А Ирэ все больше и больше хотелось развернуть коня и гнать во весь отпор подальше от этого нехорошего места.

На площади царил какой-то неестественный, тугой полумрак. Он, словно живое существо, дышал в лица могильным холодом. Инквизиторы спешились, привязав нервничающих животных к ограде ближайшего дома, после чего, не торопясь и не делая резких движений, приблизились к пепелищу. Волий протянул Ирэ свою суму, а сам сел на корточки у темного пятна, проводя над ним рукой.

– Ну... Ты разбила связку с местом и уничтожила очаг, - голос напарника был непривычно сух и серьезен.
– Но держит их здесь месть за предательство. И пока она не свершиться, они не смогут уйти на покой. Подай мне мой кинжал, он приторочен к сумке.

Волий протянул руку назад и вверх, не отрывая взгляда от пепелища. Рукав плаща чуть съехал вниз, и в бликах от воткнутого в землю факела заблестело серебро широкой цепочки на запястье. Массивный замок и неизвестный знак на нем. Сума с глухим звуком упала в пыль, найденная бляха словно обожгла бедро через ткань брюк.

– Эй, ты меня слышишь?
– Волий обернулся на напарницу и резко умолк, цепко вглядываясь в ее лицо. А в голове у Ирэ сложилось в один момент все: и то, что он "болеет" за княжество У., и разгромленный воз с напуганным войском, и убитое по дороге подкрепление после ее рассказа, и... Найденная до этого в деревне бляха.

– Это ты, - тихо прошептала Ирэ, отступая на шаг назад. Затем сунула руку в карман и вытащила слабо фосфоресцирующую в темноте бляху. Напарник опустил на нее взгляд, и его лицо в один момент стало неприятно жестким.