День гнева

– Но Ванусто хочет более радикально решить эту проблему... А потом и убрать настоятеля. И продолжить питаться людскими душами, заставляя слабых из них делать усиливающие ритуалы. А потом можно вновь переехать, - по лицу цыгана блуждало крайне довольное отрешенное выражение. Черные глаза смотрели куда-то сквозь Ирэ. Из-за деревьев выплыли пять или шесть фигур в серых рясах. Младшие послушники окружали хрипящую девушку, глаза их были закрыты, но через веки просвечивали красноватые огоньки.

– Его верные слуги, сейчас немного поиграем, - вновь подал голос цыган. Его слова пробивались до угасающего сознания задыхающейся Ирэ словно сквозь вату.
– Ведь ты в последнее время очень ему мешала.

Хватка на горле ослабла, и Ирэ рухнула вниз, судорожно хватая ртом воздух и надрывно кашляя. Отдышаться ей, естественно, не дали. Послушники подхватили вяло сопротивляющуюся девушку и ловко прикрутили ее к дереву крепкой волосяной веревкой. Руки были жестко зафиксированы, из горла вырывались только сипы. Ни о каких экзорцизмах и молитвах не могло идти и речи. Инквизитор подняла голову и встретилась глазами с невидящим взглядом цыгана. Тот едва заметно ухмыльнулся, и боль пронзила нутро Ирэ. Казалось, что чрез горло, нос и уши в ее тело вливалось расплавленное железо. Сколько это длилось, неизвестно, Ирэ потеряла счет времени в этой одуряющей, невыносимой боли. Она схлынула так же внезапно, как и началась. Действие слегка изменилось: послушники рассредоточились по площадке, цыган зажимал рукой плечо, обнажив зубы в оскале. Возле самого фонтана стояла плотная высокая фигура в темно-коричневой рясе. В единственной руке монах сжимал схваченный за середину шест. Цыган-демон въедливо зашипел, послушники сорвались с места и серыми тенями начали наступать на монаха. Шест описал полный круг, а потом со смачным звуком впечатался в живот ближайшего одержимого. Тот отлетел на приличное расстояние, потом невозмутимо поднялся и продолжил надвигаться на монаха. Алекс, стрельнув глазами по сторонам, уперся взглядом в цыгана. Быстро смекнув, молодой человек запрыгнул на бортик фонтана и с криком "Отведай ка святой водицы, тварь!" окунул в воду шест и прокрутил его в руке, чтоб брызги оросили чернявого. Но цыган только тихо засмеялся.

35- Не выйдет, - Ирэ не узнавала своего голоса.
– Он уже осквернил эту воду.

Все то время, пока монах отбивался от превосходящего числом противника, инквизитор старалась ослабить веревку на руках. "Мне бы хоть одну руку высвободить" - внутренне взмолилась Ирэ. Веревки поддавались понемногу, еще чуть-чуть... Но она не успела, боль пришла снова. Но и не продлилась долго. Монах переключил на себя внимание демона. И хоть какая польза от произошедшего была - напрягшись от резкой нестерпимой боли, Ирэ все же выдернула руку из тугого захвата веревки. Правда, по ощущениям, оставив на ней содранную кожу. Отколов негнущимися пальцами серебряную брошь, инквизитор вытянула вперед руку и затянула хриплым голосом экзорцизм:

– Exorcizamus te,omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas, omnis incursio infernalisadversarii, omnis legio, omnis congregatio et secta diabolica...

Резко развернувшись на каблуках от истязаемого монаха, демон зашипел и тяжело, словно продираясь через вязкую субстанцию, начал приближаться. Его кожа местами дымилась, обнажая слизкую чешую под низом. Но сил Ирэ не хватало на большее, а Ванусто не зря относят к сильным демонам. Уже когда до привязанной к дереву девушки осталось не больше трех шагов, к молитве подключился и второй голос. Монах стоял на коленях, слегка подрагивая, и молился, вытянув вперед руку с небольшим нательным крестиком. Кожа на цыгане задымилась, обнажающаяся под ней мерзкая тварь шипела и выдыхала желтоватые пары изо рта и носа. Однако демон был не в силах ни преодолеть оставшиеся несколько шагов, ни добраться до монаха.

– Ut Ecclesiam tuam secura tibi facias libertate servire, te rogamus, audi nos. Ut inimicos sanctae Ecclesiae humiliare digneris, te rogamus audi nos. - с последними словами экзорцизма, произнесенными в унисон, фигура цыгана окуталась серой воронкой, втянувшейся в землю, по которой пронеслась волна сухого жара. Иссушенное тело, которое когда-то было оступившимся священником, рухнуло на аллею. Алый огонь, пронзающий веки послушников угас, и они деревянной походкой направились в сторону храма. Монах отвязал Ирэ, и, придерживая, помог ей доковылять до тела. Инквизитор возвела руки к небу, шепча привычные слова, затем вытянула их надо останками и те вспыхнули золотистым пламенем.

– А теперь можно и отдохнуть, - ноги Ирэ подкосились, и монаху пришлось волоком тащить ее до снимаемых комнат.

Проваливаясь в сон, Ирэ вспомнила, что хотела спросить:

– Как ты там оказался?

– Мне не спалось, и я вышел в город. Когда проходил храмовый парк с той стороны забора, культю обожгло болью.

– Поздравляю, - Ирэ слабо улыбнулась, закрывая тяжелые веки.
– У тебя теперь довольно оригинальное чутье...

Разговор с настоятелем был не сказать что приятным, но а этот раз они разошлись вполне довольные друг другом. Послушников, одержимых бесом, обрили наголо, обрядили в крапивные рубахи и отправили под присмотром в горный монастырь - пожизненно отмаливать свои грехи. Всех, кроме одного. Тот, что в самом начале схлопотал сокрушительный удар шестом в живот, скончался ночью. Фонтан вновь освятили, площадку перед ним тщательно омыли святой водой. Настоятель догадывался, что в его храме нечисто, но не хотел ставить такое жирное пятно на репутации. Ну и чуть не поплатился собственной жизнью за свою гордыню. В качестве благодарности он поделился, что письмо с просьбой об аресте приезжего инквизитора привез погибший священник. В письме говорилось, что инквизитор провозит собой ошейник подчинения демонической сущности и контролирующий браслет. Далее шло подробное описание этих вещей и нижайшая просьба самому удостовериться и предать демонопоклонца под Трибунал. Славься Господи, что ее все же тогда обокрали на рынке. Этот не стал бы и слушать, а сразу на костер и до свидание.

37Когда удовлетворенная Ирэ зашла в таверну, чтобы забрать свои вещи и пообедать на дорогу, хозяин протянул ей большой белый конверт с Церковной печатью. Вскрыв письмо, Ирэ прочла пару строк о том, что ей незамедлительно нужно явится в Аенбург и отчитаться Верховному Трибуналу. Вытряхнув из конверта золотой осо, инквизитор поняла, что мечты об обеде остаются лишь мечтами.

Глава 2.

Пепел куриным пухом легко взлетал в темное звездное небо. Ирэ лежала на подстилке на спине, укрывшись плащом и под голову подложив суму. У костра тихо переговаривались люди, фыркали на отдалении кони. Через пару дней они прибудут к месту военных действий. Два княжества с другой стороны мрачного лесного массива Бигль сцепились за спорный клочок земли, а человеческое кровожадство и смерти приманивают тварей преисподней, как мух одна неаппетитная субстанция. Уже около месяца Ирэ свободно разъезжала по городам родной империи в ожидании новой бляхи. Прибыв в Аенбург и отчетавшись перед Верховным Трибуналом о случившемся в Большанах, она получила указание не покидать земли Империи, а ожидать задания для подтверждения звания инквизитора четвертого ранга. В одном из городов, по прибытии, инквизитора ожидало письмо с указанием направляться на арену военных действий между княжествами У. и Б., встретится с напарником и зачистить территории от возможных тварей. Глянув на карту, Ирэ удивленно хмыкнула - спорные земли, за которые и началась грызня между князьями У. и Б., лежали вплотную к лесам Бигль, только с обратной стороны от Ольшанской губернии. И вот уже около недели Ирэ путешествует с военным обозом с провиантом и несколькими десятками солдат вдоль лесного массива от границы княжества Б. и соседней страны - Тоан-зы.

Ветки исполинских деревьев мелко шелестели на слабом ветру, но это там, а здесь стояла невыносимая вечерняя духота, когда земля избавляется от накопленного за день жара. С погодой в последнее время творится что-то непонятное - уже давно ночами должны были ударить морозы, а в некоторых северных странах и снег пойти, но никакого намека на прохладу и не было. Солнце вроде уже и не опаляло лучами, но воздух был раскален, а ночами стояла противная липкая духота.

39- Не помню, когда в последний раз была такая долгая жара осенью, - донесся до Ирэ голос одного из старых вояк у костра. Его собеседник согласно промычал что-то в ответ. Застучала ложка о край керамической кружки, затем послышалась возня и все стихло. А Ирэ все лежала и смотрела, как улетают вверх хлопья пепла, да искры от костра причудливо вплетаются в рисунок звездного неба. Действительно, такой жаркой осени давно не было.

Утро встретило обоз пасмурным небом и мелкой моросью. Это было вдвойне издевательство, так как облегчения погода не принесла никакого. Ирэ угрюмо тряслась в седле массивного гнедого коня с противным норовом чуть в стороне от колонны, насчитывающей два десятка конников и огромный обоз, и незаметно для себя слушала военные байки солдат.

– Хэй, госпожа инквизитор?
– окликнул ее усатый десятник.
– А вы за кого в нынешней войне? За наших или мерзких этих, чубатых?

Ирэ покосилась на него из-под натянутого практически до самого носа капюшона и недовольно буркнула:

– Ни за кого. Вы же знаете, Церковь не вмешивается в военные действия.

– Ну а чисто по человечески?

– А чисто по человечески, - раздраженно повысила голос девушка, - я вообще в принципе против того, чтобы зарвавшиеся правители за сраный, прости Господи, клочок земли сомнительной ценности жертвовали жизнями своего народа!

Десятник в замешательстве замолчал, а Ирэ отвернулась от шествующей колоны и начала рассматривать проплывавшие мимо деревья неизвестной породы. Кряжестые, но высокие, с толстой светлой корой и узкими темными листьями. Такие деревья больше нигде не росли, и изделия из них очень дорого ценятся в других странах.