Дети белой богини

– А я бы воздержался. Что ж, спасибо тебе, Борисович.
– Завьялов поднялся из-за стола.

– Не за что. Ты заходи, Саша, всегда рад тебя видеть. С тех пор, как ты ушел, работать стало не с кем. Все под Горанина ложатся, берут во вни­мание только те факты, что на поверхности, и то­ропятся поскорее спихнуть дело. Все упростилось до невозможности. Видно, мне на пенсию пора. Буду на даче грядки пропалывать да огурцы по­ливать. Борисович городу больше не нужен. Так-то... Погоди, я тебя провожу.

– Может, вместе пойдем?

– Не. Я еще посижу; - вздохнул майор.

– Все одно дома выспаться не дадут. Внучка капризни­чает, жена злится. А я, как всегда, виноват во всем. На отдельные квартиры дочерям не наворовал. Я ж не Горанин.

Они вышли на улицу. Майор крепко пожал Александру руку:

– Ну давай, капитан Завьялов. Удачи тебе!

– И ты держись. Жене привет.

– Обязательно!

Улицы города стремительно пустели. Было темно и холодно. Когда бежевые «Жигули» за­тормозили у автобусной остановки, он вздрог­нул от неожиданности и обернулся: кому это так повезло?

– Александр Александрович!
– высунулась из тайны Вероника.
– Садитесь!

– Какими судьбами?
– спросил он, очутившись в теплом салоне.

– Я вас искала, - сказала девушка, трогаясь с места. Машину она водила аккуратно, не лиха­чила.
– Вчера звонила вам весь вечер. Хотела се­годня заехать в страховую компанию, но потом подумала, что Это неудобно.

– Да уж!
– не удержался он.
– Мне и так се­годня досталось! Не хватало еще, чтобы коллеги начали сплетничать обо мне и дочери мэра!

– Дождалась, когда закончится рабочий день, увидела вас на автобусной остановке, но вы по­ехали не на Фабрику.

– Ты что, ехала следом за автобусом?! Завьялов с досадой подумал, что потерял бди­тельность. Не заметал машину Вероники, растяпа!

– Да, - тряхнула она белокурыми локонами

– Опять без шапки? Простудишься

– Я же на машине... Мимо остановки, где вас подобрала, проехала восемь раз. Это был девя­тый. Город-то у нас маленький.

– Но зачем? Что случилось?

– Вы ведь его не предадите?

– Кого? Германа?

– Да.

– Ну раз я этого еще не сделал

– Понимаете, у него много врагов. Это только кажется, что Герман - всеобщий любимец. Не ос­тавляйте его. Вы его единственный друг.

– Ника, ты знаешь, что у Германа есть граж­данская жена?
– как можно мягче спросил он -Есть дочь, а на днях родился внук?

– Внук? У Германа?

Кажется, тот факт, что ее любимый мужчина уже дедушка, Веронику поразил.

– Твоя мама права, ты всего-навсего заложни­ца его амбиций.

– Фу ты, как пышно! Фраза точь-в-точь в духе моей матери!
– фыркнула Вероника.
– А вы ей подпеваете!

– Я переменил свое мнение относительно Аг­лаи Серафимовны, после того как с ней погово­рил. А после визита к Вере Васильевне понял, почему твоя мама против вашего брака с Герма­ном. Она права.

– И почему?

– Видишь ли, у Германа есть тайна. Он ...э-э-э... не совсем здоров.

– То есть?

– Иногда Герман совершает странные поступ­ки, - осторожно сказал Завьялов.

– А другие разве не совершают?

– Я пока не готов об этом говорить. Мне надо проконсультироваться со специалистом. Но лучше бы тебе держаться от Германа подальше.

– Ха-ха! Если бы я вас знала чуть хуже, поду­мала бы, что мама дала вам взятку! Мы почти при­ехали.

Вот и его дом. Вероника замолчала, заезжая на асфальтированный пятачок. Заглушив мотор, повернулась к нему:

– Можно зайти на чашку кофе? Он слегка растерялся:

– Пожалуйста. Но у меня... Я не жду гостей. Гостью. Холостяцкая квартира, моя жена... Сло­вом, я не знаю.

– Как же вы не похожи на Германа!
– не удер­жалась Вероника.
– Знаете, как в таких случаях ведет себя Горанин?

– Как?

– А вот так!

Вероника приблизилась, обняла за шею и приникла к его губам. Он ответил на поцелуй и подумал, что еще ни разу в жизни не оказывал­ся в такой нелепой ситуации. Прежде чем впер­вые поцеловать Машу, он с неделю просчиты­вал все возможные варианты и приготовил це­лую речь на случай, если ситуация выйдет из-под контроля. То есть, если потребуется продол­жение. Тогда, как честный человек, он сделает предложение и так далее, и тому подобное. Це­ловаться просто так, без серьезных намерений, да еще с девушкой лучшего друга... Черт знает что!

– А после этого Горанин просто поднимает­ся вместе с женщиной в квартиру, не пытаясь выяснить на леетнице, зачем, для чего и как на­долго, — сказала Вероника, оторвавшись от его губ.
– Я его за это ненавижу, но тебя, кажется, ненавижу еще больше за то, что ты другой!

Вот тут он растерялся окончательно. Что за цирк? Что ей надо? Ба, у нее истерика!

– Ника, Ника! Да приди ты в себя!
– Он по­гладил ее по голове, словно ребенка.
– Пойдем ко мне. Тебе надо успокоиться.

– Да-да, - забормотала она. И открыла двер­цу.

Снежная крупа, словно сахарная пудра, мо­ментально осыпала светлые локоны. Его вдруг ох­ватила пронзительная жалость. Ну что же она с собой делает?

«Успокоительное ей, что ли, дать?» - разду­мывал он, поднимаясь на пятый этаж. Вероника всхлипывала и, то и дело спотыкаясь, хваталась за него.
– «А вдруг у нее аллергия на лекарства? Надо бы Аглае позвонить...»

– Не надо звонить маме, - сказала Вероника, будто услышав его мысли.
– Я сейчас поеду. По­сижу немного и...

Она опять громко всхлипнула. Он кинулся на кухню, плеснул из чайника кипяченой воды в ста­кан. Девушка в это время прошла в комнату. Ког­да он влетел туда со стаканом в руках, она сидела на диване.

– А выпить нет?
– спросила Вероника, сделав глоток

– Не надо тебе этого.

– Я расстроилась немного, - пожаловалась она.
– Из-за Веры. Я должна была догадаться, что У них есть дети... ребенок... Вы ведь знаете, как это бывает. Мы скрываем от себя наши догадки, бежим от них. Я тянула, сколько могла. И про их Дочь я не хотела знать. И про то, что они могут быть счастливы. Без меня. Или уже счастливы. Вы понимаете? Ты понимаешь? Господи, я никак не определюсь, как тебя называть! И как к тебе относиться!