Дети гарнизона

Подполковник деловито пнул тупым ботинком Бессарабскую тушу:

— Встать!

Тот, не отрывая рук от затылка, медленно поднимался, привстал с одного колена, потом с

другого.

— В чем дело, начальник? Я депутат! Пожалеешь, в натуре.

— Заглохни, вопросы задаю я. Отменили тебе неприкосновенность, — Шульга повернулся к

оператору. — Снимайте, снимайте! Материалы приобщим к делу. Исторические кадры — арест

Бессараба! Гражданин Бессараб, несколько часов назад вы задавили насмерть аквалангиста, этого

с лихвой хватит, чтобы задержать и по подозрению в покушении на убийство гражданских лиц, за

незаконное хранение оружия, за контрабанду людьми и государственными ценностями! Дальше

объявлять список? Арест на 72 часа. Пока. Ну, а остальную процедуру знаешь не хуже меня….

— Начальник, может, договоримся? — стоя «на четырех костях», заскулил, не замечая

снимающей телекамеры, падишах Тарханкута. — Это не я задавил, мужик сам на мину

напоролся! В натуре, я же в управу компьютеры купил. Что еще? С тобой, Шульга, мля, не

договоришься. Надо было раньше тебя шлепнуть!

— Пошел в автобус, падишах сраный! — распорядился подполковник, повернулся к камере:

— Все, конец фильма, съемки окончены!.. Давайте, сворачивайте шарманку, и гуд-бай! В главке

сделаем с пленок копии, для уголовного дела, а вы — айда на корабль!

— А, вы засветили! — зло завопил из автобуса на турок Бессараб. — Сами, падлы,

пиратское золото, усираетесь, чтоб найти! Козлы! Не докажете ничего! Урою всех! Похороню!

Достану! По списку!

— Ну-ну, собака лает… Трогай, на базу, — подполковник отдал команду водителю. — А вы,

турки, быстрее отсюда, от греха подальше. Вечером теплоход, до Ялты еще успеть надо,

желательно живыми.

«Папа! Где отец?», — вдруг встрепенулась Хелена, оглядываясь

— Ушел товарищ капитан на своей амфибии, бачь? — отряхиваясь от пыли, возник рядом

всезнающий Рачибо, — Не возьмешь его, уже заглыблюется, — протянул, показывая в море

рукой.

В порту автобус телевизионщиков погрузили на борт отходящего в Стамбул теплохода.

Обидно и горько было покидать Родину. Так надеялась! Инстинкт самосохранения подсказывал:

не время еще возвращаться? Бессараб, злой демон в шаманской короне, наверняка откупится,

вернется к своим делам. И подумать страшно, что сделает с папой, мамой, Дениской, если узнает

о них. «Всех по списку замочу!», — билась пугающая угроза. Осилес, расправься с ним из

поднебесья…

Бессараб просидел за решеткой положенные 72 часа, истомил и застращал сокамерников.

При обыске криминала явного не обнаружили, и адвокаты все так замутили, что отпустили на

волю. Когда вернулся, затаился. Пришел страх за сокровища: «Отберут, отметут? Зря «засветил»

на камеру». Метался: куда спрятать, чтобы не нашли? Припомнил турка. Припрятать в подводную

щель, как это делали во времена пиратов! В одну из ночей древности и золото в непромокаемых

мешках загрузил в «Буцефала», свез к Черепахе и запрятал в гроте. До лучших времен…

…Одиссей ластился всю обратную дорогу, и у них был изредка добротный секс, но

подступала к душе нервная обида, приправленная едкой неудовлетворенностью, что не удалось

открыто встретиться с папой, мамой, Дениской. Почему так получилось? Не время еще?

Вернулась в Стамбул, золотую клетку, где так ловко сплетались в реальность желания и

возможности. Одиссей снова сделал предложение, стоял на коленях, задарил драгоценностями —

получил согласие. «Все равно, — подумала, — нужно быть с кем-то. Пусть с ним!» Опять все

решили за нее мужчины…

…Тарик выпустил в эфир первую «Дорожную карту» нового сезона и свалился с

микроинфарктом. Передачи о приключениях и путешествиях начали выходить еженедельно, в

рейтинговое воскресное время. Теперь Хелен моталась по миру со съемочной группой.

Калейдоскоп стран, удивительных пейзажей, интересных встреч, свежих сюжетов для программы.

И рядом с Великим была окрыленная успехом и признанием Фисташечка!

Черное море. Борт «Григория Сковороды»

Она снова вздохнула, взволнованная воспоминаниями

— И теперь еще одна попытка. Немного со страхом смотрю в будущее. Сколько лет не была

на Родине? Последний раз не увидела ничего хорошего… Как будет на этот раз?

— Все будет хорошо, просто отлично! — подбадривал Нат.

Тарик, Чиф, перенес очередной микроинфаркт, страдал от сердечных болей, выглядел

бледным и уставшим. Но держался, отшучивался. И был поглощен рабочим ритмом.

— «Колизеум» открывается. Огромная супер-модная дискотека, — настраивал Тарик. —

Вложил огромные суммы, реставрировали старинные Константинопольские термы, расчистили

катакомбы. Прекрасное заведение!

Действительно, давно не была в Лалели. В последний раз, когда вызволяла из Юкселя

Юльку. По правде говоря, не очень и тянуло. Удивилась, зачем Тарику после первой поездки в

Крым, со слабым сердцем, участвовать в шумной церемонии.

— Префект, мой друг, просил, — оправдывался бледный Тарик.

Что-то предчувствовала, сильно расстроилась, подумала: «Конечно, мы все пользуемся им,

высасывая мысли, сюжеты, жизненные силы. А он щедро отдает их людям». Мысленно стала

сравнивать Тарика с отцом. Потом пришла мысль: неужели и Тарик, и папа уйдут когда-то?

Разрисованный студийный автобус по пути на открытие «Колизеума» застрял в пробке.

Прохожие, узнав, приветствовали, радовались, как дети, некоторые бросались на колени, славя за

встречу с «живой легендой». Тарик всегда в таких случаях краснел и стеснялся, но тогда печально

вымолвил: «Приветствуют, как в последний раз...»