Дисциплина и Портянки

— Ну да. Зато сегодняшний я лучше, чем я — вчерашний. А это главное.

Она раскрыла рот, уже собираясь что-то сказать, но потом…

Замерла.

Глаза забегали. Она вдруг о чём-то задумалась.

Не обиделась. Нет. Просто словно… провалилась в свои мысли на секунду.

«Задумалась о себе походу.», — подумал я. — «И хорошо.»

* * *

Обед выдали после построения, и, честно сказать, запах был куда приятнее, чем вчера.

Плов — жирный, с мясом.

Борщ — густой, с капустой и картошкой.

Чёрный чай и персиковый компот с изюмом — сладкий, ароматный.

Ломоть ржаного хлеба.

Но главное… на подносе лежали два песочных печенья. Размером с ладонь. С запахом детства.

Мы уселись на свои привычные места. Кто-то уже налегал на борщ. Кто-то ворошил плов.

Эмеральд первой глянула на десерт и, не дождавшись ничего, откусила:

— Ммм! Слушайте, да они с какао и сахаром нормально так намутили! А не просто навалили, как в дешёвом всяком недо-печенье за сто лиен! Вот так надо печеньки делать!

Она улыбалась искренне, прямо как ребёнок. Я даже чуть было слезинку не пустил от умиления.

Меркури в это время глянул на своё мясо и вздохнул:

— Эх… где вчерашние тефтельки? Жили-жили — и всё.

Блейк ковыряла вилкой плов. Осторожно. С подозрением.

— Как-то вы… странно рис готовите. Не как в Менажери.

Я глянул на неё и спокойно ответил:

— Так тут и не Менажери.

Она вздохнула, ткнула вилкой в кусочек мяса. Покрутила его.

— Но зачем сюда эти жирные кусочки свинины?.. Они же такие… невкусные.

На это Меркури поднял голову и вцепился в нее взглядом:

— Если не будешь — я не против махнуться! Печеньки тебе, а мясо — мне!

Блейк чуть склонила голову, помолчала и — махнулась с ним. Без лишних слов. Просто:

— Вот, возьми.

Я даже рот открыл было — что-то сказать. Мол, может, не стоит… может, ты потом пожалеешь…

Но… промолчал.

Сидел, глядя, как Меркури вгрызается в мясо с тем видом, будто попал в ресторан. Как Эмеральд с довольной рожей доедает второе печенье. Как Блейк спокойно пьёт компот, а потом пробует борщ, с чуть скривленным, но мужественно терпеливым видом.

Ну… по крайней мере они довольны.

А больше нам, по сути, и не надо.

* * *

После обеда нас снова согнали в лекционный зал.

Тот самый, каменный, с высоким потолком, скамейками и проекторами. Воздух внутри был прохладным, но тяжёлым — от сдержанных зевков, напряжённого сосредоточения и страха, что тебя вызовут.

Айронвуд стоял как статуя. Говорил как пулемёт.

Мы сидели как первоклашки, конспектировали так яростно, что ручки гнулись, и никто даже не делал вид, что хочет прикорнуть. У всех хватило мозгов — вчерашнюю гранату в руке Блейк никто не забыл.

В какой-то момент он закончил объяснение и, глянув на зал, произнёс:

— Курсанты! Домашнее задание! Написать развёрнутое сочинение на тему: «Зачем требуются академии первого, второго и третьего эшелонов и такое большое количество охотников.»

Он помолчал и добавил:

— Минимум — тысяча слов. Сдача — послезавтра.

Где-то сзади кто-то хрипло вздохнул, но быстро притих.

Так как лекция сегодня была короткая, то нас погнали на физуху.

Приседания, отжимания, подтягивания. Под палящим солнцем.

Мы работали под счёт, кто-то уже не чувствовал пальцев. Кто-то — смысла жизни.

Меркури, отдышавшись, буркнул сквозь стиснутые зубы:

— Слушай, ну это ж по идее с утра делать надо, да? Типа зарядка там, бодрячок… Чего они нас вот так дрючат после обеда?

И тут, словно призрак, возник тот самый амбал-инструктор.

Голоса у него не было — был гул танкового дизеля:

— Это усе для того, шобы такие как ты тут особо не умничали… и исполняли приказы.

Меркури моментально побледнел и вгрызся в подтягивания, будто хотел вытащить себя в ад и обратно.

Рядом Блейк висела на турнике, уже еле-еле подтягиваясь.

Коко, не теряя ни капли энтузиазма, орала в её сторону:

— Давай-давай! За Академию! За товарища старшего инструктора! За директора… Белладонна, ну же!

Блейк же не дотянулась и упала, а Коко недовольно сказала:

— Эх… видимо директору ничего не достанется…

Затем она перевела взгляд:

— Арк! Чего стоишь?! Твоя очередь! На турник — марш!

Я молча вышел. Подошёл. Подтянулся раз.

Два.

Три…

Пятнадцать…

Двадцать.

Никакой показухи, просто работал. Как на ферме.

Когда я спрыгнул на землю и вытер лоб, я вдруг заметил…

Вельвет, Коко и тот самый амбал стояли чуть в стороне и перешёптывались.

«Блин, походу перестарался…» — пронеслось у меня в голове.

Я тихо, без звуков, встал в строй, стараясь делать вид, что всё как у всех.

Хотя внутри было ощущение, что кто-то начал на меня слишком внимательно смотреть.

И если раньше это было просто любопытство… то теперь — оценка.

* * *

На ужин нам выдали настоящее произведение кулинарного искусства.

Пюре с рыбкой, запечённой в тесте — по четыре (!) штуки на каждого,

Рассольник с перловкой, огурцами и тушёнкой — густой, как болотная жижа, только вкуснее,

Чай чёрный, кисель — малиновый, тягучий и сладковатый,

И десерт: плитка чёрного шоколада, не горького, не сладкого — как раз по-армейски.

Мы сели за стол, только тарелки грохнули — и началось.

Меркури, едва увидев рыбку, аж засиял: