Дисциплина и Портянки
Шрифт:
— Ну да. Зато сегодняшний я лучше, чем я — вчерашний. А это главное.
Она раскрыла рот, уже собираясь что-то сказать, но потом…
Замерла.
Глаза забегали. Она вдруг о чём-то задумалась.
Не обиделась. Нет. Просто словно… провалилась в свои мысли на секунду.
«Задумалась о себе походу.», — подумал я. — «И хорошо.»
* * *
Обед выдали после построения, и, честно сказать, запах был куда приятнее, чем вчера.
Плов —
Борщ — густой, с капустой и картошкой.
Чёрный чай и персиковый компот с изюмом — сладкий, ароматный.
Ломоть ржаного хлеба.
Но главное… на подносе лежали два песочных печенья. Размером с ладонь. С запахом детства.
Мы уселись на свои привычные места. Кто-то уже налегал на борщ. Кто-то ворошил плов.
Эмеральд первой глянула на десерт и, не дождавшись ничего, откусила:
— Ммм! Слушайте, да они с какао и сахаром нормально так намутили! А не просто навалили, как в дешёвом всяком недо-печенье за сто лиен! Вот так надо печеньки делать!
Она улыбалась искренне, прямо как ребёнок. Я даже чуть было слезинку не пустил от умиления.
Меркури в это время глянул на своё мясо и вздохнул:
— Эх… где вчерашние тефтельки? Жили-жили — и всё.
Блейк ковыряла вилкой плов. Осторожно. С подозрением.
— Как-то вы… странно рис готовите. Не как в Менажери.
Я глянул на неё и спокойно ответил:
— Так тут и не Менажери.
Она вздохнула, ткнула вилкой в кусочек мяса. Покрутила его.
— Но зачем сюда эти жирные кусочки свинины?.. Они же такие… невкусные.
На это Меркури поднял голову и вцепился в нее взглядом:
— Если не будешь — я не против махнуться! Печеньки тебе, а мясо — мне!
Блейк чуть склонила голову, помолчала и — махнулась с ним. Без лишних слов. Просто:
— Вот, возьми.
Я даже рот открыл было — что-то сказать. Мол, может, не стоит… может, ты потом пожалеешь…
Но… промолчал.
Сидел, глядя, как Меркури вгрызается в мясо с тем видом, будто попал в ресторан. Как Эмеральд с довольной рожей доедает второе печенье. Как Блейк спокойно пьёт компот, а потом пробует борщ, с чуть скривленным, но мужественно терпеливым видом.
Ну… по крайней мере они довольны.
А больше нам, по сути, и не надо.
* * *
После обеда нас снова согнали в лекционный зал.
Тот самый, каменный, с высоким потолком, скамейками и проекторами. Воздух внутри был прохладным, но тяжёлым — от сдержанных зевков, напряжённого сосредоточения и страха, что тебя вызовут.
Айронвуд стоял как статуя. Говорил как пулемёт.
Мы сидели как первоклашки, конспектировали так яростно, что ручки гнулись, и никто даже не делал вид, что хочет прикорнуть. У всех хватило мозгов — вчерашнюю гранату в руке Блейк никто не забыл.
В какой-то момент он закончил объяснение и, глянув на зал, произнёс:
— Курсанты! Домашнее задание! Написать развёрнутое
сочинение на тему: «Зачем требуются академии первого, второго и третьего эшелонов и такое большое количество охотников.»Он помолчал и добавил:
— Минимум — тысяча слов. Сдача — послезавтра.
Где-то сзади кто-то хрипло вздохнул, но быстро притих.
Так как лекция сегодня была короткая, то нас погнали на физуху.
Приседания, отжимания, подтягивания. Под палящим солнцем.
Мы работали под счёт, кто-то уже не чувствовал пальцев. Кто-то — смысла жизни.
Меркури, отдышавшись, буркнул сквозь стиснутые зубы:
— Слушай, ну это ж по идее с утра делать надо, да? Типа зарядка там, бодрячок… Чего они нас вот так дрючат после обеда?
И тут, словно призрак, возник тот самый амбал-инструктор.
Голоса у него не было — был гул танкового дизеля:
— Это усе для того, шобы такие как ты тут особо не умничали… и исполняли приказы.
Меркури моментально побледнел и вгрызся в подтягивания, будто хотел вытащить себя в ад и обратно.
Рядом Блейк висела на турнике, уже еле-еле подтягиваясь.
Коко, не теряя ни капли энтузиазма, орала в её сторону:
— Давай-давай! За Академию! За товарища старшего инструктора! За директора… Белладонна, ну же!
Блейк же не дотянулась и упала, а Коко недовольно сказала:
— Эх… видимо директору ничего не достанется…
Затем она перевела взгляд:
— Арк! Чего стоишь?! Твоя очередь! На турник — марш!
Я молча вышел. Подошёл. Подтянулся раз.
Два.
Три…
Пятнадцать…
Двадцать.
Никакой показухи, просто работал. Как на ферме.
Когда я спрыгнул на землю и вытер лоб, я вдруг заметил…
Вельвет, Коко и тот самый амбал стояли чуть в стороне и перешёптывались.
«Блин, походу перестарался…» — пронеслось у меня в голове.
Я тихо, без звуков, встал в строй, стараясь делать вид, что всё как у всех.
Хотя внутри было ощущение, что кто-то начал на меня слишком внимательно смотреть.
И если раньше это было просто любопытство… то теперь — оценка.
* * *
На ужин нам выдали настоящее произведение кулинарного искусства.
Пюре с рыбкой, запечённой в тесте — по четыре (!) штуки на каждого,
Рассольник с перловкой, огурцами и тушёнкой — густой, как болотная жижа, только вкуснее,
Чай чёрный, кисель — малиновый, тягучий и сладковатый,
И десерт: плитка чёрного шоколада, не горького, не сладкого — как раз по-армейски.
Мы сели за стол, только тарелки грохнули — и началось.
Меркури, едва увидев рыбку, аж засиял: