Дисциплина и Портянки
Шрифт:
— Вы уравнивали нас налогами. Патентами. Барьерами. Теперь мы уравниваем вас — свинцом. Справедливо?
Через 90 секунд — всё кончено.
Мёртвые патрульные. Пылающие машины.
И на стене одного из складов — оставленная краской надпись:
«СЧЁТ УРАВНЯН.»
В штабе.
Гира смотрит запись с дрона. Молча. Потом включает микрофон связи.
— Хорошая работа, Сиерра. Но это только первый акт. Они должны не просто бояться. Они должны засомневаться.
Сиерра отвечает с улыбкой:
— Они уже сомневаются,
Эфир телеканала «Атлас-Гамма»
Прямой эфир. Студия — стерильно-белая, идеально освещённая. Ведущая с искусственной улыбкой, позади неё голограмма горящей улицы с подписью:
«БУНТЫ В МИСТРАЛЕ. АТЛАС ОТВЕЧАЕТ УДАРОМ»
— … напоминаем, что в результате варварской атаки мятежников, погибло шестнадцать бойцов миротворческих сил Атласа. Правительство осудило нападение, как…
— ВРАНЬЁ!
Голос — резкий, стальной, без разрешения. Ведущая моргнула, потом резко обернулась. В кадр вошёл лейтенант Джеймс Айронвуд, уже не в парадной форме, а в полевой — с мешками под глазами, неровным дыханием. Он отодвинул микрофон ведущей.
— Я был там. Я видел. И я говорю вам — это ответ!
Пауза. Студия замерла. В комнате управления — тревога. Кто-то машет руками, кто-то орёт «уберите его».
— Эти «мятежники» — простые люди Мистраля, которых мы истязали налогами и скотскими условиями! И наше же командование месяцами отказывалось эвакуировать их во время нашествий гримм. Мы бросили их. Мы сами создали свою же немезиду. А теперь удивляемся, что они подняли головы! А ещё…
Далее он еще много чего рассказал такого, от чего слушатели не могли оторваться от экранов и хотя их это шокировало, но правда нашла своих слушателей.
— Лейтенант, пожалуйста, — попыталась вставить ведущая.
— Нет. Хватит. Я поклялся служить Светлому Брату — а не лжи и деньгам! И если вы хотите обвинить меня в измене — сделайте это! Но я не мог молчать…
Он сделал шаг назад. И в этот момент в студию ворвались трое в чёрной форме — Служба Госбезопасности.
— Лейтенант Айронвуд, вы арестованы за осквернение чести мундира и государственную измену!
Он не сопротивлялся. Только улыбнулся — впервые за эфир.
— Теперь вы знаете правду. Делайте с этим что хотите…
Камера отключилась. Эфир прервался.
Но запись уже ушла в сеть.
Подземный штаб Менажери. Ночь.
Гира Белладонна стоит перед камерой.
Позади — флаг, неофициальный, с золотым силуэтом льва и алой дугой восхода.
В комнате тишина. Оператор готов. Связь установлена.
Это будет передано через тысячи устройств, экранов, голопередатчиков.
Он начинает говорить. Без бумажек. Без телесуфлёра. Только голос.
— Говорят, что мы — звери. Что мы живём среди людей, но не с ними. Знаете, что я думаю? Мы все равны!
Он делает шаг вперёд.
— Атлассцы боятся нас не потому, что мы другие. А потому, что мы больше не молчим.
Они построили стены, думая, что они защитят вас. А теперь стены трескаются. И они слышат наш голос.На экране за ним — кадры: Кали Хан на шахте, Сиерра в засаде, Айронвуд, уводимый из студии.
— Один солдат Атласа сказал правду. А его утащили в наручниках. Какое лицемерие, не находите? Мы не просим пощады. Мы не хотим мести. Мы хотим выбора! Мы хотим, чтобы наши дети не рылись в отбросах, пока ваши сытые рожи обсуждают «интеграцию»! Мы хотим, чтобы когда вы слышите слово «фавн» — вы понимали: это не второй сорт. Это — такие же люди! Ведь Светлый Брат создал нас всех равными!
Он смотрит в объектив.
— Вы спрашиваете, что будет дальше?
Он наклоняется чуть ближе к камере.
— Дальше — настанет равенство!
Он кивает. Эфир выключается.
Поздняя ночь. Подземный штаб.
Почти все ушли спать. Снаружи гудят генераторы, щелкают голограммы. Внутри — полумрак. Только центральная тактическая карта светится зелёными, алыми и жёлтыми вспышками.
Гира Белладонна стоит молча. Усталость — в глазах, в плечах, в пальцах, которыми он ведёт по проекции улиц.
Красное — то, что удерживает Атлас.
Жёлтое — спорные районы.
Зелёное — Менажери.
И этого зелёного — уже почти весь Мистраль.
— Они уходят… — тихо произносит он, почти не веря сам.
— Они теряют контроль. Не сразу. Но теряют. Простые люди тоже нас поддерживают и присоединяются. Заводы бастуют. Шахты молчат. Полицейские участки — пустуют. Атласский «порядок» больше не вызывает страха…
Он замирает. Смотрит на карту долго, напряжённо. На челюсти — дрожит мышца. В груди грохочет не радость, а величие момента.
Кали подходит сзади. Молча. В её руках — не оружие, не документы, а плед, который она накидывает ему на плечи. Она не говорит ни слова.
И только одной рукой — гладит его по плечу.
Мягко, поддерживающе. Без пафоса.
Он выдыхает.
— Я не думал, что доживу до этого… Что хоть раз посмотрю на карту и не увижу там чужих флагов над нашими улицами.
Она улыбается едва заметно.
— А я всегда знала, что ты доведёшь нас до этого дня.
— Нет, — он качает головой. — Я довёл нас до того, что теперь всё зависит от других. От них. От тех, кто проснулся. От тех, кто выбрал не молчать.
Он смотрит на экран. А потом — вверх. Будто сквозь бетон он видит Мистраль.
— Светлый Брат, если ты и правда наблюдаешь… пусть мы сможем удержаться от их грехов. Пусть мы не станем такими же, как они.
Кали слегка прижимается лбом к его плечу.
— Тогда не забывай, ради кого ты всё начал.
Он молча кивает. И в этот момент на карте зажигается ещё один зелёный сектор.
Потом — ещё один.
Город больше не принадлежит Атласу.
Он не говорит вслух. Но в его голове звучит:
«Это — рассвет нового, лучшего мира.»