Дневник лабуха длиною в жизнь

Пролетел час, мы пошли в ресторан подкрепиться, где, составив ему компанию, я выпил пятьдесят грамм водки. Он рассказал о своей жене Кате, с которой в драках с другими становились спиной к спине.

– Отбивается не хуже меня!
– улыбнулся Вовка.

Рассказал, что приехал на сутки в Свердловск за запчастями для предприятия, в котором работает шофером. Мы решили, что он поедет с нами на концерт, а после концерта еще посидим вместе.

В автобусе для него нашлось место. Вернулись мы к полуночи.

– Эдька!
– сказал Вовка.
– Эта ваша певица, как ее... Вита, так все время мне улыбалась... Мне показалось... что она не против трахнуться.

– Я уверен, что ты не ошибся.

– Выдержав небольшую паузу, я спросил: - Ты бы хотел?

– А что, можно?
– оживился Борчанов.

– Да! Я организую, если хочешь?

Вовка встал со стула:

– Хочу!
– коротко ответил.

Певица, наша Вита, хотела всегда, но была у нее одна существенная проблема: хоть и была она приятна лицом, с неплохой фигурой, но тело ее было покрыто длинными белесыми волосами. Ей дали кличку Мохеровая. Большинство наших ребят с ней не совокуплялось. Она умела ублажить по-другому.

Вита сразу согласилась, и я привел ее на случку. Оставив их, сказал, что вернусь через час, ибо уверен был, что часа вполне хватит. Сам пошел посидеть к ребятам. Когда вернулся, Вовка лежал с довольной рожей на моей кровати, закинув руки за голову. Вита ушла к себе в номер. Мы поболтали еще, и, так как в номере было две койки, он остался у меня спать. Утром Борчанов встал раньше меня, мы попрощались, и он побежал за своими запчастями.

История эта получит продолжение через два года.

Мы колесили по уральским городкам. Как-то водитель автобуса объявил, что сейчас будем проезжать границу между Европой и Азией, и спросил нас, хотим ли мы остановиться. Мы захотели. Остановились. Подошли к большой каменной плите с чертой посередине, разделяющей Европу с Азией. Людей рядом с ней не было. Мальчики пописали в обе стороны. Девочки участие не приняли, и мы поехали дальше.

Город Нижний Тагил запомнился стройными, длинноногими, белокурыми красавицами, одетыми в какую-то нелепую темно-серую одежду - под стать городу. Но красоту не спрячешь!

Галчонок

Последним городом в гастролях был Киров (бывшая Вятка). В город приехали с двумя концертами, после них - домой, во Львов. Я дал себе зарок в эти два дня воздержаться от знакомств - скоро к жене!

Наутро после приезда мы с Денегой решили пройтись.

Город заложили в двенадцатом веке, и с тех пор люди от радости обмывают это событие. Полдень, а мы уже видели несколько пьяных мужиков и двух пьяных в дрыбодань женщин! Видеть пьяного мужика как-то привычнее, чем смотреть на валяющуюся мокрую, грязную женщину!

Постояли у реки Вятки.

Вечером в антракте концерта ко мне подошла девчушка лет девятнадцати и первая завязала со мной разговор:

– Мне так понравился ваш концерт! Можно я подожду вас после концерта?
– так вот, с лету, проговорила она.

В таких случаях смотришь на девушку с опаской, тут вполне может быть что-то венерическое. Но нутро подсказывало - она не такая. Небольшого ростика, аккуратненькая, симпатичная шатенка. В ней чувствовалась девичья наивность и простота. "Но ведь я обещал себе воздержаться!" Обижать девушку как-то не хотелось, и мы договорились встретиться у главного входа. Но все-таки позже я передумал и на встречу с ней не пошел. В восемь утра - автобус в аэропорт. И как три года назад убежал от Бэгюль, так и сейчас Колобок улизнул и от девчушки.

Но номер опять не прохилял. Ко мне постучал Юра Кастро, наш ударник, и сказал, что внизу у гостиницы стоит симпатичная, расстроенная девушка и говорит, что договорилась со мной, а меня нет. Мне стало стыдно, и я спустился к входу в гостиницу. Увидев ее через стеклянную дверь, рассмотрел получше. Точеная фигурка! Через платье вверху и внизу пробиваются две упругие выпуклости. В туфельках на маленьких каблучках, в белых носочках, аккуратненькая - не верилось, что она живет в городе, где валяется столько пьяных женщин. Хорошенькая!

– Вы знаете, - начал я, - у меня закрутило в желудке, и я вынужден был быстро уйти... Вы уж извините, пожалуйста...

Девчушка глянула на меня и улыбнулась такой теплой и приятной улыбкой, что мне захотелось просто обнять ее.

– Галя, - подала она мне руку.

– Эдик, - взял мягко ее руку в свою и придержал.

– Вы бы не хотели пройтись?
– предложила Галя.

– Я думаю, что уже поздновато для прогулок, а вот если вы не против, мы можем зайти ко мне в номер... посидеть...

– К вам?
– склонив головку, она заглянула мне в глаза и после небольшого колебания тихо согласилась: - Я не против.

Гостей я не ждал, утром улетать, все, что у меня в номере было - это полпачки печенья "Мария". Заварил чай. Мы грызли печенье, смотрели друг на друга и болтали ни о чем. Мне уже стало понятно, что зарок свой не сдержу. Предо мной сидела хорошенькая, молоденькая, славная девчушка, которая вот сейчас будет моей. И я заранее знал - будет очень хорошо.

Так все и вышло. Мы легли и слились в долгом поцелуе, лежа помогали друг другу снимать одежду. Ласковая, нежная, Галя беспрестанно ласкала меня руками, покрывая все тело поцелуями. Мой небольшой опыт уже позволял продлевать любовные утехи, и мы без устали любили друг друга до рассвета. Она рассказала, что до меня у нее был один парень, с которым она встречалась. Я не хотел прекращения ласк, поцелуев, хотел, чтобы ночь не заканчивалась. Чувство было необыкновенное. Вдоволь насытившись друг другом, мы забылись с первыми лучами солнца.

Проснулся от громкого стука в дверь. Стучал Кастро:

– Эй, чувак! Все уже давно в автобусе ждут тебя!

Было 8:15 утра, и я должен был быть в автобусе. Открыв дверь, я произнес, не веря своим словам:

– Скажи бригадиру, чтоб не ждали. Я остаюсь!

– Ты шо?! Как остаюсь?!

– Вот так! Просто остаюсь! Прилечу сам!
– отрезал я.

Кастро увидел Галю, выходившую из ванной комнаты, и посмотрел на меня:

– Чувак! Ты осмурел!
– и побежал в автобус.

Через пару минут прибежал наш бригадир Дима, хороший мужик, с которым я встретился на гастролях уже в третий раз. Крепкий цимбалист, он играл сольный номер с оркестром. Он был старше меня лет на пятнадцать. Дима вывел меня в коридор и тихим, спокойным голосом стал вразумлять. Я слушал уговоры краем уха и удивлялся сам себе: чаще всего, получив свое, я быстро гас, а тут на тебе - хочу остаться! Пока Дима говорил, разум охлаждал движения чувств.

– Хорошо, - произнес я наконец, - сейчас спущусь.

– Пожалуйста, - с облегчением сказал бригадир и пошел к автобусу.

Галя стояла у окна с влажными глазками.

– Ты уезжаешь... я понимаю, - произнесла она еле слышно.

– Да, Галчонок мой, - я крепко прижал ее к себе, - я должен.

Обнявшись, постояли.

– А можно я напишу тебе?
– она посмотрела мне в глаза.

– Конечно!
– воскликнул я.
– Обязательно... напиши!

Написав на клочке бумаги адрес, я еще раз обнял ее и побежал к автобусу.