Добрый 2

— Не парься, дядя, я понял. Домой переноситься отказываюсь. К работе водного духа приступлю после свадьбы Великого и Ариэль. На досуге накидай списочек моих обязанностей и, главное, не забудь про подробный перечень корпоративных бонусов, льгот, привилегий и всевозможных плюшек. Отдельно укажи мои личные преференции. Зарплату сразу максимальную, умножь её на два, прибавь к полученному результату сорок процентов, и вот это будет за неделю. А то я вас, крохоборов, знаю. Кстати, о неделе. Она будет неравномерная. Три дня рабочих, четыре выходных. Переработки оплачиваются в пятикратном размере. Отпуск, точнее три отпуска, по сорок пять суток. Сам понимаешь, работа на вредном производстве в токсичной среде: вода, дядя, универсальный растворитель. Ты же не хочешь, чтобы я растворился раньше времени? Вот поэтому отпуска пойдут на восстановление. А ещё сложность, напряжённость, добавим за каждое из вышеперечисленного по тридцать суток. У тебя, дядя, с математикой как? Можешь не отвечать. Сто девяноста пять суток будет. Округляем до полного, итого — триста. У вас, дядя, сколько дней в году?

— Наглец! — медленно произнёс дядя.

— Переговоры работодателя и соискателя зашли в тупик, — констатировал я. — А ведь я ещё даже не всё перечислил.

— Значит так, слушай мои условия, а главное — свои обязанности.

— Стоп, дядя, давай после свадьбы. Мне и так её на сухую праздновать первый раз в сознательной жизни. А тут ты ещё. Боюсь, даже духский организм такого стресса не выдержит.

— Что ты знаешь о духах?

— Вот теперь, дядя, благодаря тебе я узнаю о духах всё. Но после свадьбы.

— Кстати, ты особо не расстраивайся. Духам ни еда, ни питьё смертных не подходят. Поэтому, если бы ты даже выпил всё гургутское на свадьбе, то ни почувствовал бы ни вкуса, ни запаха, ни тем более опьяняющего эффекта. С едой, кстати, так же.

А вот это было жестоко. Я ведь действительно про это забыл. Чёрт! И что теперь делать?

Моя раскатанная губа словно очутилась под бивнем мамонта-переростка. По крайней мере, эффект ощущался такой же. Все благие помыслы раздавили, растоптали, впечатали в грязь.

— Слушай, дядя, я, пожалуй, скину месяцок от отпусков в обмен на пару деньков. Прикинь, целый месяц на пару деньков.

— Сделка состоялась, новые уточнения не вносятся.

— Всего два дня, дядя, в обычном не духском состоянии, и я буду пахать на тебя на месяц больше!

— Нет.

— Хорошо, я сокращу на месяц каждый отпуск в каждом году. И за это я прошу всего пару дней единоразово. Соглашайся, дядя. Таких щедрых предложений тебе никто не сделает.

— А с чего ты вообще взял, что у духов есть отпуска? Дух — это двадцать четыре на семь. И так вечность.

— Ну ты и рабовладелец, дядя.

— А ты идиот. Ты пошёл на сделку, даже не узнав условий.

— Я, дядя, свергну тебя как класс, паразитирующий на бесправном духском населении. И что-то мне подсказывает, что остальные духи меня поддержат. Ну, по крайней мере, многие.

— Я вижу тебе надо сжиться с новой ролью. Давай, не порти свадьбу другу своей кислой физиономией.

— Не дождёшься, дядя. Свадьба пройдёт на ура. А вот твоё будущее не так радужно. Готовься, дядя.

Глава 28

Вот как же умеют испоганить всё разумное, светлое, чистое такие дяди. А с виду все из себя богообразные, положительные и располагающие. Нет, естественно, я не видел, как выглядит данный дядя. Но предыдущее моё воображение мне рисовало по меньшей мере Вячеслава Тихонова в образке Господа Бога. Для тех, кто не смотрел фильм «Андерсен. Жизнь без любви», поисковая система в помощь. И вот теперь в этот светлый образ нахально плюнули.

Ну, дядя, вот именно этого я тебе не прощу.

— Она приняла моё предложение!

Подлетевший Великий вождь лучился счастьем, прямо как прыщавый пацан, урвавший свой первый в жизни взрослый поцелуй. Причём не украдкой, а по согласию целующейся стороны. А ведь ему вторая тысяча лет прёт. И попёрла совсем не вчера.

— И представляешь, она смущалась как девчонка!

— Глядя на тебя, представляю.

— Что случилось?

Мимо моей кислой физиономии не смог пройти даже Великий вождь, окрылённый и ослеплённый любовью.

— Да так, — попытался отмахнуться я, — меню свадебного банкета не подошло.

— Чего? — не понял вождь.

— Привыкаю к жизни духа, — решил не портить Великому настроение я. — С непривычки-то тяжеловато.

— Чем помочь?

— Спасибо, эту ношу я должен пронести сам.

— Ну, я пойду? И ты не задерживайся. Как ношу донесёшь — сразу ко мне. Представляешь, я и Ариэль выбрали тебя другом на свадьбу сразу с двух сторон. Такого ещё никогда не было.

— Значит, и подружкой тоже, — пробурчал я. — Два в одном.

— Ну, ты это, недолго свою ношу неси, — так ничего и не понял из услышанного Великий. — Ты же про свадебные обычаи гургутов ничего не знаешь, подготовиться надо.

— Да-да, я мигом.

И Великий вождь унёсся, перескакивая с кочки на кочку, как молодой горный козлёнок в период своего первого брачного гона. Вот действительно, другого сравнения в моём душевном состоянии не приходило. Хорошо, хоть Ариэль на скакала рядом, а то, чувствую, увиденное шокировало бы даже меня.

А ведь я ему завидую. Нет-нет, нет ни в коем случае ни чёрной завистью. Белой. Причём настолько белой, что белизной моей зависти можно подкрашивать первый снег на вершинах самых высоких гор, доводя его до идеала.

И любви его завидую, которую он пронёс сквозь все эти долгие годы. Он ведь знал, что выхода нет, и что Ариэль навсегда останется духом, и они некогда не смогут быть вместе. А всё равно любил только её. И ни на секунду не предал эту любовь.

Каково это — жить вечность с безнадёжной любовью? Причём любовью взаимной, сильной и страстной. И понимать, что ничего в этом мире, даже самое расчудесное чудо, не способно тебе помочь в достижение этой любви.

— И чего ты расселся?

— Кайя?

— Кайя, Кайя. Давай, собирай жопу в горсть.

— Что, опять на что-то поспорили?

— Нет, — вступил в разговор Авель. — Мы пришли тебе помочь. Ариэль попросила.

— И правильно сделала, — перебила мужа Кайя. — Он же так всю свадьбу завалит своей меланхолией. Страдает он тут. Радоваться должен.

— Перестань, можно подумать, ты радовалась.

— Нет, поначалу я хотела убить тебя ещё сотню раз за то, что ты со мной сотворил. Но духа, увы, убить нельзя. А так хотелось.